📿Воображаемся география Кавказа
Недавно на семинаре рассказали историю о том, как таджикская феминистка из Амстердама уличила нашего преподавателя в расизме и ориентализме. Стоит заметить, что этот препод ведет в самом либеральном вузе страны дисциплину «История востоковедения и критика ориентализма», поэтому забавно было услышать, что его самого причислили к ориенталистам. Претензия «прогрессивной» особы заключалась в том, что преподаватель, тоже претендующий на звание «прогрессивного», назвал Туркменистан, в лучших традициях русского ориентализма,Туркменией.
Помимо мыслей о том, что вся эта деколониальная тематика в руках левых интеллектуалов стала очень мощным и отчасти полезным орудием для деконструкции вредных симулякров, я вспомнил о воображаемой географии, упоминаемой ещё самим автором «Ориентализма». Воображаемая география по Э. Саиду - это специфическое социальное восприятие пространства, порождённое текстами, изображениями и дискурсами. Он связывает этот термин непосредственно с восприятием Востока Западом. Саид говорит о том, что «Запад», описывая с помощью этого способа «Восток», конструирует образ себя, т.е. познаёт сам себя через противопоставление «Иному».
Сегодня принято ругать европейцев, а сам принцип воображаемой географии связывается непосредственно с ориентализмом (изучением и накоплением знаний о «Востоке»). В то же время, абсолютно игнорируется наличие этого феномена у любых обществ, вне зависимости от того, к каким условным категориям их причислять. Любое сообщество*, опираясь на собственные локальные представления и смыслы, конструирует образы «Иных». *Речь идёт именно о локальных сообществах, а не нациях, которые могут состоять из множества отличающихся друг от друга сообществ.
Еще во времена жизни в Саудии, я заметил, что выходцы из Южной Азии (пакистанцы, афганцы) вообще не смыслят за существование нашей «необъятной». Они называли Россию Бухарой, а Кавказ (к которому часто относят и мусульманские регионы Восточной Европы - те же Балканы, Крым) - страной джинов / одержимых, которая располагается тоже где-то в Азии.
Никто ведь не станет объяснять старому пуштуну, продающему финики в провинциальном городке Саудии, что той самой средневековой Бухары, о которой он подумал уже давно нет. Причём высока вероятность, что эта Бухара не имеет ничего общего с той, о которой кто-то из нас может почитать в учебниках по национальной истории Узбекистана. Наверняка, у него в голове всплыла собственная конструкция некой воображаемой Бухары, для понимания которой нам понадобилось бы погрузиться в контекст миросозерцания конкретно этого пуштуна. Именно по этой же причине, не было бы проку объяснять ему, что «Кавказ» - это не «Азия».
Кстати, а с чего это Кавказ - не Азия? Почему мы так решили?
Потому что именно таким образом когда-то нарисовали карты и дали названия географическим объектам те, у кого было больше ресурсов. Ведь было бы больше ресурсов у условных пуштунов и полмира называла бы Россию Бухарой, а кавказцы ссорились бы на почве того, кто из них более «азиатский», а не как сегодня - кто более соответствует европейской норме культуры.
После подобных примеров, я не удивляюсь, когда в каком-то арабском сериале про мамлюков говорят, что Черкесия – это страна в Центральной Азии.
Проблема для мусульман заключается в том, что Европа оформила свой взгляд на «Иного» в систему (колониализм) и пошла её навязывать всему миру. Отсюда и Фуко с его рассуждениями о связи знания и власти. Постколониальные элиты во всех бывших колониях педалирует теми же понятиями, что и вчерашний колонизатор, декларируя этим самым процесс самоколонизации или внутренней колонизации. Таким образом, национальные элиты и их идея нации становятся таким же инструментом колонизации (точнее - самоколонизации или внутренней колонизации).
Нам стоит называть вещи именами данными Аллахом , а не онтологией европейского просвещения. Иными словами, необходима актуализация мусульманской системы восприятия реальности / апеллирование к религиозному категориальному аппарату.
