Королева-воин
В древних королевствах Нубии женщины, кажется, занимали достойное положение. Более того, известно о десятке воинственных женщинах-королевах, правивших как суверены. Их называют «кандаки».
Они стали частью национального суданского мифа, который успешно дожил до нашего времени, несмотря на многовековую историю ислама в этой стране. Интересно, как это получилось, ведь Коран осуждает фараонов, изображая их забывшими о божьих заповедях деспотами, правившими своим народом на основе несправедливых человеческих законов. И вот в исламской стране в массовом сознании сохраняется устойчивое присутствие «кандаки», которая, вроде как, почти что фараон, да еще и женщина.
В апреле прошлого года, до попытки силового подавления гражданского протеста военными, широкую популярность в глобальных СМИ получила фотография одной из участниц протеста: молодая девушка в традиционной одежде стоит на крыше автомобиля, выкрикивая политические лозунги. В СМИ ее называли «кандакой» и «нубийской королевой», хотя девушка не являлась значимой политической фигурой. Это случайная активистка, которая оказалась в нужном месте и в нужном виде.
«Кандаки» в современном массовом сознании Судана означают, видимо, отсылку к сильному и справедливому «народному» государству, а не просто к власти женщин. Но в интерпретации глобальных медиа (не без подачи местных активисток),
«кандака» стала обозначать
«сильных и независимых суданских женщин» и борьбу за гендерное равенство. Именно в таком смысле пресса объяснила значение широко растиражированной фотографии девушки в белой накидке.
Тут нужно понимать логику коллективного Запада. В нашем мире много людей протестуют против несправедливости, но он поддерживает на всех подряд, а только рукопожатных - тех, кто разделяет современные европейские ценности. Фотография девушки удачно попала в европейскую повестку в области феминизма и всяких гендерных вопросов. Вот ее и подсветили в мировой прессе, интерпретировав соответствующим образом.
В древних королевствах Нубии женщины, кажется, занимали достойное положение. Более того, известно о десятке воинственных женщинах-королевах, правивших как суверены. Их называют «кандаки».
Они стали частью национального суданского мифа, который успешно дожил до нашего времени, несмотря на многовековую историю ислама в этой стране. Интересно, как это получилось, ведь Коран осуждает фараонов, изображая их забывшими о божьих заповедях деспотами, правившими своим народом на основе несправедливых человеческих законов. И вот в исламской стране в массовом сознании сохраняется устойчивое присутствие «кандаки», которая, вроде как, почти что фараон, да еще и женщина.
В апреле прошлого года, до попытки силового подавления гражданского протеста военными, широкую популярность в глобальных СМИ получила фотография одной из участниц протеста: молодая девушка в традиционной одежде стоит на крыше автомобиля, выкрикивая политические лозунги. В СМИ ее называли «кандакой» и «нубийской королевой», хотя девушка не являлась значимой политической фигурой. Это случайная активистка, которая оказалась в нужном месте и в нужном виде.
«Кандаки» в современном массовом сознании Судана означают, видимо, отсылку к сильному и справедливому «народному» государству, а не просто к власти женщин. Но в интерпретации глобальных медиа (не без подачи местных активисток),
«кандака» стала обозначать
«сильных и независимых суданских женщин» и борьбу за гендерное равенство. Именно в таком смысле пресса объяснила значение широко растиражированной фотографии девушки в белой накидке.
Тут нужно понимать логику коллективного Запада. В нашем мире много людей протестуют против несправедливости, но он поддерживает на всех подряд, а только рукопожатных - тех, кто разделяет современные европейские ценности. Фотография девушки удачно попала в европейскую повестку в области феминизма и всяких гендерных вопросов. Вот ее и подсветили в мировой прессе, интерпретировав соответствующим образом.
Небесная сотня
Революции и перевороты не обходятся без сакральных жертв. В Хартумском университете стоит стенд с фотографиями людей, пропавших без вести в прошлом году во время разгона военными уличных протестующих. Хотя чего их искать - они давно на дне Нила лежат. Это многим понятно и стенд с фотографиями стоит не столько в целях поиска людей, сколько как напоминание о потерях в ходе столкновений годичной давности.
