Влияние санкций на авиаотрасль ✈

Как иллюстрацию последствий санкционного режима, возьмем последние новости российской авиаотрасли, кроме того, их анализ от «Незыгаря»

Инициатива РСПП ускорить принятие закона, который легализует производство и использование неоригинальных авиационных запчастей в России – большой шаг вперед для технологической независимости России.

Но акценты в анализе «Незыгарем» этой инициативы, подталкивают читателя к выводу, что неким «зарубежным конкурентам» отдан на откуп весь российский рынок поставок авиазапчастей, с чем необходимо бороться. В то же время «Незыгарь» пишет, что, в данный момент, «на фоне отсутствия локального производства у себя, российские эксплуатанты обратились к китайским и иранским производителям PMA-компонентов».

Авторы анализа поднимают модную тему защиты отсутствующего локального производства авиазапчастей, от китайских и иранских поставщиков, готовых поставлять столь необходимые для российских авиаперевозчиков запасные части в условиях санкционных ограничений.

Если следовать логике такого анализа, предлагается отказаться от китайских или иранских производителей авиазапчастей? Но столь нужных российских аналогов пока нет! Значит, российские авиакомпании будут вынуждены приобретать всеми правдами и неправдами только «родные» запчасти и с терпением ждать появления российских аналогов. И где взять авиакомпаниям «родные» запчасти в требуемых объемах?

Производители Airbus, Boeing не только отказались поставлять свои авиазапчасти в Россию, они активно "рубят" все выявляемые незаконные каналы поставки таких запчастей, выявляют их бенефициаров, вводят против таких каналов всё новые санкции.

Такая активная донастройка санкций против российской авиации, лишь увеличивает себестоимость поставок «родных» авиазапчастей в Россию. Соответственно, растет цена их поставок, следовательно, стоимость билетов для пассажиров российских авиакомпаний. Что ведёт к ускорению инфляции, а, в случае с субсидируемыми государством авиамаршрутами, перекладывает до 50% от возросшей стоимости авиабилета на российский бюджет.

Если Китай продает нужные российской авиаотрасли запчасти, назло санкционной политике, обеспечивая авиаперевозчику требуемый уровень эксплуатационной себестоимости, разумнее всего, благодарить Китай. А, если еще и Иран готов помочь, у российских авиакомпаний появляется «рынок», следовательно, выбор. С соответствующей конкуренцией между китайской и иранской авиапромышленностью и их авиадеталями, предварительно испытанными и допущенными к эксплуатации в России.

В конкурентной борьбе, побеждает тот, кто при сохранении требуемого уровня безопасности авиаперелетов, обеспечит лучшую эксплуатационную себестоимость для авиаперевозчика.

Когда появление российских аналогов будет означать лишь повышение таможенных пошлин на китайские или иранские авиадетали, что увеличит стоимость авиабилетов, приведет к росту государственных субсидий на субсидируемых авиамаршрутах, то единственным выгодоприобретателем становится лишь новый отечественный производитель, не готовый к конкуренции с зарубежными авиапроизводителями.

Излишний протекционизм приведет лишь к еще большим затратам российского бюджета, пассажиров и к еще большему последующему раскручиванию инфляционной спирали.

В условиях дефицита трудовых ресурсов, российским производителям еще предстоит научиться конкурентоспособности. Когда расчет коммерческой себестоимости изделий российского производителя позволяет рассчитывать на честную конкурентную борьбу с доступными зарубежными аналогами, таким предпринимателям государство окажет всемерную поддержку.

Если же с серьёзным лицом и под соусом «поддержать отечественного производителя» происходит лоббирование шагов, ведущих к дополнительным расходам российской казны, стоит задуматься, на чьей «кухне» готовится такой соус в условиях жесткой санкционной политики.

«Серьёзное лицо – еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица».

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytic

Санкционная игра престолов

Мы ежечасно сталкиваемся с влиянием на наш, еще недавно стабильный образ жизни, беспрецедентного и незаконного санкционного режима.
Люди, страдающие от тяжелых болезней, столкнулись с трудностями в получении доступа к эффективным медикаментам, которые еще недавно поставлялись из ныне недружественных стран. Безопасность авиаперелетов вовсе не вырастает, если авиаперевозчик вынужден всеми правдами и неправдами доставать расходные детали для того, чтобы его самолет был надёжен, не ломался, да и стоимость билетов чтоб при этом не росла.