Недавно на семинаре рассказали историю о том, как таджикская феминистка из Амстердама уличила нашего преподавателя в расизме и ориентализме. Стоит заметить, что этот препод ведет в самом либеральном вузе страны дисциплину «История востоковедения и критика ориентализма», поэтому забавно было услышать, что его самого причислили к ориенталистам. Претензия «прогрессивной» особы заключалась в том, что преподаватель, тоже претендующий на звание «прогрессивного», назвал Туркменистан, в лучших традициях русского ориентализма,
Помимо мыслей о том, что вся эта деколониальная тематика в руках левых интеллектуалов стала очень мощным и отчасти полезным орудием для деконструкции вредных симулякров, я вспомнил о воображаемой географии, упоминаемой ещё самим автором «Ориентализма». Воображаемая география по Э. Саиду - это специфическое социальное восприятие пространства, порождённое текстами, изображениями и дискурсами. Он связывает этот термин непосредственно с восприятием Востока Западом. Саид говорит о том, что «Запад», описывая с помощью этого способа «Восток», конструирует образ себя, т.е. познаёт сам себя через противопоставление «Иному».
Сегодня принято ругать европейцев, а сам принцип воображаемой географии связывается непосредственно с ориентализмом (изучением и накоплением знаний о «Востоке»). В то же время, абсолютно игнорируется наличие этого феномена у любых обществ, вне зависимости от того, к каким условным категориям их причислять. Любое сообщество*, опираясь на собственные локальные представления и смыслы, конструирует образы «Иных». *Речь идёт именно о локальных сообществах, а не нациях, которые могут состоять из множества отличающихся друг от друга сообществ.
Еще во времена жизни в Саудии, я заметил, что выходцы из Южной Азии (пакистанцы, афганцы) вообще не смыслят за существование нашей «необъятной». Они называли Россию Бухарой, а Кавказ (к которому часто относят и мусульманские регионы Восточной Европы - те же Балканы, Крым) - страной джинов / одержимых, которая располагается тоже где-то в Азии.
Никто ведь не станет объяснять старому пуштуну, продающему финики в провинциальном городке Саудии, что той самой средневековой Бухары, о которой он подумал уже давно нет. Причём высока вероятность, что эта Бухара не имеет ничего общего с той, о которой кто-то из нас может почитать в учебниках по национальной истории Узбекистана. Наверняка, у него в голове всплыла собственная конструкция некой воображаемой Бухары, для понимания которой нам понадобилось бы погрузиться в контекст миросозерцания конкретно этого пуштуна. Именно по этой же причине, не было бы проку объяснять ему, что «Кавказ» - это не «Азия».
Кстати, а с чего это Кавказ - не Азия? Почему мы так решили?
Потому что именно таким образом когда-то нарисовали карты и дали названия географическим объектам те, у кого было больше ресурсов. Ведь было бы больше ресурсов у условных пуштунов и полмира называла бы Россию Бухарой, а кавказцы ссорились бы на почве того, кто из них более «азиатский», а не как сегодня - кто более соответствует европейской норме культуры.
После подобных примеров, я не удивляюсь, когда в каком-то арабском сериале про мамлюков говорят, что Черкесия – это страна в Центральной Азии.
Проблема для мусульман заключается в том, что Европа оформила свой взгляд на «Иного» в систему (колониализм) и пошла её навязывать всему миру. Отсюда и Фуко с его рассуждениями о связи знания и власти. Постколониальные элиты во всех бывших колониях педалирует теми же понятиями, что и вчерашний колонизатор, декларируя этим самым процесс самоколонизации или внутренней колонизации. Таким образом, национальные элиты и их идея нации становятся таким же инструментом колонизации (точнее - самоколонизации или внутренней колонизации).
Нам стоит называть вещи именами данными Аллахом , а не онтологией европейского просвещения. Иными словами, необходима актуализация мусульманской системы восприятия реальности / апеллирование к религиозному категориальному аппарату.
Telegram
Wild Field
Решил глянуть недавно вышедший и уже нашумевший из-за своего "анти-османизма" арабский исторический фильм "Королевства огня". Уже в самом начале сообщили, что Черкесия находится в Центральной Азии. Ну ок...
