apologist 📿
Таким образом, карачаевцы, как карачаевцы полноценно формируются в нач. XVII вв. Да, есть упоминания "кара-черкесов" еще в XV в. Иоаннм де Галонифонтибусом, но это все еще не карачаевцы (этноним “карачаевец” не упоминается). И никто не говорит, что карачаевцы…
Отдельным блоком стоило бы рассмотреть османские хроники.
В источниках Османского султаната (в частности, в документах из Анапской канцелярии) карачаевцы и вовсе причисляются к группе “абазэ”. Они упоминаются наряду с абазинскими обществами и теми адыгами, которые традиционно относили себя к категории "абазэ жылэ" [см. ниже, картинка 1].
На османских картах [см. ниже, картинка 2] мы также видим название - "кара-черкесы". Оно фигурирует именно там, где традиционно и проживали карачаевцы. Рядом с ними - Кабарда, а с другой стороны - западно-адыгские княжества и общества, которые названы просто черкесами. Вся эта страна (регион) отмечена как Черкесия.
Черкесское знамя.
Мы уже неоднократно разбирали на канале подробное описание смыслового значения геральдики позднего черкесского знамени с 12 звездами, принятого в 1836 г. Дж. Белл пишет, что 12 звезд отображают:
“двенадцать провинций: Натухач, Шапсуг, Абазак, Псадуг, Темиргуй, Хатукой, Макош, Бесни, Башилбай, Тебердех, Браки и Карачай”.
Отсюда, 12 звезд это никакие не “племена” и не “субэтносы” (коих было вообще не 12, а гораздо больше - не знаю по какому принципу их отбирали в 90-ых), а различные политические субъекты Черкесии. Как вы могли заметить, Кабарда не отображена на знамени отдельной звездой, так как еще в 20-ых гг. XIX столетия она теряет свою субъектность и оказывается в составе Росийской империи. Однако на знамени обозначены провинции, входившие в состав известного как “Беглая Кабарда” или “Хаджиретова Кабарда” пространства - территории, в которых проживали кабардинские мухаджиры первых поколений, совершившие хиджру по причине не принятия сложившихся у себя дома обстоятельств.
Мы приводили этот же источник на крайнем подкасте и это много кого, к сожалению (нет), ранило, но это никак не нивелирует то, что это зафиксированный факт из очень авторитетного источника, без которого придется многое вычеркнуть из истории адыгов XIX в.
Пример с нисбами.
Интересный пример мы нашли недавно [см. ниже, картинка 3]. Амрахов А.К. в "Единобожие и мистицизм" писал, что накшбандиййский шейх Ахмад ат-Талали передавал иджазу некому Темирхану афанди с нисбой "аль-Карачауи аль-Джаркаси". Такая двойная нисба встречается и в материалах Шоры Ногмова, который сам себя подписывал, как Шора ибн Бекмурза аль-Кабарти аль-Джаркаси. В случае с первой нисбой обозначена кабиля (происхождение от человека), а во втором - ша'б (происхождение по географии). Сюда же можно отнести и позднего осетинского 'алима Сосланбека Тайсаюфа, который подписывал себя нисбой "аль-Анзори", так как проживал в местности Анзорей на территории Терского округа (ныне - Кабардино-Балкария).
Таким образом, подводя промежуточный итог данной серии публикаций, можно отметить, что за всеми “великими эпохами”, “цивилизационными сдвигами” и “золотыми временами”, когда мы были “мыми” а они - “оними”, скрывается лишь базовый субстрат: прагматика клановых договорённостей, психология коллективных иллюзий, механика распределения ресурсов через насилие, элементарная биология, то бишь кровосмешение. Идеи же чаще выступают не двигателем (за редкими исключениями), а производным — своего рода легитимирующим нарративом. Иногда он облекается в форму исламского мифа о курайшитском происхождении элит, иногда — в конструкции политических идеологий современности. Нужно уметь отличать зерна от плевел, если решился заняться историей.
