Forwarded from Парнасский пересмешник
Антропологи шутят или разве можно не любить Александра Козинцева
Forwarded from Zangaro Today
🇬🇭 Туда и обратно, или «Год возвращения» между панафриканизмом и roots tourism
Протесты чернокожей общины США и движение Black Lives Matter трогательно объединили лоялистский и либеральный комментариат — сочетание страха и пещерного расизма стало лейтмотивом многих медиаплощадок и говорящих голов — от «Первого канала» до Юлии Латыниной.
В чем-то всех их понять можно — российские элиты и обслуживающие их медиаменеджеры — системные и оппозиционные — действительно искренне трясутся за «родину своего сердца» по ту сторону Атлантики, которую знают несравненно лучше, глубже и интимнее России. Разделяя праволиберальный республиканский консенсус части заокеанских элит, эти люди, неспособные даже к остаточной эмпатии, крайне негативно воспринимают и любые эгалитарные идеи.
Один из излюбленных мотивов комментариата — требование «вернуть черножопых в какую-нибудь Либерию». Между тем речь идет — в переводе на человеческий язык — об успешном опыте создания в 20-30-х гг. XIX в. поселенческого государства освобожденными чернокожими рабами.
По иронии судьбы — при всей ущербности политических комментаторов — такие идеи высказываются и в Африке, а минувший год в Гане даже прошел под знаком «Года возвращения» — в память о 400-летии трансатлантической работорговли. В стране проходили выставки, модные показы, концерты афроамериканских поп-идолов, поток американских туристов вырос на 26%, и порядка сотни афроамериканцев получили ганское гражданство. Но, в целом, идея эта провалилась, во многом из-за своей коммерческой и рекламной тональности.
И у этого «Года возвращения» — своя интересная предыстория. Дело в том, что освободившаяся в 1957 г. Гана заняла в сознании многих афроамериканцев эпохи место той самой «земли обетованной». В годы борьбы за гражданские права первая независимая страна Африки, вставшая на путь Неприсоединения, казалась «Черной Меккой», а лозунг возвращения подхватил и развил первый лидер независимой Ганы Кваме Нкрума, сам учившийся в США в 1930-е гг. Страну посетили Малькольм Икс и Мартин Лютер Кинг, и многие афроамериканцы — ученые, инженеры, предприниматели, учителя и художники, вдохновленные примером активиста и социолога Уильяма Дюбуа — переселились в Гану ради участия в строительстве новой нации.
Но розовые очки быстро спали — безнадежно романтизировавшие Гану образованные афроамериканцы вскоре стали конкурентами ганских политиков, в особенно из образованной диаспоры — в 1962 г. это чуть было не стоило Нкруме жизни. Более того, радикалы-экспаты яростно атаковали внешнеполитический курс США — забывая при этом, как сильно Гана зависит от иностранной помощи, в том числе из Северной Америки. Наконец, к изумлению для себя панафриканисты выяснили, что наблюдаемые ими даже в Аккре этнорегиональные, статусные и классовые коллизии ганского социума оказались сильнее первичного объединяющего импульса освобождения. А с 1966 г., со свержением Нкрумы, иммигранты были добровольно-принудительно изгнаны, а их поток «перенаправился» в Танзанию.
Ныне такие значимые для афроамериканцев страны как Сьерра-Леоне, Либерия и Гана рассчитывают, в первую очередь, на собственные европейские и североамериканские диаспоры, не утратившие связи с родиной, хотя в 1989 и 1997 гг. в Сьерра-Леоне, например, успешно возвращались чернокожие галла из Южной Каролины и Джорджии — потомки рабов, частично сохранившие уклад жизни и обычаи предков.
Ну а более состоятельным и «оторванным от корней» афроамериканцам предлагают взамен «китайскую подделку» — так называемый roots tourism, подкрепляемый модой на ДНК-анализы, в 30-40% выявляющих кровь сьерралеонских менде и темне у афроамериканцев Юго-Востока США. А в прогремевшем «Годе возвращения» и предшествовавших ему инициативах Ганы, сопровождавшихся довольно дорогими экскурсиями, оказалось мало искреннего, за исключением безудержной погони за иностранной валютой — и, несмотря на цвет кожи, таких туристов подчас воспринимают не иначе как oburoni (то есть белыми) и не выделяют из основной массы приезжих.