Во время политических акций, которые постоянно проходили в Хартуме до введения карантина по причине распространения коронавируса, люди носили фотографии убитых силовиками протестующих и выкрикивали лозунги о том, что нельзя забывать жертв революции. О погибших упоминается и в уличных граффити. Все делается для того, чтобы напомнить военным в нынешней власти о совершенных ими, как считают многие активисты, преступных действиях. И эти обвинения звучат не от каких-то уличных оппозицонных крикунов. Больше нет.
В прошлом году, после подавления гражданских протестов военными, под давлением международного сообщества Переходный военный совет (состоял из силовиков, отстранивших от власти аль-Башира) пошел на уступки активистам, в результате чего был сформирован Суверенный совет. Это коллективный орган управления Суданом, состоящий из военных и гражданских из «Альянса за свободу и перемены» - широкой и аморфной коалиции различных организаций. То есть, по факту одна часть власти (гражданская) открыто продолжает обвинять другую часть (военную) в совершенных преступлениях, постоянно напоминает о погибших в результате их действий людях и требует расследования этого.
Понятно, что в условиях раскола режима на две антагонистичные группы о стабильном управлении государством не может быть и речи. А еще есть исламисты, которые остались за бортом, да и сама гражданская коалиция далека от единства. Остается надеяться, что во время запланированных на 2022 г. всеобщих выборов, эти люди не поубивают друг друга.
Революции и перевороты не обходятся без сакральных жертв. В Хартумском университете стоит стенд с фотографиями людей, пропавших без вести в прошлом году во время разгона военными уличных протестующих. Хотя чего их искать - они давно на дне Нила лежат. Это многим понятно и стенд с фотографиями стоит не столько в целях поиска людей, сколько как напоминание о потерях в ходе столкновений годичной давности.
Во время политических акций, которые постоянно проходили в Хартуме до введения карантина по причине распространения коронавируса, люди носили фотографии убитых силовиками протестующих и выкрикивали лозунги о том, что нельзя забывать жертв революции. О погибших упоминается и в уличных граффити. Все делается для того, чтобы напомнить военным в нынешней власти о совершенных ими, как считают многие активисты, преступных действиях. И эти обвинения звучат не от каких-то уличных оппозицонных крикунов. Больше нет.
В прошлом году, после подавления гражданских протестов военными, под давлением международного сообщества Переходный военный совет (состоял из силовиков, отстранивших от власти аль-Башира) пошел на уступки активистам, в результате чего был сформирован Суверенный совет. Это коллективный орган управления Суданом, состоящий из военных и гражданских из «Альянса за свободу и перемены» - широкой и аморфной коалиции различных организаций. То есть, по факту одна часть власти (гражданская) открыто продолжает обвинять другую часть (военную) в совершенных преступлениях, постоянно напоминает о погибших в результате их действий людях и требует расследования этого.
Понятно, что в условиях раскола режима на две антагонистичные группы о стабильном управлении государством не может быть и речи. А еще есть исламисты, которые остались за бортом, да и сама гражданская коалиция далека от единства. Остается надеяться, что во время запланированных на 2022 г. всеобщих выборов, эти люди не поубивают друг друга.
Всех убью - один останусь
Какие основные субъекты, оказывающие влияние на политическую и, как следствие, на социальную жизнь Судана существуют? Можно выделить две их группы - внешнюю и внутреннюю.
1. Внешние субъекты влияния
1.1. Саудовская Аравия и ОАЭ. Поддерживают две основные фракции силовиков, но в большей степени Мохаммеда Дагало.
1.2. Запад - США, Великобритания, Германия, международные организации. Поддерживают гражданскую коалицию.
2. Внутренние политические субъекты
2.1. Силовики
а) Генерал-лейтенант Мохаммед Дагало и RSF. Заместитель Председателя Суверенного совета Судана, глава Чрезвычайного экономического комитета, командующий Силами быстрой поддержки (RSF). Типичный африканский варлорд, сделавший себя сам. Бывший торговец верблюдами без полного школьного образования, во время войны в Дарфуре возглавил военизированное ополчение «Джанджавид» (преобразованное позднее в RSF) и стал одним из самых влиятельных и богатых людей в стране. Поддерживается ОАЭ и сауддитами. Объект атаки со стороны гражданской коалиции через уличные протесты. В конфликте с армией и аль-Бурханом. Потенциальный глава государства. Ему запрещено участвовать в выборах 2022 г. Это заставляет усомниться в том, что выборы вообще состоятся.
