Coming soon...
Крупнейший торгово-развлекательный центр планеты находится в Тегеране, хотя у людей на слуху совсем другой - тот, что в Дубае. Иран Молл открыт уже семь лет, но статус «самого-самого» по-прежнему несправедливо удерживает узурпатор из страны за заливом. Возможно, одна из основных причин этого - глобальная PR-машина ОАЭ, делающая все, чтобы привлечь инвестиции и туристов, и создающая позитивный внешний облик страны. Привлеченные «самыми-самыми» золотыми погремушками люди прилетают в ОАЭ только для того, чтобы сразу убедиться, что если ты не индо-пакистанский рабочий, не тайская проститутка и не миллионер, то делать в этой стране нечего.
Так вот, Иран Молл - действительно крупнейший торговый центр планеты. Но все же есть в этом факте некоторое лукавство. По занимаемой площади, парковочным местам, этажам - да, крупнейший. По посетителям - и близко нет. Иран Молл настолько пуст, словно по Тегерану прошёлся зомби-апокалипсис или коронавирусный концлагерь, насильно удерживающий людей по домам. Поскольку в Тегеране очевидно нет ни первого, ни второго, причина отсутствия посетителей здесь в другом. Помимо людей, в торговом центре почти нет самих торговых помещений - они либо закрыты, либо обещают открыться скоро. Но молл работает уже семь лет, а помещений все нет. Пора бы уже им появиться, наверное.
Объяснять пустые площади торгового центра эффективными санкциями было бы очень смешным. «Санкции» не помешали забить до отказа любыми товарами другие торговые центры и магазины страны. Молл находится на окраине Тегерана в зоне жилищной застройки повышенной плотности для резидентов среднего класса и выше, большая часть которой либо находится на этапе строительства, либо не построена вовсе. То есть, Иран Молл не посещают не только потому что там мало что продается, но и потому, что его просто некому посещать - в том числе, покупателям с высоким уровнем доходов, для которых, возможно, этот торговый центр и строился. Но это гипотеза. Молл ведь не совсем в пустоте находится, есть же рядом хорошие жилые районы с потенциальными покупателями - наличие вертолетных площадок на крышах высотных домов говорит о том, что по крайней мере некоторые их жители не испытывают проблем с деньгами...
Внутри пусто, но симпатично. Какой-нибудь европейский рэпер мог бы приехать сюда и снимать тик-токи, как он тут тратит деньги. Но он, конечно, сюда не приедет. Во-первых потому, что деньги тут не на что тратить и даже ресторанов с развлечениями почти нет, а во-вторых - ну это же Иран. Поедет в итоге в Дубай и будет доволен.
Крупнейший торгово-развлекательный центр планеты находится в Тегеране, хотя у людей на слуху совсем другой - тот, что в Дубае. Иран Молл открыт уже семь лет, но статус «самого-самого» по-прежнему несправедливо удерживает узурпатор из страны за заливом. Возможно, одна из основных причин этого - глобальная PR-машина ОАЭ, делающая все, чтобы привлечь инвестиции и туристов, и создающая позитивный внешний облик страны. Привлеченные «самыми-самыми» золотыми погремушками люди прилетают в ОАЭ только для того, чтобы сразу убедиться, что если ты не индо-пакистанский рабочий, не тайская проститутка и не миллионер, то делать в этой стране нечего.
Так вот, Иран Молл - действительно крупнейший торговый центр планеты. Но все же есть в этом факте некоторое лукавство. По занимаемой площади, парковочным местам, этажам - да, крупнейший. По посетителям - и близко нет. Иран Молл настолько пуст, словно по Тегерану прошёлся зомби-апокалипсис или коронавирусный концлагерь, насильно удерживающий людей по домам. Поскольку в Тегеране очевидно нет ни первого, ни второго, причина отсутствия посетителей здесь в другом. Помимо людей, в торговом центре почти нет самих торговых помещений - они либо закрыты, либо обещают открыться скоро. Но молл работает уже семь лет, а помещений все нет. Пора бы уже им появиться, наверное.
Объяснять пустые площади торгового центра эффективными санкциями было бы очень смешным. «Санкции» не помешали забить до отказа любыми товарами другие торговые центры и магазины страны. Молл находится на окраине Тегерана в зоне жилищной застройки повышенной плотности для резидентов среднего класса и выше, большая часть которой либо находится на этапе строительства, либо не построена вовсе. То есть, Иран Молл не посещают не только потому что там мало что продается, но и потому, что его просто некому посещать - в том числе, покупателям с высоким уровнем доходов, для которых, возможно, этот торговый центр и строился. Но это гипотеза. Молл ведь не совсем в пустоте находится, есть же рядом хорошие жилые районы с потенциальными покупателями - наличие вертолетных площадок на крышах высотных домов говорит о том, что по крайней мере некоторые их жители не испытывают проблем с деньгами...
Внутри пусто, но симпатично. Какой-нибудь европейский рэпер мог бы приехать сюда и снимать тик-токи, как он тут тратит деньги. Но он, конечно, сюда не приедет. Во-первых потому, что деньги тут не на что тратить и даже ресторанов с развлечениями почти нет, а во-вторых - ну это же Иран. Поедет в итоге в Дубай и будет доволен.