Протесты чернокожей общины США и движение Black Lives Matter трогательно объединили лоялистский и либеральный комментариат — сочетание страха и пещерного расизма стало лейтмотивом многих медиаплощадок и говорящих голов — от «Первого канала» до Юлии Латыниной.
В чем-то всех их понять можно — российские элиты и обслуживающие их медиаменеджеры — системные и оппозиционные — действительно искренне трясутся за «родину своего сердца» по ту сторону Атлантики, которую знают несравненно лучше, глубже и интимнее России. Разделяя праволиберальный республиканский консенсус части заокеанских элит, эти люди, неспособные даже к остаточной эмпатии, крайне негативно воспринимают и любые эгалитарные идеи.
Один из излюбленных мотивов комментариата — требование «вернуть черножопых в какую-нибудь Либерию». Между тем речь идет — в переводе на человеческий язык — об успешном опыте создания в 20-30-х гг. XIX в. поселенческого государства освобожденными чернокожими рабами.
По иронии судьбы — при всей ущербности политических комментаторов — такие идеи высказываются и в Африке, а минувший год в Гане даже прошел под знаком «Года возвращения» — в память о 400-летии трансатлантической работорговли. В стране проходили выставки, модные показы, концерты афроамериканских поп-идолов, поток американских туристов вырос на 26%, и порядка сотни афроамериканцев получили ганское гражданство. Но, в целом, идея эта провалилась, во многом из-за своей коммерческой и рекламной тональности.
И у этого «Года возвращения» — своя интересная предыстория. Дело в том, что освободившаяся в 1957 г. Гана заняла в сознании многих афроамериканцев эпохи место той самой «земли обетованной». В годы борьбы за гражданские права первая независимая страна Африки, вставшая на путь Неприсоединения, казалась «Черной Меккой», а лозунг возвращения подхватил и развил первый лидер независимой Ганы Кваме Нкрума, сам учившийся в США в 1930-е гг. Страну посетили Малькольм Икс и Мартин Лютер Кинг, и многие афроамериканцы — ученые, инженеры, предприниматели, учителя и художники, вдохновленные примером активиста и социолога Уильяма Дюбуа — переселились в Гану ради участия в строительстве новой нации.
Но розовые очки быстро спали — безнадежно романтизировавшие Гану образованные афроамериканцы вскоре стали конкурентами ганских политиков, в особенно из образованной диаспоры — в 1962 г. это чуть было не стоило Нкруме жизни. Более того, радикалы-экспаты яростно атаковали внешнеполитический курс США — забывая при этом, как сильно Гана зависит от иностранной помощи, в том числе из Северной Америки. Наконец, к изумлению для себя панафриканисты выяснили, что наблюдаемые ими даже в Аккре этнорегиональные, статусные и классовые коллизии ганского социума оказались сильнее первичного объединяющего импульса освобождения. А с 1966 г., со свержением Нкрумы, иммигранты были добровольно-принудительно изгнаны, а их поток «перенаправился» в Танзанию.
Ныне такие значимые для афроамериканцев страны как Сьерра-Леоне, Либерия и Гана рассчитывают, в первую очередь, на собственные европейские и североамериканские диаспоры, не утратившие связи с родиной, хотя в 1989 и 1997 гг. в Сьерра-Леоне, например, успешно возвращались чернокожие галла из Южной Каролины и Джорджии — потомки рабов, частично сохранившие уклад жизни и обычаи предков.
Ну а более состоятельным и «оторванным от корней» афроамериканцам предлагают взамен «китайскую подделку» — так называемый roots tourism, подкрепляемый модой на ДНК-анализы, в 30-40% выявляющих кровь сьерралеонских менде и темне у афроамериканцев Юго-Востока США. А в прогремевшем «Годе возвращения» и предшествовавших ему инициативах Ганы, сопровождавшихся довольно дорогими экскурсиями, оказалось мало искреннего, за исключением безудержной погони за иностранной валютой — и, несмотря на цвет кожи, таких туристов подчас воспринимают не иначе как oburoni (то есть белыми) и не выделяют из основной массы приезжих.
Удивительным образом я только недавно начала читать канал Zangaro Today (см. пост ⬆️), а он прекрасный! Умный и увлекательный. Благодаря его щедрости число моих подписчиков стало выросло на 14%! Рекомендую Зангаро, потому что качественной журналистики и серьезной аналитики мало где теперь отсыпают. Пост выше будет интересен всем, кто пытается немного разобраться в движении BLM. Мне лично больше важна часть про roots tourism, сама так пыталась что-то найти в Сванетии и Певеке. Наивная)
Forwarded from Китайская угроза
Железные дороги в Африке, построенные (или находящиеся в процессе строительства) за счет китайских инвестиций (бордовый цвет). Зеленый - Южная Корея, желтый - Индия.