б) Генерал-лейтенант Абдель аль-Бурхан и армия. Председатель Суверенного совета Судана. В конфликте с Дагало и гражданскими.
в) Государственная разведывательная служба (бывшая NISS) и остатки ликвидированной партии «Национальный конгресс», возглавляемой ранее аль-Баширом. Слабое политическое влияние, но сохранившийся экономический ресурс. Конфликт с гражданскими и другими силовикам (иногда со стрельбой. На фотографии - БТР на месте этих разборок).
2.2. Исламисты. Неясный потенциал и текущий объем влияния. Обвиняются в покушении на премьер-министра.
2.3. Гражданская коалиция - премьер-министр Абдалла Хамдук (бывший экономист ООН) и объединение различных общественно-политических структур (баасисты, коммунисты, «сильные женщины», партия «Умма», «комитеты сопротивления» и др.). Слабое политическое влияние, нет экономического ресурса. Поддержка Западом. Основной метод воздействия на силовиков - уличные протесты.
Эти структуры имеют слишком разные цели. Долгосрочное совместное управление государством исключено. Риски политической дестабилизации с зачисткой конкурирующих структур существуют. Некоторые возможные сценарии:
- новый военный переворот,
- массовые уличные беспорядки,
- исламистский ренессанс,
- гражданская война между армией и RSF.
Это может произойти как во время/после выборов, так и до них. Поводом может послужить текущий экономический кризис - нехватка топлива и хлеба, превысившая 100% инфляция.
На данный момент, наибольшие шансы на монополизацию власти у армии или RSF. Наименьшие - у гражданских. Вся их надежда на Запад. Именно поэтому несколько месяцев назад премьер-министр Хамдук обратился в ООН за помощью в переходе к «демократической власти».
Для достижения этой цели 4 июня Совет Безопасности ООН учредил новую политическую миссию в Судане - UNITAMS и, несмотря на сопротивление силовиков, продлил действующий мандат миротворческой миссии UNAMID. Но это не дает гарантии того, что Судан в очередной раз не скатится к насилию.
Какие основные субъекты, оказывающие влияние на политическую и, как следствие, на социальную жизнь Судана существуют? Можно выделить две их группы - внешнюю и внутреннюю.
1. Внешние субъекты влияния
1.1. Саудовская Аравия и ОАЭ. Поддерживают две основные фракции силовиков, но в большей степени Мохаммеда Дагало.
1.2. Запад - США, Великобритания, Германия, международные организации. Поддерживают гражданскую коалицию.
2. Внутренние политические субъекты
2.1. Силовики
а) Генерал-лейтенант Мохаммед Дагало и RSF. Заместитель Председателя Суверенного совета Судана, глава Чрезвычайного экономического комитета, командующий Силами быстрой поддержки (RSF). Типичный африканский варлорд, сделавший себя сам. Бывший торговец верблюдами без полного школьного образования, во время войны в Дарфуре возглавил военизированное ополчение «Джанджавид» (преобразованное позднее в RSF) и стал одним из самых влиятельных и богатых людей в стране. Поддерживается ОАЭ и сауддитами. Объект атаки со стороны гражданской коалиции через уличные протесты. В конфликте с армией и аль-Бурханом. Потенциальный глава государства. Ему запрещено участвовать в выборах 2022 г. Это заставляет усомниться в том, что выборы вообще состоятся.
б) Генерал-лейтенант Абдель аль-Бурхан и армия. Председатель Суверенного совета Судана. В конфликте с Дагало и гражданскими.
в) Государственная разведывательная служба (бывшая NISS) и остатки ликвидированной партии «Национальный конгресс», возглавляемой ранее аль-Баширом. Слабое политическое влияние, но сохранившийся экономический ресурс. Конфликт с гражданскими и другими силовикам (иногда со стрельбой. На фотографии - БТР на месте этих разборок).
2.2. Исламисты. Неясный потенциал и текущий объем влияния. Обвиняются в покушении на премьер-министра.
2.3. Гражданская коалиция - премьер-министр Абдалла Хамдук (бывший экономист ООН) и объединение различных общественно-политических структур (баасисты, коммунисты, «сильные женщины», партия «Умма», «комитеты сопротивления» и др.). Слабое политическое влияние, нет экономического ресурса. Поддержка Западом. Основной метод воздействия на силовиков - уличные протесты.