📿Советские истоки национальных идентичностей
Между либеральным дореволюционным и красным востоковедением нет никакого содержательного разрыва. Разница заключается лишь в идеологическом оформлении - обёртке. «Восток» у коммунистов остаётся «Востоком», а «туземные» народы всё ещё воспринимаются «братьями меньшими», которым необходимо «помочь» встать на путь развития для интеграции в единое, но уже не имперское, а коммунистическое пространство.
К примеру, один из основателей российской школы востоковедения В. В. Бартольд (1869-1930) пишет, что «Восток» обладает собственными знаниями, но у него нет четкой методологии. «Четкая методология» в его случае это безусловно «западная»/ «светская» методология. Отсюда и идёт европейское неприятие собственного прошлого, когда эпоху средневековья обзывают «темными веками», а религиозное сознание и мироощущение становятся разновидностями «мракобесия». Именно по этой причине, к примеру, европоцентричные востоковеды, писавшие об Исламе, часто критиковали тасаввуф, который им представлялся реакционным и примитивным, в то время как для большинства мусульманских обществ того периода он был основным институтом производства знаний. Той же логике следовали и красные востоковеды. Глубинной разницы между этими методологиями (буржуазной и марксистской) не может быть, так как они опираются на одни и те же постулаты модерна - прогресс, цивилизационный дискурс и т.п.
Можно очень долго говорить об имперских проектах по интеграции «туземных» сообществ в единое имперское пространство. Кавказские просветители, имперские агенты, либералы предлагали разные подходы для достижения одной цели - формирования единого унифицированного пространства империи. В советский период, конечно же, не было такого разнообразия подходов - была только советизация. Лишь к последней четверти XX столетия местные республиканские элиты начали делать ставку на формирование этно-национальных мифов, сепарированных от идеи более широкой идентичности Советского человека. Если в начале национальные мифы конструировались в рамках конкретного нарратива о необходимости интеграции в «единую советскую семью народов», то к концу эпохи мы видим активизацию националистического дискурса нового формата (иными словами, политизацию этничности). Отныне Nation building производилось по типичному западноевропейскому сценарию, копируя давно сформулированные в Западной Европе либеральные нарративы.
На тему советских и постсоветских национализмов на Северном Кавказе вы можете ознакомиться с важнейшим трудом современности - «Быть аланами», В. А. Шнирельмана.
Между либеральным дореволюционным и красным востоковедением нет никакого содержательного разрыва. Разница заключается лишь в идеологическом оформлении - обёртке. «Восток» у коммунистов остаётся «Востоком», а «туземные» народы всё ещё воспринимаются «братьями меньшими», которым необходимо «помочь» встать на путь развития для интеграции в единое, но уже не имперское, а коммунистическое пространство.
К примеру, один из основателей российской школы востоковедения В. В. Бартольд (1869-1930) пишет, что «Восток» обладает собственными знаниями, но у него нет четкой методологии. «Четкая методология» в его случае это безусловно «западная»/ «светская» методология. Отсюда и идёт европейское неприятие собственного прошлого, когда эпоху средневековья обзывают «темными веками», а религиозное сознание и мироощущение становятся разновидностями «мракобесия». Именно по этой причине, к примеру, европоцентричные востоковеды, писавшие об Исламе, часто критиковали тасаввуф, который им представлялся реакционным и примитивным, в то время как для большинства мусульманских обществ того периода он был основным институтом производства знаний. Той же логике следовали и красные востоковеды. Глубинной разницы между этими методологиями (буржуазной и марксистской) не может быть, так как они опираются на одни и те же постулаты модерна - прогресс, цивилизационный дискурс и т.п.
Можно очень долго говорить об имперских проектах по интеграции «туземных» сообществ в единое имперское пространство. Кавказские просветители, имперские агенты, либералы предлагали разные подходы для достижения одной цели - формирования единого унифицированного пространства империи. В советский период, конечно же, не было такого разнообразия подходов - была только советизация. Лишь к последней четверти XX столетия местные республиканские элиты начали делать ставку на формирование этно-национальных мифов, сепарированных от идеи более широкой идентичности Советского человека. Если в начале национальные мифы конструировались в рамках конкретного нарратива о необходимости интеграции в «единую советскую семью народов», то к концу эпохи мы видим активизацию националистического дискурса нового формата (иными словами, политизацию этничности). Отныне Nation building производилось по типичному западноевропейскому сценарию, копируя давно сформулированные в Западной Европе либеральные нарративы.