Forwarded from Ты ли это, Африка?
🐊 В Уганде поймали крокодила-убийцу по кличке «Усама»
Он весил 1 тонну и убил 100 человек на озере Виктория. Это был самый жестокий людоед в мире. Около 50 человек ловили его.
Он весил 1 тонну и убил 100 человек на озере Виктория. Это был самый жестокий людоед в мире. Около 50 человек ловили его.
#артёпт #картиночки перевод с ахмарского: "В этом доме можно найти хорошую еду и хорошие напитки, подходящие для порядочных людей", 1931 г. Эта вывеска эфиопского Пиросмани потырена у дорогого канала @Ethiopia_tezeta, который ведёт антрополог-эфиопист. Люблю его заметки про культуру Эфиопии и полевые вести. Если вы недавно прочитали на Арзамасе статью про Эфиопию, то у Тезеты есть хорошая ответочка.
Forwarded from Энергия Африки
Обсудили с коллегами из @RealAtomInfo перспективы строительства новых АЭС в ЮАР. Приводим ответ целиком. Благодарим коллег, глубина понимания ситуации не оставляет вопросов в том, где «Росатому» искать экспертизу по атомной отрасли.
ЮАР – страна с давними традициями в атомной отрасли, причём имевшая в прошлом большие успехи. Например, технология лазерного обогащения урана SILEX, способная в случае доведения её до коммерциализации, удешевить обогащение едва ли не на порядок, родом из ЮАР. Вытаскивали свою атомную программу при белом правительстве они едва ли не на зубах, в том числе имея желание доказать «этим чистоплюям их США, Европы и особенно из Англии», что в Южной Африке тоже знают толк в технологиях. Понятно, что сейчас им очень не хочется свой опыт в атоме потерять.
Интерес к строительству АЭС больше проявляли китайцы, а не «Росатом». Причём лоббировали весьма агрессивно, продвигая свой новый реакторный проект CAP-1400.
По поводу целесообразности строительства АЭС в ЮАР мы можем сказать так. Не знаю, насколько оправданно или неоправданно это с точки зрения экономики (хотя как минимум заменить старичка Koeberg стоило бы на новые атомные блоки). Нас больше напрягает общая обстановка. Когда в ядерный центр в Пелиндабе ночью забираются вооружённые неизвестные (реальный случай), когда на работу в ЮАР в приглашение для западных атомщиков включается пункт о доставке к рабочему месту на бронированном автомобиле (реальный случай), когда на втором этаже гостиницы идёт презентация зарубежных реакторных проектов, а на первом этаже в это время происходит вооружённый налёт (реальный случай), то начинаешь всерьёз задумываться об общем уровне безопасности в стране и о том, как в таких условиях осуществлять крупные проекты.
Возможно, для сохранения своей атомной отрасли и накопленных знаний им стоило бы обратить внимание на малые ядерные реакторы (до 300 МВт(э) по классификации МАГАТЭ). Только не на PBMR, чью разработку они успешно провалили, а на более простые проекты.
#ЮАР #атом
ЮАР – страна с давними традициями в атомной отрасли, причём имевшая в прошлом большие успехи. Например, технология лазерного обогащения урана SILEX, способная в случае доведения её до коммерциализации, удешевить обогащение едва ли не на порядок, родом из ЮАР. Вытаскивали свою атомную программу при белом правительстве они едва ли не на зубах, в том числе имея желание доказать «этим чистоплюям их США, Европы и особенно из Англии», что в Южной Африке тоже знают толк в технологиях. Понятно, что сейчас им очень не хочется свой опыт в атоме потерять.
Интерес к строительству АЭС больше проявляли китайцы, а не «Росатом». Причём лоббировали весьма агрессивно, продвигая свой новый реакторный проект CAP-1400.