Продолжение…
В источниках Османского султаната (в частности, в документах из Анапской канцелярии) карачаевцы и вовсе причисляются к группе “абазэ”. Они упоминаются наряду с абазинскими обществами и теми адыгами, которые традиционно относили себя к категории "абазэ жылэ" [см. ниже, картинка 1].
На османских картах [см. ниже, картинка 2] мы также видим название - "кара-черкесы". Оно фигурирует именно там, где традиционно и проживали карачаевцы. Рядом с ними - Кабарда, а с другой стороны - западно-адыгские княжества и общества, которые названы просто черкесами. Вся эта страна (регион) отмечена как Черкесия.
Черкесское знамя.
Мы уже неоднократно разбирали на канале подробное описание смыслового значения геральдики позднего черкесского знамени с 12 звездами, принятого в 1836 г. Дж. Белл пишет, что 12 звезд отображают:
“двенадцать провинций: Натухач, Шапсуг, Абазак, Псадуг, Темиргуй, Хатукой, Макош, Бесни, Башилбай, Тебердех, Браки и Карачай”.
Отсюда, 12 звезд это никакие не “племена” и не “субэтносы” (коих было вообще не 12, а гораздо больше - не знаю по какому принципу их отбирали в 90-ых), а различные политические субъекты Черкесии. Как вы могли заметить, Кабарда не отображена на знамени отдельной звездой, так как еще в 20-ых гг. XIX столетия она теряет свою субъектность и оказывается в составе Росийской империи. Однако на знамени обозначены провинции, входившие в состав известного как “Беглая Кабарда” или “Хаджиретова Кабарда” пространства - территории, в которых проживали кабардинские мухаджиры первых поколений, совершившие хиджру по причине не принятия сложившихся у себя дома обстоятельств.
Мы приводили этот же источник на крайнем подкасте и это много кого, к сожалению (нет), ранило, но это никак не нивелирует то, что это зафиксированный факт из очень авторитетного источника, без которого придется многое вычеркнуть из истории адыгов XIX в.
Пример с нисбами.
Интересный пример мы нашли недавно [см. ниже, картинка 3]. Амрахов А.К. в "Единобожие и мистицизм" писал, что накшбандиййский шейх Ахмад ат-Талали передавал иджазу некому Темирхану афанди с нисбой "аль-Карачауи аль-Джаркаси". Такая двойная нисба встречается и в материалах Шоры Ногмова, который сам себя подписывал, как Шора ибн Бекмурза аль-Кабарти аль-Джаркаси. В случае с первой нисбой обозначена кабиля (происхождение от человека), а во втором - ша'б (происхождение по географии). Сюда же можно отнести и позднего осетинского 'алима Сосланбека Тайсаюфа, который подписывал себя нисбой "аль-Анзори", так как проживал в местности Анзорей на территории Терского округа (ныне - Кабардино-Балкария).
Таким образом, подводя промежуточный итог данной серии публикаций, можно отметить, что за всеми “великими эпохами”, “цивилизационными сдвигами” и “золотыми временами”, когда мы были “мыми” а они - “оними”, скрывается лишь базовый субстрат: прагматика клановых договорённостей, психология коллективных иллюзий, механика распределения ресурсов через насилие, элементарная биология, то бишь кровосмешение. Идеи же чаще выступают не двигателем (за редкими исключениями), а производным — своего рода легитимирующим нарративом. Иногда он облекается в форму исламского мифа о курайшитском происхождении элит, иногда — в конструкции политических идеологий современности. Нужно уметь отличать зерна от плевел, если решился заняться историей.