Эти структуры имеют слишком разные цели. Долгосрочное совместное управление государством исключено. Риски политической дестабилизации с зачисткой конкурирующих структур существуют. Некоторые возможные сценарии:
- новый военный переворот,
- массовые уличные беспорядки,
- исламистский ренессанс,
- гражданская война между армией и RSF.
Это может произойти как во время/после выборов, так и до них. Поводом может послужить текущий экономический кризис - нехватка топлива и хлеба, превысившая 100% инфляция.
На данный момент, наибольшие шансы на монополизацию власти у армии или RSF. Наименьшие - у гражданских. Вся их надежда на Запад. Именно поэтому несколько месяцев назад премьер-министр Хамдук обратился в ООН за помощью в переходе к «демократической власти».
Для достижения этой цели 4 июня Совет Безопасности ООН учредил новую политическую миссию в Судане - UNITAMS и, несмотря на сопротивление силовиков, продлил действующий мандат миротворческой миссии UNAMID. Но это не дает гарантии того, что Судан в очередной раз не скатится к насилию.
Строгость в нарядах
В ноябре прошлого года власти отменили «Закон об общественном порядке», который приводил многие аспекты человеческой жизни в соответствие к нормам шариата. В частности, женщинам запрещалось оставлять голову непокрытой, носить брюки и открытую одежду. За это полагались арест и публичная порка.
Однако с отменой закона, женщины не начали массово носить брюки и блузки. Людей в таких вещах очень мало - кажется, что буквально доли процента. И, наверное, это те девушки, которые и раньше их носили. То есть, нельзя говорить о том, что отмена закона сподвигла суданских женщин более открыто одеваться. Свободный дресс-код (джинсы, блузки, непокрытая голова) используют некоторые приезжие христианки из Эритреи, Эфиопии, Южного Судана. Но это редкость. Видимо, в обществе сложился устойчивый и общепринятый консенсус на тему того, как именно должна одеваться суданская женщина - в строгом соответствии с исламом.
Значительная часть девушек носит национальную накидку - toob. Другие надевают разные виды традиционной мусульманской одежды. В большинстве случаев лицо и ладони не закрываются.
Мусульманский дресс-код используется и в социальных сетях или мессенджерах. Если молодые девушки на фотографии своего профиля носят европейскую одежду (например, какую-то блузку, оставляющую незакрытой часть тела ниже шеи и до груди), то они обычно закрашивают в фоторедакторе все непокрытые места, исключая малейшие намеки на эротику. Даже лицо может быть скрыто.
Лишь во время танцев некоторые девушки могут позволить себе более открытую одежду - подчеркивающие фигуру джинсы, блузки с короткими рукавами и даже (в редких случаях) позволяющие увидеть пупок. Но в повседневной жизни вещи европейского типа надевают только нонконформистки. Открыто одеваться - значит ловить на себе осуждающие (от старшего поколения) и оценивающе (от молодых мужчин) взгляды, выслушивать соответствующие коментарии и вопросы "а не шлюха ли ты?", и получать предложения переспать за деньги.
В магазинах продается открытая одежда, но она для дома, а не улицы. Женская красота только для глаз мужа, а не всей округи. Судан в этом отношении очень консервативен.
В ноябре прошлого года власти отменили «Закон об общественном порядке», который приводил многие аспекты человеческой жизни в соответствие к нормам шариата. В частности, женщинам запрещалось оставлять голову непокрытой, носить брюки и открытую одежду. За это полагались арест и публичная порка.
Однако с отменой закона, женщины не начали массово носить брюки и блузки. Людей в таких вещах очень мало - кажется, что буквально доли процента. И, наверное, это те девушки, которые и раньше их носили. То есть, нельзя говорить о том, что отмена закона сподвигла суданских женщин более открыто одеваться. Свободный дресс-код (джинсы, блузки, непокрытая голова) используют некоторые приезжие христианки из Эритреи, Эфиопии, Южного Судана. Но это редкость. Видимо, в обществе сложился устойчивый и общепринятый консенсус на тему того, как именно должна одеваться суданская женщина - в строгом соответствии с исламом.
Значительная часть девушек носит национальную накидку - toob. Другие надевают разные виды традиционной мусульманской одежды. В большинстве случаев лицо и ладони не закрываются.