Политическое искусство
Революционно-мобилизационные режимы огромное значение придают визуализации своих идеологических нарративов. Создание политического плаката - не конвейер, а ремесло; не строгое следование схеме, а душевный порыв, в котором искусство берет верх над наукой. Политический плакат - не просто визуальная «упаковка» смысла, не просто картинка, а сам смысл, идеологический нарратив, и только во вторую очередь - его визуализация.
Настоящее искусство - то, что создаёт Иран, визуальный политический язык которого, возможно, один из лучших в мире. Иран - значит шиитские военно-политические организации, активные, прежде всего, в Ливане, но не только. Шиитские районы ливанских городов тоже держат высокий уровень наглядной политической агитации, что не удивительно, ведь визуальные материалы здесь создавались, возможно, теми же самыми людьми, что и иранские. В Ливане такие материалы содержат более простые, локальные сюжеты, связанные, например, с гибелью Касема Сулеймани, в то время как в сердце политического шиизма, в Иране, они более широкие, представляя собой настоящий религиозный военно-политический эпос. И это учитывая, что исламская культура вообще не очень дружит с визуальными образами живых людей, делая акцент на абстрактных формах, геометрических узорах и арабской вязи.
Много внимания уделяется также социальной рекламе, религии, исламской революции, военным конфликтам. Но большую значимость, по крайней мере в количественном отношении, занимает всё-таки наглядное отображение политических событий прошлого (ирано-иракская война) и настоящего (столкновения с Израилем и США). По погибшим мученикам скорбят, разоблачают империалистические козни и обещают уничтожить сионистов. Также выделяются плакаты и муралы с погибшими Касемом Сулеймани и Хасаном Насралла, и изображения духовных лидеров Ирана - Рухоллы Хомейни и Али Хаменеи. Последние, наряду с многочисленными фотографиями погибших в ходе ирано-иракской войны солдат-мучеников, составляют, в некотором роде, иранскую иконографию, не приветствуемую в исламе.
Плакатов, картинок, муралов, баннеров и флагов огромное количество. Мимо них пройти невозможно. Фотографии мучеников на улицах, муралы с Сулеймани на стенах домов, баннеры с Насралла на перекрестках, картинки с Палестиной в подземных переходах, флаги на мостах и циклопического размера плакаты с ракетными ударами по Иерусалиму - все это встречается повсеместно.
Революционно-мобилизационные режимы огромное значение придают визуализации своих идеологических нарративов. Создание политического плаката - не конвейер, а ремесло; не строгое следование схеме, а душевный порыв, в котором искусство берет верх над наукой. Политический плакат - не просто визуальная «упаковка» смысла, не просто картинка, а сам смысл, идеологический нарратив, и только во вторую очередь - его визуализация.
Настоящее искусство - то, что создаёт Иран, визуальный политический язык которого, возможно, один из лучших в мире. Иран - значит шиитские военно-политические организации, активные, прежде всего, в Ливане, но не только. Шиитские районы ливанских городов тоже держат высокий уровень наглядной политической агитации, что не удивительно, ведь визуальные материалы здесь создавались, возможно, теми же самыми людьми, что и иранские. В Ливане такие материалы содержат более простые, локальные сюжеты, связанные, например, с гибелью Касема Сулеймани, в то время как в сердце политического шиизма, в Иране, они более широкие, представляя собой настоящий религиозный военно-политический эпос. И это учитывая, что исламская культура вообще не очень дружит с визуальными образами живых людей, делая акцент на абстрактных формах, геометрических узорах и арабской вязи.
Много внимания уделяется также социальной рекламе, религии, исламской революции, военным конфликтам. Но большую значимость, по крайней мере в количественном отношении, занимает всё-таки наглядное отображение политических событий прошлого (ирано-иракская война) и настоящего (столкновения с Израилем и США). По погибшим мученикам скорбят, разоблачают империалистические козни и обещают уничтожить сионистов. Также выделяются плакаты и муралы с погибшими Касемом Сулеймани и Хасаном Насралла, и изображения духовных лидеров Ирана - Рухоллы Хомейни и Али Хаменеи. Последние, наряду с многочисленными фотографиями погибших в ходе ирано-иракской войны солдат-мучеников, составляют, в некотором роде, иранскую иконографию, не приветствуемую в исламе.
Плакатов, картинок, муралов, баннеров и флагов огромное количество. Мимо них пройти невозможно. Фотографии мучеников на улицах, муралы с Сулеймани на стенах домов, баннеры с Насралла на перекрестках, картинки с Палестиной в подземных переходах, флаги на мостах и циклопического размера плакаты с ракетными ударами по Иерусалиму - все это встречается повсеместно.
Бимбофикация
Утверждение «иранская женщина есть женщина искусственная» сколь пустое и громкое, столь и правдивое. Модификация лиц методами пластической хирургии в этой стране удивительно популярна. Говорить о масштабе хирургических вмешательств в женские лица без достоверных данных было бы спекуляцией, но он значителен хотя бы потому, что такие лица невозможно пропустить. Их очень много.