Продолжение…
89
Печальная перспектива
Наткнулся на прошлогодний сборник Международной конференции «Перспектива-2024», которая проходила на базе нашего местного вуза. Очевидно, что бóльшая часть авторов представленных материалов - местные ребята, уроженцы КБР. Честно сказать, я был расстроен тематикой статей. Вот содержание:
Сразу вспомнился случай, когда студенту-историку не разрешили писать ВКР на тему соотношения религиозного и обычного права в Кабарде. Вместо этого он четыре года занимался отменой крепостного права при Александре II. Всем ведь очевидно, что правовая культура региона изучена куда меньше, чем реформы Александра II в масштабах всей России?) И дело тут не в политике или цензуре «сверху», не в том, что «русские виноваты», как некоторые у нас любят упрощать. Всё куда прозаичнее: у нас попросту нет науки (за редчайшими исключениями). Речь не о моей личной позиции, я даже не пытаюсь здесь продвинуть религиозный нарратив. Можно же исследовать, к примеру, городскую культуру советского Нальчика/ Владикавказа (Орджоникидзе)/ Грозного - это в тысячу раз интереснее. Или про Терскую крепость и ранние русские поселения на Центральном Кавказе. Тем для живого, настоящего исследования - море. Комментировать больше не буду. Думаю, каждый, кто знаком с контекстом, сам может сформулировать недоумение апологиста.
Пока одни, обиженные на весь мир, переписывают цитаты о XIX в. из трёх-четырёх случайно хайпанувших в 90-ых книжек путешественников, а другие - наши студенты-историки, вместо живых, актуальных тем региона увязают в псевдонаучной билеберде, в миллиардной попытке переинтерпретировать нартский эпос или один и тот же фольклорный материал, мы будем стремительно и неотвратимо деградировать - и культурно, и интеллектуально, и морально. Я могу составить целую дорожную карту - таблицу реально актуальных тем с доказательной базой: в чём научная новизна, почему это важно для гуманитаристики, для республики, региона и России в целом. Обращайтесь.
Наткнулся на прошлогодний сборник Международной конференции «Перспектива-2024», которая проходила на базе нашего местного вуза. Очевидно, что бóльшая часть авторов представленных материалов - местные ребята, уроженцы КБР. Честно сказать, я был расстроен тематикой статей. Вот содержание:
Секция "ИСТОРИЯ"
• К вопросу о деятельности учреждений власти и самоуправления по организации общественного питания в рамках ярмарочной торговли в Нальчикском округе в 70-х – первой половине 80-х гг. XIX в.
• Особенности трансформации румынского режима в 1989 г.
• Российско-корейский договор о дружбе и торговле 1884 г.
• Сущность политического режима Т. Живкова в Болгарии
• Основные адыгские мифологические категории и сюжеты
• Место России в мире в концепции Н.Я. Данилевского
• И пусть домбра звучит
• Первобытные формы верований ингушей
• Процесс исламизации среди ингушей
• Социальное направление деятельности кадетов
• Сарматские общности в античной письменной традиции
• Введение гражданского брака в европейских государствах в Новое время (на материалах Англии, Франции, Италии, Испании, Германии, России)
• Введение гражданской метрификации для старообрядцев
• Состав дворянского сословия
• Гауптвахты на территории Кабарды как часть российских преобразований в части исполнительного производства во второй четверти XIX века
• Распространение православного христианства в Северокавказском регионе после образования Кавказской епархии
• Православие на Северном Кавказе в период существования Астраханской епархии
• Конституция М. М. Сперанского
• Трагедия рока: логос о Крезе в свете «Поэтики» Аристотеля
• Восточный правитель в «Истории» Геродота: образ, источники, поэтика
• Исследовательская и интеллектуальная деятельность российских офицеров на Северном Кавказе в XVIII-первой половине XIX вв.
• Этнографическое изучение Кавказа в первой половине XIX в.