По поводу целесообразности строительства АЭС в ЮАР мы можем сказать так. Не знаю, насколько оправданно или неоправданно это с точки зрения экономики (хотя как минимум заменить старичка Koeberg стоило бы на новые атомные блоки). Нас больше напрягает общая обстановка. Когда в ядерный центр в Пелиндабе ночью забираются вооружённые неизвестные (реальный случай), когда на работу в ЮАР в приглашение для западных атомщиков включается пункт о доставке к рабочему месту на бронированном автомобиле (реальный случай), когда на втором этаже гостиницы идёт презентация зарубежных реакторных проектов, а на первом этаже в это время происходит вооружённый налёт (реальный случай), то начинаешь всерьёз задумываться об общем уровне безопасности в стране и о том, как в таких условиях осуществлять крупные проекты.
Возможно, для сохранения своей атомной отрасли и накопленных знаний им стоило бы обратить внимание на малые ядерные реакторы (до 300 МВт(э) по классификации МАГАТЭ). Только не на PBMR, чью разработку они успешно провалили, а на более простые проекты.
#ЮАР #атом
#ушишино #южноафрожизнь ⬆️ годный разбор сделан на фоне вышедшего в РИА комплимантарном для Росатома лонгриде. В материале РИА недостаточно фактуры для специалистов, но для general public более чем, а в разборе Энергии Африки много любопытных деталей из-за кулис.
РИА Новости
Южная Африка мечтает об атомной мощи, но стесняется обратиться к России
Южно-Африканская Республика, подсчитав промежуточные финансовые итоги за период пандемии, решила спасать собственную экономику, вернувшись к планам... РИА Новости, 16.07.2020
Forwarded from Африканские заметки
Катар и Африка (1)
В то время как глава Qatar Airways Акбар аль-Бейкер, отрицал вспышку COVID-19 внутри Катара, в период пандемии эмират продолжал продвигать свое влияние, уделяя особенное внимание Африке. Одна из целей – бросить вызов Ethiopian Airways. В связи с этим Катар приобрел 60% акций в новом руандийском аэропорту Кигали, 49% акций RwandAir и ведет переговоры, чтобы стать конкурентом для других авиакомпаний, которые собирают много местного трафика, включая Royal Air Moroc и Egypt Air. Причины такого интереса к региону являются как экономическими (Африка – это огромный развивающийся рынок с большим потенциалом), так и геополитические, т.к. в результате кризиса в Персидском заливе Qatar Airways не имеет возможности пролететь над рядом ближневосточных стран.
Кризис начался в июне 2017 года, когда ряд государств во главе с Антитеррористическим квартетом (ATQ: Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет и Бахрейн) объявили воздушную, морскую и сухопутную блокаду Катара до тех пор, пока он не примет тринадцать требований коалиции, которые включали дистанцирование от Ирана, сокращение финансирования «Братьев-мусульман» и различных террористических организаций, закрытие «Аль-Джазиры» (рупора Катара), а также остановку вмешательства во внешние дела других членов ССАГПЗ и их союзников. Соревнование Катара с ОАЭ сначала распространялось на строительство военно-морских баз в Африке, теперь это продолжается на арене авиа рынка. Гонка идет с эмиратскими инвестициями в нигерийский Ibom Air и с саудовским интересом к африканской авиационной индустрии.
Все это является частью вклада Катара в авиакомпании по всему миру, многие из которых имеют обширные маршруты по всей Африке или принадлежат странам, которые активно инвестируют в этот континент. К ним относятся Air Italy, Cathay Pacific, China Southern, International Airlines Group (Aer Lingus, British Airways, Iberia) и LATAM. Катар также рассматривает возможность инвестирования в IndiGo и Royal Air Moroc.
Приобретение влияния в развивающихся африканских странах продолжается множеством других способов – через инвестиции, гуманитарную помощь и проекты, деловые сделки и поддержку стартапов в многообещающих регионах.
В последние нескольких лет Катар также уделял большое внимание развитию проектов в Африке. Он работает с Южной Африкой над созданием терминала СПГ. Обе страны вели переговоры о прямых связях между своими портами. Это расширило бы торговлю между двумя странами, и помогло бы обойти нынешние ограничения Катара, связанные с морской блокадой со стороны ATQ и др.
Катар, экспортер СПГ, самая богатая страна в мире, в расчете на душу населения. Недавно она скупила доли в разведочных блоках СПГ у Total и различных других нефтяных компаний в Южной Африке, Мозамбике, Марокко и Кении, помимо различных стран за пределами континента, поскольку Катар стремится не только увеличить добычу сжиженного природного газа, но также стать лидером в этом пространстве в Африке.