Мусульманский дресс-код используется и в социальных сетях или мессенджерах. Если молодые девушки на фотографии своего профиля носят европейскую одежду (например, какую-то блузку, оставляющую незакрытой часть тела ниже шеи и до груди), то они обычно закрашивают в фоторедакторе все непокрытые места, исключая малейшие намеки на эротику. Даже лицо может быть скрыто.
Лишь во время танцев некоторые девушки могут позволить себе более открытую одежду - подчеркивающие фигуру джинсы, блузки с короткими рукавами и даже (в редких случаях) позволяющие увидеть пупок. Но в повседневной жизни вещи европейского типа надевают только нонконформистки. Открыто одеваться - значит ловить на себе осуждающие (от старшего поколения) и оценивающе (от молодых мужчин) взгляды, выслушивать соответствующие коментарии и вопросы "а не шлюха ли ты?", и получать предложения переспать за деньги.
В магазинах продается открытая одежда, но она для дома, а не улицы. Женская красота только для глаз мужа, а не всей округи. Судан в этом отношении очень консервативен.
Ничья земля
Как и во дворах жилых домов, на улицах Хартума ничего нет. В Судане существуют закрытые пространства, в которых есть жизнь - дома, кафе, мечети, магазинчики с прилегающими к ним небольшими территориями. И есть пространства «ничейные» - все остальное.
Люди стараются облагораживать закрытые пространства настолько, насколько позволяют бюджет и собственная эстетическая культура. Внутри все красиво и чисто. Вход на прилегающих территориях выложен плиткой, стоят горшки с цветами, посажено дерево или даже несколько.
Но вот границы закрытых пространств заканчиваются и все благоустройство вдруг резко обрывается. Начинается ничья земля, на которой даже может не быть пешеходных дорог и тротуаров - вместо них песок утрамбованный лежит. И рядом, кое-где, мусор - или в мешках, или в кучах на пустырях. В бедных странах тоже нет тротуаров и валяется мусор, но от Судана, все-таки, ожидаешь чего-то другого.
Возле дорог ливневки встречаются очень редко, поэтому во время сезона дождей все заливается водой, появляются огромные лужи и улицы становятся непроходимыми.
Снаружи нет жизни, нет ярких цветов. Все кажется тусклым и однообразным - жилые массивы, дворы, улицы. Возможно, на фотографиях это не очень видно, но в жизни, уверяю, все выглядит и ощущается именно так. Даже наружная реклама кажется почти лишенной красок. Наверное, маркетологи специально поработали над тем, чтобы корректно «вписать» рекламу в страну строгих исламских порядков.
Вечером с улиц уходят последние оставшиеся цвета. В стране проблемы с электроэнергией и в темное время суток они освещаются слабо, становятся мрачными.
Как и во дворах жилых домов, на улицах Хартума ничего нет. В Судане существуют закрытые пространства, в которых есть жизнь - дома, кафе, мечети, магазинчики с прилегающими к ним небольшими территориями. И есть пространства «ничейные» - все остальное.
Люди стараются облагораживать закрытые пространства настолько, насколько позволяют бюджет и собственная эстетическая культура. Внутри все красиво и чисто. Вход на прилегающих территориях выложен плиткой, стоят горшки с цветами, посажено дерево или даже несколько.
Но вот границы закрытых пространств заканчиваются и все благоустройство вдруг резко обрывается. Начинается ничья земля, на которой даже может не быть пешеходных дорог и тротуаров - вместо них песок утрамбованный лежит. И рядом, кое-где, мусор - или в мешках, или в кучах на пустырях. В бедных странах тоже нет тротуаров и валяется мусор, но от Судана, все-таки, ожидаешь чего-то другого.
Возле дорог ливневки встречаются очень редко, поэтому во время сезона дождей все заливается водой, появляются огромные лужи и улицы становятся непроходимыми.
Снаружи нет жизни, нет ярких цветов. Все кажется тусклым и однообразным - жилые массивы, дворы, улицы. Возможно, на фотографиях это не очень видно, но в жизни, уверяю, все выглядит и ощущается именно так. Даже наружная реклама кажется почти лишенной красок. Наверное, маркетологи специально поработали над тем, чтобы корректно «вписать» рекламу в страну строгих исламских порядков.
Вечером с улиц уходят последние оставшиеся цвета. В стране проблемы с электроэнергией и в темное время суток они освещаются слабо, становятся мрачными.