Петровские реформы и крестьянство
• Немецкое наступление в южном направлении летом 1942 г.: план «Эдельвейс»
• Социально-экономические условия жизни казачества Юга России в 30-е годы XX века
• Историографический обзор советско-китайских отношений в 1950-1960-е годы
Сразу вспомнился случай, когда студенту-историку не разрешили писать ВКР на тему соотношения религиозного и обычного права в Кабарде. Вместо этого он четыре года занимался отменой крепостного права при Александре II. Всем ведь очевидно, что правовая культура региона изучена куда меньше, чем реформы Александра II в масштабах всей России?) И дело тут не в политике или цензуре «сверху», не в том, что «русские виноваты», как некоторые у нас любят упрощать. Всё куда прозаичнее: у нас попросту нет науки (за редчайшими исключениями). Речь не о моей личной позиции, я даже не пытаюсь здесь продвинуть религиозный нарратив. Можно же исследовать, к примеру, городскую культуру советского Нальчика/ Владикавказа (Орджоникидзе)/ Грозного - это в тысячу раз интереснее. Или про Терскую крепость и ранние русские поселения на Центральном Кавказе. Тем для живого, настоящего исследования - море. Комментировать больше не буду. Думаю, каждый, кто знаком с контекстом, сам может сформулировать недоумение апологиста.
Пока одни, обиженные на весь мир, переписывают цитаты о XIX в. из трёх-четырёх случайно хайпанувших в 90-ых книжек путешественников, а другие - наши студенты-историки, вместо живых, актуальных тем региона увязают в псевдонаучной билеберде, в миллиардной попытке переинтерпретировать нартский эпос или один и тот же фольклорный материал, мы будем стремительно и неотвратимо деградировать - и культурно, и интеллектуально, и морально. Я могу составить целую дорожную карту - таблицу реально актуальных тем с доказательной базой: в чём научная новизна, почему это важно для гуманитаристики, для республики, региона и России в целом. Обращайтесь.
Когда-то давно я начинал рубрику о песенной культуре народов западного и центрального Кавказа. К сожалению, в нашем регионе дискурс, одержимый национальной идеей, часто лишён научного интереса и стремления к исторической достоверности. Многие ограничиваются удовлетворением собственного эго или остаются эстетами, довольствующимися искусственно сконструированными образами, не имеющими отношения к реальности. Однако аутентичная песенная культура адыгов, карачаево-балкарцев, ногайцев, абазин, осетин, ингушей, чеченцев и терских кумыков наполнена глубокими смыслами и уходит корнями в исламскую традицию. Также глубокое изучение этого наследия демонстрирует нам многочисленные отсылки к разным мировым культурам (персидской, тюркской, арабской и пр.). В ней содержатся настоящие образы и архетипы, к которым апеллировали люди прошлого (не архетипы викингов, спартанцев и фэнтезийных персонажей, которые всплывают в головах сегодняшних этнопатриотов, насмотревшихся сериалов и фильмов).
Рубрику я начинал с контекстуального анализа адыгской песенной культуры конца XVIII-XIX вв. В основе был и остаётся простой тезис: достаточно открыть книгу «Адыгские песни времён Кавказской войны» В. Х. Кажарова, чтобы понять несколько принципиальных вещей:
1). Чем были мотивированы участники кровопролитных и трагических событий XIX в.? Никакой «национально-освободительной» или даже просто национальной подоплёки там нет - от слова совсем.
2). Во что верили люди, слагавшие эти песни, и как они описывали собственный быт. Символизм ислама и исламской культуры в самом широком смысле слова пронизывает этот пласт песенного наследия. Практически никаких архетипов язычества, героев нартского эпоса вы там не найдёте.
Пока что в рамках этой рубрики мы разобрали три песни:
Все материалы также можно найти на канале по хэштегу #isldin.
Думаю, стоит возобновить эту традицию. По воле Всевышнего будем возвращаться к ней каждую неделю.
Рубрику я начинал с контекстуального анализа адыгской песенной культуры конца XVIII-XIX вв. В основе был и остаётся простой тезис: достаточно открыть книгу «Адыгские песни времён Кавказской войны» В. Х. Кажарова, чтобы понять несколько принципиальных вещей:
1). Чем были мотивированы участники кровопролитных и трагических событий XIX в.? Никакой «национально-освободительной» или даже просто национальной подоплёки там нет - от слова совсем.