На тему советских и постсоветских национализмов на Северном Кавказе вы можете ознакомиться с важнейшим трудом современности - «Быть аланами», В. А. Шнирельмана.
Telegram
apologist 📿
Фундаментальнейшая работа, с которой рекомендую ознакомиться абсолютно всем.
Благодаря этому труду, можно четко отследить процессы советского нациестроительства в современных республиках Центрального Кавказа (КБР, КЧР, Осетия, Ингушетия, Чечня) и то, как…
Благодаря этому труду, можно четко отследить процессы советского нациестроительства в современных республиках Центрального Кавказа (КБР, КЧР, Осетия, Ингушетия, Чечня) и то, как…
📿Нация как искусственная композиция
Этнопатриотическая риторика формирует такое множество конструктов, что из виду теряется реальность, в которой мы пребываем.
Ныне существующий в регионах этнонациональный движ подразумевает рефлексию над собственной культурой, языком и традициями. Самое печальное в этой картине то, что всё содержимое перечисленных понятий является чем-то изобретенным и не имеет отношения к нашей постсоветской реальности / к глубинному народу.
Национальный язык - необходимый для унификации конструкт, сформированный в ущерб множеству актуальных диалектов. Самоценность языка - не более чем заблуждение современных этнопатриотов. После развала СССР производилось огромное количество религиозной литературы на родных языках. Авторы писали и переводили на свои родные языки не потому что «надо сохранять» и «самый красивый язык в мире», а потому что это был актуальный, живой для них язык, на котором они говорили и мыслили. Именно жизненный уклад предполагал наличие этого языка, а не какая-то принципиальная установка, отсылающая к концепту нации. Еще в более давние времена, они и вовсе не стали бы ничего писать на «своем», а выучили бы какой-нибудь язык с готовой письменностью, на котором производилось бы конкретное знание (и вероятнее всего, религиозное) в масштабах всего региона, а не только своего кишлака. В случае нашего региона таким языком был тюрки.
Национальная культура - игнорирование актуальных ценностей, в угоду десакрализованных и изобретенных обрядов, претендующих на примордиальность. После развала Союза население не стало массово бежать в сторону папах, черкесок и пандуров. Простой глубинный народ надел черно-белые узбекские тюбетейки, белые хиджабы, начали организовывать поездки в хадж, стали работать над открытием учебных заведений и обустройством мечетей, переводами книжек, изданием журналов, газет. Таков был культурный контекст региона, который ещё не успели превратить в конъюнктуру. Ислам был очевидной составной частью народной культуры.
Национальная история всегда зависит от выгодных её составителям нарративов, что уже говорит об искусственности кабинетной этноистории. В этом отношении, необходимо осознание отечественными историками в целом перехода в эпоху «постистории». Европейцы придумали нацию и сами же покончили с ней. Лишь общества с колониальным прошлым продолжают тщетные попытки выстраивать нации.
Традиции
Искусственнее «хабзизма» ничего и не придумаешь. Зависящий напрямую от Ислама и неспособный без него существовать, «хабзизм» стал в своё время мощным орудием пропаганды секуляризма и даже исламофобии. «Молящийся» автоматически становился предателем изобретенной нации. «Хабзизм» не имеет никакого отношения к прмордиальности, это скорее разновидность new age культов, что в очередной раз доказывает абсолютно либеральную сущность современных кавказских национализмов, ведь любой new age - результат религиозного кризиса в обществе.
Весь этот «поиск самобытности» предназначен лишь для паразитирования над собственной исключительностью.
«Поиск самобытности» также является инструментом политических элит для реализации постколониальной политики - самоориентализации и самоколонизации.
Те самые «предки», к которым нас постоянно отсылают этнопатриоты успешно мобилизировались лишь на основе Ислама и родственных / сословных отношений. Большая война XIX в. не носила «национального» окраса, а была полноценным и осмысленным газаватом - защитой Ислама или же индивидуальным отстаиванием своей частной собственности. Любой сегодняшний «национальный герой» в своём времени был не более чем маргиналом, организовавшим маргинальное движение, ведь протест всегда маргинален.