В то время как глава Qatar Airways Акбар аль-Бейкер, отрицал вспышку COVID-19 внутри Катара, в период пандемии эмират продолжал продвигать свое влияние, уделяя особенное внимание Африке. Одна из целей – бросить вызов Ethiopian Airways. В связи с этим Катар приобрел 60% акций в новом руандийском аэропорту Кигали, 49% акций RwandAir и ведет переговоры, чтобы стать конкурентом для других авиакомпаний, которые собирают много местного трафика, включая Royal Air Moroc и Egypt Air. Причины такого интереса к региону являются как экономическими (Африка – это огромный развивающийся рынок с большим потенциалом), так и геополитические, т.к. в результате кризиса в Персидском заливе Qatar Airways не имеет возможности пролететь над рядом ближневосточных стран.
Кризис начался в июне 2017 года, когда ряд государств во главе с Антитеррористическим квартетом (ATQ: Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет и Бахрейн) объявили воздушную, морскую и сухопутную блокаду Катара до тех пор, пока он не примет тринадцать требований коалиции, которые включали дистанцирование от Ирана, сокращение финансирования «Братьев-мусульман» и различных террористических организаций, закрытие «Аль-Джазиры» (рупора Катара), а также остановку вмешательства во внешние дела других членов ССАГПЗ и их союзников. Соревнование Катара с ОАЭ сначала распространялось на строительство военно-морских баз в Африке, теперь это продолжается на арене авиа рынка. Гонка идет с эмиратскими инвестициями в нигерийский Ibom Air и с саудовским интересом к африканской авиационной индустрии.
Все это является частью вклада Катара в авиакомпании по всему миру, многие из которых имеют обширные маршруты по всей Африке или принадлежат странам, которые активно инвестируют в этот континент. К ним относятся Air Italy, Cathay Pacific, China Southern, International Airlines Group (Aer Lingus, British Airways, Iberia) и LATAM. Катар также рассматривает возможность инвестирования в IndiGo и Royal Air Moroc.
Приобретение влияния в развивающихся африканских странах продолжается множеством других способов – через инвестиции, гуманитарную помощь и проекты, деловые сделки и поддержку стартапов в многообещающих регионах.
В последние нескольких лет Катар также уделял большое внимание развитию проектов в Африке. Он работает с Южной Африкой над созданием терминала СПГ. Обе страны вели переговоры о прямых связях между своими портами. Это расширило бы торговлю между двумя странами, и помогло бы обойти нынешние ограничения Катара, связанные с морской блокадой со стороны ATQ и др.
Катар, экспортер СПГ, самая богатая страна в мире, в расчете на душу населения. Недавно она скупила доли в разведочных блоках СПГ у Total и различных других нефтяных компаний в Южной Африке, Мозамбике, Марокко и Кении, помимо различных стран за пределами континента, поскольку Катар стремится не только увеличить добычу сжиженного природного газа, но также стать лидером в этом пространстве в Африке.
Forwarded from Африканские заметки
Катар и Африка (2)
В начале года в Эфиопии состоялось деловое мероприятие по установлению связей между Катаром и Эфиопией, которое способствовало развитию торговых и промышленных отношений между странами. После этих событий премьер-министр Эфиопии отказался от своей позиции нейтралитета в Сомали и присоединился к Дохе и Анкаре. Если Катар приобрел влияние в Эфиопии за счет инвестиций в Сомали, вполне возможно, что Доха также имеет отношение к изменению позиции в проекте «Renaissance Dam».
Безусловно помощь Катара, как и китайские инвестиции, не бесплатна. Его прошлые инвестиции в строительство кенийского порта привели к соглашению, согласно которому 40 000 гектаров земли будут отданы Дохе, что потенциально лишит значительную часть местных фермеров контроля над землей и подвергнет риску значительный источник их дохода. Сделка привела к затяжной борьбе за возвращение земли во владение Катара.
Вмешательство Дохи в соглашение по строительству плотины имеет значение не только для Эфиопии, но также может повлиять на энергетическое развитие Кении, что угрожает средствам существования обычных кенийцев. По этой причине Кения склоняется в сторону Саудовской Аравии. В то время как глава Руанды вел переговоры о технических и авиационных соглашениях с Дохой, глава кенийского государства посещал КСА. Однако эти дипломатические баталии не помешали катарским банкам заключать сделки с кенийскими компаниями в связи с постоянным стремлением Катара расширять свое влияние и присутствие.