2). Во что верили люди, слагавшие эти песни, и как они описывали собственный быт. Символизм ислама и исламской культуры в самом широком смысле слова пронизывает этот пласт песенного наследия. Практически никаких архетипов язычества, героев нартского эпоса вы там не найдёте.
Пока что в рамках этой рубрики мы разобрали три песни:
• Ночное нападение (кабардинская и бжедугская версии)
• Адыгские песни про имама Шамиля
• Песня о шейхе Мансуре
Все материалы также можно найти на канале по хэштегу #isldin.
Думаю, стоит возобновить эту традицию. По воле Всевышнего будем возвращаться к ней каждую неделю.
50
📿ПЕСНЯ АЖАГОЕВЫХ
Согласно преданию, Асламбек из рода Ажагой, славный наездник, посватался к одной знатной красавице. Сватовство было удачным. Но по возвращении герой и его спутники застали свой аул разграбленным; напавшее на него войско уже уходило, увозя с собой девушку. Асламбек посчитал для себя позором позволить войску уйти с добычей. Однако спутники его, за исключением одного юноши, не решились выступить против многочисленного войска. Двое наездников дерзко напали на неприятелей, рассеяли их и даже отбили девушку, которая оказалась сестрой Асламбека. Но силы все же были слишком неравны, и смельчаки в конце концов погибли, а девушка была увезена нападавшими.
Этот текст представляет собой прекрасный пример того, как историческая память народа кодируется в поэтической форме. Песня фиксирует не просто событие, но и систему ценностей целой эпохи. Обращает на себя внимание последовательное использование религиозной терминологии и исламского символизма:
- Газават представлен не просто как война, а как осознанный духовный выбор, придающий смерти смысл и достоинство
- Противники обозначаются через религиозную принадлежность
- Обильно используется исламская эсхатология
Интересно, что здесь сталкиваются две системы ценностей: кавказский кодекс чести (понятие позора, долг перед родом) и исламская концепция мученичества. Герой делает выбор в пользу газавата, что трансформирует его гибель из трагедии в духовный подвиг. Как отмечал французский историк Марк Блок:
Эта песня дает нам ключ к пониманию не только событий Кавказской войны, но и того, как люди той эпохи осмысляли свою жизнь, смерть и место в истории. Особенно показателен образ гурий - это не просто поэтическая метафора, а важный элемент народной теологии, показывающий, как сложные религиозные концепции адаптируются в фольклорном сознании и становятся частью коллективной идентичности.
#isldin
Когда Ажагоевых Фардаус
Донские на конях уносили,
Мы вслед глядим – девушку видим...
«Позволим увезти – на наш аул позор навлечем,
Не позволим увезти – мы погибнем.
Повернем назад – опозорены будем,
Погибнем – наш род пресечется», –
Так сказав, добрый уоркский юноша задумался.
«В жизни один раз нам дано умереть,
А погибнем, так в газавате», –
Так сказавши, разворачивается и выступает
против большого войска.
Войско черное ты заставил выступить,
Шелковый кафтан кровью сочится,
Белого шолоховского коня, белизной подобного лебедю,
Кровищей черной окрашиваешь,
Ту, у которой косы желтошелковые,
Ружейными выстрелами отпустить заставляет,
Но когда Асламбек свою душу испускает –
Донские девушку уносят.
Желтошелковыми своими волосами густыми
Я тарантаса верх накрываю,
Сидящий рядом крестопоклонник
Заставил меня моего единоутробного оплакивать.
Самшиту подобные мои десять ногтей
Я заставляю проводить кровавые борозды.
Когда мы повернули к старому Инжиджу,
Донские арканы на меня набрасывают,
Украшенные мои подола края
Кровавые слезы прожигают.