Идентичность должна стать не этнонациональной композицией, а абсолютно инклюзивной, какой она должна быть по Исламу. Её содержание должно апеллировать не к абстракциям и изобретённым криптоязыческим атрибутам, а к окружающей реальности и ее интерпретации священными принципами нашего Писания.
~ Не является одним из нас тот, кто призывает к асабийе, или тот, кто сражается за асабию, или тот, кто умирает за асабию.
Этнопатриотическая риторика формирует такое множество конструктов, что из виду теряется реальность, в которой мы пребываем.
Ныне существующий в регионах этнонациональный движ подразумевает рефлексию над собственной культурой, языком и традициями. Самое печальное в этой картине то, что всё содержимое перечисленных понятий является чем-то изобретенным и не имеет отношения к нашей постсоветской реальности / к глубинному народу.
Национальный язык - необходимый для унификации конструкт, сформированный в ущерб множеству актуальных диалектов. Самоценность языка - не более чем заблуждение современных этнопатриотов. После развала СССР производилось огромное количество религиозной литературы на родных языках. Авторы писали и переводили на свои родные языки не потому что «надо сохранять» и «самый красивый язык в мире», а потому что это был актуальный, живой для них язык, на котором они говорили и мыслили. Именно жизненный уклад предполагал наличие этого языка, а не какая-то принципиальная установка, отсылающая к концепту нации. Еще в более давние времена, они и вовсе не стали бы ничего писать на «своем», а выучили бы какой-нибудь язык с готовой письменностью, на котором производилось бы конкретное знание (и вероятнее всего, религиозное) в масштабах всего региона, а не только своего кишлака. В случае нашего региона таким языком был тюрки.
Национальная культура - игнорирование актуальных ценностей, в угоду десакрализованных и изобретенных обрядов, претендующих на примордиальность. После развала Союза население не стало массово бежать в сторону папах, черкесок и пандуров. Простой глубинный народ надел черно-белые узбекские тюбетейки, белые хиджабы, начали организовывать поездки в хадж, стали работать над открытием учебных заведений и обустройством мечетей, переводами книжек, изданием журналов, газет. Таков был культурный контекст региона, который ещё не успели превратить в конъюнктуру. Ислам был очевидной составной частью народной культуры.
Национальная история всегда зависит от выгодных её составителям нарративов, что уже говорит об искусственности кабинетной этноистории. В этом отношении, необходимо осознание отечественными историками в целом перехода в эпоху «постистории». Европейцы придумали нацию и сами же покончили с ней. Лишь общества с колониальным прошлым продолжают тщетные попытки выстраивать нации.
Традиции
Искусственнее «хабзизма» ничего и не придумаешь. Зависящий напрямую от Ислама и неспособный без него существовать, «хабзизм» стал в своё время мощным орудием пропаганды секуляризма и даже исламофобии. «Молящийся» автоматически становился предателем изобретенной нации. «Хабзизм» не имеет никакого отношения к прмордиальности, это скорее разновидность new age культов, что в очередной раз доказывает абсолютно либеральную сущность современных кавказских национализмов, ведь любой new age - результат религиозного кризиса в обществе.
Весь этот «поиск самобытности» предназначен лишь для паразитирования над собственной исключительностью.
«Поиск самобытности» также является инструментом политических элит для реализации постколониальной политики - самоориентализации и самоколонизации.
Те самые «предки», к которым нас постоянно отсылают этнопатриоты успешно мобилизировались лишь на основе Ислама и родственных / сословных отношений. Большая война XIX в. не носила «национального» окраса, а была полноценным и осмысленным газаватом - защитой Ислама или же индивидуальным отстаиванием своей частной собственности. Любой сегодняшний «национальный герой» в своём времени был не более чем маргиналом, организовавшим маргинальное движение, ведь протест всегда маргинален.
Идентичность должна стать не этнонациональной композицией, а абсолютно инклюзивной, какой она должна быть по Исламу. Её содержание должно апеллировать не к абстракциям и изобретённым криптоязыческим атрибутам, а к окружающей реальности и ее интерпретации священными принципами нашего Писания.
~ Не является одним из нас тот, кто призывает к асабийе, или тот, кто сражается за асабию, или тот, кто умирает за асабию.