Катар рассматривает Африку не только как способ обострения экономического соперничества с некоторыми из своих соперников в Персидском заливе, но и с точки зрения усиления геополитического влияния, создания зависимости, изменения политики в его пользу и оказания дополнительного давления на ATQ. Некоторое время бойкот Катара способствовал тому, что Qatar Airways столкнулась с определенными на пути расширения влияния в Африке. Тем не менее, продолжая инвестировать значительные средства в недвижимость, партнерские связи авиакомпаний и другие источники доходов во всем мире, Катар в конечном счете вернулся к своему плану, добавив три новых направления только в последние месяцы 2019 года.
Доха уже выделила более 1,5 млрд долл. США на помощь в целях развития в Африке, одновременно настаивая на расширении торговых связей в различными развивающимися странами. Помимо этого, Доха инвестировала около 200 млн долл. США через Инвестиционное управление Катара в Airtel Africa, вторую по величине телекоммуникационную компанию на континенте с более чем 94 млн клиентов.
В начале 2020 года эмират пригласил журналистов из различных целевых стран Африки, включая Гану, Нигерию, Эфиопию, Камерун, Сенегал, ЮАР и Кению, в бесплатную поездку в Доху, после чего были написаны воодушевленные статьи о пригодности этого города для проведения чемпионата мира. Идеологическая и информационная работа с африканскими странами, влияющая на сердца и умы посредством таких призывов, продолжает оставаться краеугольным камнем кампании влияния Катара.
В начале года в Эфиопии состоялось деловое мероприятие по установлению связей между Катаром и Эфиопией, которое способствовало развитию торговых и промышленных отношений между странами. После этих событий премьер-министр Эфиопии отказался от своей позиции нейтралитета в Сомали и присоединился к Дохе и Анкаре. Если Катар приобрел влияние в Эфиопии за счет инвестиций в Сомали, вполне возможно, что Доха также имеет отношение к изменению позиции в проекте «Renaissance Dam».
Безусловно помощь Катара, как и китайские инвестиции, не бесплатна. Его прошлые инвестиции в строительство кенийского порта привели к соглашению, согласно которому 40 000 гектаров земли будут отданы Дохе, что потенциально лишит значительную часть местных фермеров контроля над землей и подвергнет риску значительный источник их дохода. Сделка привела к затяжной борьбе за возвращение земли во владение Катара.
Вмешательство Дохи в соглашение по строительству плотины имеет значение не только для Эфиопии, но также может повлиять на энергетическое развитие Кении, что угрожает средствам существования обычных кенийцев. По этой причине Кения склоняется в сторону Саудовской Аравии. В то время как глава Руанды вел переговоры о технических и авиационных соглашениях с Дохой, глава кенийского государства посещал КСА. Однако эти дипломатические баталии не помешали катарским банкам заключать сделки с кенийскими компаниями в связи с постоянным стремлением Катара расширять свое влияние и присутствие.
Катар рассматривает Африку не только как способ обострения экономического соперничества с некоторыми из своих соперников в Персидском заливе, но и с точки зрения усиления геополитического влияния, создания зависимости, изменения политики в его пользу и оказания дополнительного давления на ATQ. Некоторое время бойкот Катара способствовал тому, что Qatar Airways столкнулась с определенными на пути расширения влияния в Африке. Тем не менее, продолжая инвестировать значительные средства в недвижимость, партнерские связи авиакомпаний и другие источники доходов во всем мире, Катар в конечном счете вернулся к своему плану, добавив три новых направления только в последние месяцы 2019 года.
Доха уже выделила более 1,5 млрд долл. США на помощь в целях развития в Африке, одновременно настаивая на расширении торговых связей в различными развивающимися странами. Помимо этого, Доха инвестировала около 200 млн долл. США через Инвестиционное управление Катара в Airtel Africa, вторую по величине телекоммуникационную компанию на континенте с более чем 94 млн клиентов.
В начале 2020 года эмират пригласил журналистов из различных целевых стран Африки, включая Гану, Нигерию, Эфиопию, Камерун, Сенегал, ЮАР и Кению, в бесплатную поездку в Доху, после чего были написаны воодушевленные статьи о пригодности этого города для проведения чемпионата мира. Идеологическая и информационная работа с африканскими странами, влияющая на сердца и умы посредством таких призывов, продолжает оставаться краеугольным камнем кампании влияния Катара.