То что на золотых анатолийских лодах держится,
Концом ружейного штыка с меня снимают.
Мусульмане, вере служащие,
Нашу участь пусть не забудут.
Невесту, у которой калым тысяча рублей,
В родительском доме грустить оставляет,
Уоркский добрый наездник, предводительствующий в газавате,
Это Ажагоевых ваш Асламбек.
Ажагоевых ваш Асламбек
Гуриями-девицами приласкан,
Твоя единоутробная Брина-красавица
Уравнялась с хлебопеками.
Согласно преданию, Асламбек из рода Ажагой, славный наездник, посватался к одной знатной красавице. Сватовство было удачным. Но по возвращении герой и его спутники застали свой аул разграбленным; напавшее на него войско уже уходило, увозя с собой девушку. Асламбек посчитал для себя позором позволить войску уйти с добычей. Однако спутники его, за исключением одного юноши, не решились выступить против многочисленного войска. Двое наездников дерзко напали на неприятелей, рассеяли их и даже отбили девушку, которая оказалась сестрой Асламбека. Но силы все же были слишком неравны, и смельчаки в конце концов погибли, а девушка была увезена нападавшими.
Этот текст представляет собой прекрасный пример того, как историческая память народа кодируется в поэтической форме. Песня фиксирует не просто событие, но и систему ценностей целой эпохи. Обращает на себя внимание последовательное использование религиозной терминологии и исламского символизма:
- Газават представлен не просто как война, а как осознанный духовный выбор, придающий смерти смысл и достоинство
- Противники обозначаются через религиозную принадлежность
- Обильно используется исламская эсхатология
Интересно, что здесь сталкиваются две системы ценностей: кавказский кодекс чести (понятие позора, долг перед родом) и исламская концепция мученичества. Герой делает выбор в пользу газавата, что трансформирует его гибель из трагедии в духовный подвиг. Как отмечал французский историк Марк Блок:
«Непонимание настоящего неизменно проистекает из незнания прошлого. Но, пожалуй, не менее тщетно пытаться понимать прошлое, не зная настоящего».
Эта песня дает нам ключ к пониманию не только событий Кавказской войны, но и того, как люди той эпохи осмысляли свою жизнь, смерть и место в истории. Особенно показателен образ гурий - это не просто поэтическая метафора, а важный элемент народной теологии, показывающий, как сложные религиозные концепции адаптируются в фольклорном сознании и становятся частью коллективной идентичности.
#isldin
Forwarded from Сообщество Исследователей Мусульман
20 декабря в Культурном центре «ДАР» состоялось I Собрание Сообщества исследователей мусульман на тему: «Идентичность и Умма: Ислам в зеркале современности».
В качестве спикеров выступили специалисты из разных областей: богословие, философия, история, востоковедение, политология и экономика.
В рамках докладов, участниками собрания были затронуты актуальные вопросы трансформации Исламской идентичности в нашу эпоху - спрос на эпистемологию, идеология секуляризма, исламская идентичность в классических текстах, роль Ислама в формировании российской государственности, перспективы ИИ для интеллектуальной традиции мусульман, а также о возможностях Вакф-института в современной России.
Собрание стало площадкой для профессионального обмена между молодыми исследователями, богословами и академическими деятелями, заложив основу для дальнейшего взаимодействия и регулярных встреч.
В качестве спикеров выступили специалисты из разных областей: богословие, философия, история, востоковедение, политология и экономика.
В рамках докладов, участниками собрания были затронуты актуальные вопросы трансформации Исламской идентичности в нашу эпоху - спрос на эпистемологию, идеология секуляризма, исламская идентичность в классических текстах, роль Ислама в формировании российской государственности, перспективы ИИ для интеллектуальной традиции мусульман, а также о возможностях Вакф-института в современной России.
Собрание стало площадкой для профессионального обмена между молодыми исследователями, богословами и академическими деятелями, заложив основу для дальнейшего взаимодействия и регулярных встреч.