С одной стороны, пластические операции заметны очевидным образом - через повязки на лицах. Наиболее популярна среди женщин ринопластика - изменение формы носа. В год в Иране проводится около 200-500 тыс. таких операций на 89-и миллионную страну. Большая цифра, которая заметна по количеству женщин с реабилитационными повязками на носах. Но не все повязки - свидетельство операций. Какие-то свидетельствуют только о том, что их носитель хочет всего лишь продемонстрировать другим свой высокий уровень дохода, позволяющий проводить пластические операции, но на сами операции не решается. То есть, повязки на носах носят, в том числе, для демонстрации себя, а не по медицинским показаниям. Повышающий самооценку обман.
С другой стороны, пластические операции также заметны очевидным образом, только иначе - вы просто видите их результат на женских лицах. Увеличение губ, филлеры в подбородок и скулы, блефаропластика и многое другое. Яркий макияж с помадой. Так получаются «бимбо-женщины» с неестественными, гипертрофированными формами лица. Врождённое, биологическое свойство человека отличать естественное от неестественного. Умеренный выход за стандарты красоты воспринимается терпимо, неумеренный вызывает отторжение и может говорить о патологии - особенно, если он достигнут искусственным путем через пластические операции.
В Иране женская бимбофикация лиц достигла масштабов, превышающих незначительно статистические - то есть, это не индивидуальные случаи, отражающие психологические проблемы условных Рук-базук, братьев Богдановых и истероидных женщин, а настоящее культурное явление. А если оно широко распространено, то значит и широко принимаемо.
Распространенность пластической хирургии в Иране удивительна не только тем, что роднит эту страну с Южной Кореей - конечно, только по самой практике, а не по ее результату, ведь стремление к высочайшим стандартам красоты в Южной Корее не находит аналогичного стремления в Иране. Можно сказать, что, мол, красота субъективна, что нет красивого и некрасивого и что вообще «красота - в глазах смотрящего», и что кому-то и кобыла невеста. Ничего подобного. Так можно сказать о культуре, образе жизни, практиках питания, одежде и так далее - все это разное у разных народов и это норма. Не норма - быть «красивыми по-разному», потому что человеческий стандарт красоты един и его даже можно рассчитать математически.
Удивительно в первую очередь то, что активные физические изменения человеческого тела для улучшения внешности, не одобряемые исламом, в Иране в порядке вещей.
Утверждение «иранская женщина есть женщина искусственная» сколь пустое и громкое, столь и правдивое. Модификация лиц методами пластической хирургии в этой стране удивительно популярна. Говорить о масштабе хирургических вмешательств в женские лица без достоверных данных было бы спекуляцией, но он значителен хотя бы потому, что такие лица невозможно пропустить. Их очень много.
С одной стороны, пластические операции заметны очевидным образом - через повязки на лицах. Наиболее популярна среди женщин ринопластика - изменение формы носа. В год в Иране проводится около 200-500 тыс. таких операций на 89-и миллионную страну. Большая цифра, которая заметна по количеству женщин с реабилитационными повязками на носах. Но не все повязки - свидетельство операций. Какие-то свидетельствуют только о том, что их носитель хочет всего лишь продемонстрировать другим свой высокий уровень дохода, позволяющий проводить пластические операции, но на сами операции не решается. То есть, повязки на носах носят, в том числе, для демонстрации себя, а не по медицинским показаниям. Повышающий самооценку обман.
С другой стороны, пластические операции также заметны очевидным образом, только иначе - вы просто видите их результат на женских лицах. Увеличение губ, филлеры в подбородок и скулы, блефаропластика и многое другое. Яркий макияж с помадой. Так получаются «бимбо-женщины» с неестественными, гипертрофированными формами лица. Врождённое, биологическое свойство человека отличать естественное от неестественного. Умеренный выход за стандарты красоты воспринимается терпимо, неумеренный вызывает отторжение и может говорить о патологии - особенно, если он достигнут искусственным путем через пластические операции.
В Иране женская бимбофикация лиц достигла масштабов, превышающих незначительно статистические - то есть, это не индивидуальные случаи, отражающие психологические проблемы условных Рук-базук, братьев Богдановых и истероидных женщин, а настоящее культурное явление. А если оно широко распространено, то значит и широко принимаемо.
Распространенность пластической хирургии в Иране удивительна не только тем, что роднит эту страну с Южной Кореей - конечно, только по самой практике, а не по ее результату, ведь стремление к высочайшим стандартам красоты в Южной Корее не находит аналогичного стремления в Иране. Можно сказать, что, мол, красота субъективна, что нет красивого и некрасивого и что вообще «красота - в глазах смотрящего», и что кому-то и кобыла невеста. Ничего подобного. Так можно сказать о культуре, образе жизни, практиках питания, одежде и так далее - все это разное у разных народов и это норма. Не норма - быть «красивыми по-разному», потому что человеческий стандарт красоты един и его даже можно рассчитать математически.
Удивительно в первую очередь то, что активные физические изменения человеческого тела для улучшения внешности, не одобряемые исламом, в Иране в порядке вещей.