Каждый человек в России ощутил дискомфорт из-за утери доступа к привычным и удобным инструментам в его работе, например, к программным. Сколько людей за границей уже арестованы, им предъявлены обвинения в пособничестве обходу санкционного режима против России или Ирана? А сколько компаний потеряли привычный им рынок сбыта? Сколько денег «заморожено» (а на деле - украдено) как у страны, так и у обычных ее граждан,

Уже введенные санкции, или их постоянная донастройка – отнюдь не спонтанные процессы, происходящие сами по себе. Санкции вводятся только после их предварительного изучения, оценки эффективности и решимости подсанкционного государства им сопротивляться. Ежедневно тысячи пар глаз следят, изучая возможные ответные шаги, заявления и даже перемещения ключевых лиц подсанкционного государства, пользуются своей агентурной сетью.

Санкции – это шахматы. Противник делает ход и ждет ответного. Уже ожидая, какой, скорей всего, будет ответ. Вглядывается в оппонента, вчитывается в пресс-релизы, внимательно слушает пресс-конференции, скрытно делая шаги, исключающие саму возможность эффективных действий подсанкционного объекта. Сжимает тиски. Противник очень умен. И, самое главное, – он гораздо опытнее, с тем же Ираном он борется уже 40 лет. Плюс, имеет мощную идеологическую базу. Каждый из таких тысяч сотрудников санкционной машины искренне верит, что он работает на стороне добра. И те же смерти больных, в том числе совсем маленьких детей, которые не дождались необходимых лекарств – допустимая и осознанно принимаемая им стоимость «принуждения» таких подсанкционных стран Оси Зла к повиновению.

Знакомьтесь, Ричард Нефью (Richard Nephew). После окончания университета, Нефью работал в Национальном управлении США по ядерной безопасности, где с 2003 года по 2006 год занимался международными ядерными вопросами. До 2011, Нефью трудился в Государственном департаменте США. Затем он был на 2 года переведен аж в Совет национальной безопасности США, на должность директора по делам Ирана. В январе 2013, он назначен первым заместителем координатора по санкционной политике в Госдепартаменте и ведущим экспертом по санкциям на переговорах с Ираном с августа 2013 года по декабрь 2014. В феврале 2015 года, он завершил карьеру в правительстве США и присоединился к Центру глобальной энергетической политики Колумбийского университета, ключевому «мозговому центру» США в части разработки и применения санкций. С 2022 по 2024 год Нефью – представитель Госдепартамента США, координатор по вопросам коррупции в команде Блинкена, он проводил личные встречи с руководством Армении, Грузии.

Нефью - ключевой человек команды Обамы, сумевшей заключить с Ираном ядерную сделку (СВПД) в 2015. Но, что важно для нас и читателей, он - автор одной из наиболее поучительных книг от практикующих санкционных экспертов, «Искусство санкций». Книга вышла в 2017 году, и подробно рассказывает о правилах и деталях применения санкций, методах их разработки и оценки, на примере Ирана. Книга является настольным учебником для экспертов, круглосуточно занимающихся разработкой и мониторингом санкций. Именно он ввел термин «причинять страдания» в отношении объекта санкций. Наиболее интересными отрывками из его академического учебника по санкциям, мы поделимся с Вами.

Надо знать прошлое, чтобы понимать настоящее и предвидеть будущее (В.Г. Белинский)

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций». Часть 1.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy).

«Эта книга - об опыте использования санкций во внешней политике, написанная практикующим специалистом, в основном, она - для практиков и тех, кто сам занимается внешней политикой государства. Книга рассматривает санкции в контексте общей внешнеполитической стратегии и использует термины, которые были сознательно выбраны из-за их интуитивного характера, например, «причинение страданий», или «толерантность». Она описывает санкции не с точки зрения того, что именно из них работает, а что нет, а скорее, с точки зрения того, на какие важные вопросы необходимо самим ответить, какую информацию необходимо собрать еще до начала кампании ввода санкций, и как санкции должны быть структурированы в контексте ответов на такие вопросы. Важно отметить, что эта книга призвана дать тем людям, чья карьера и интересы связаны с практическим ведением внешней политики государства, основу для обдумывания, когда и как именно применить санкции. Она призвана показать проблемы, с которыми должны столкнуться должностные лица, применяющие санкции. Что подтверждает необходимость определенных самоограничений при разработке санкций, четкого понимания, что успешные санкционные действия могут быть повторяющимися, поэтапными, используя метод проб и ошибок…

Данная книга не является строгим, основанным на моделях, изучением случаев применения санкций на протяжении всей мировой истории. Есть книги, которые предлагают именно такой анализ, и я бы посоветовал тем, кто заинтересован в таком анализе, погрузиться именно в них…

В этой книге, я надеюсь представить оценку более фундаментальных факторов: как именно санкции причиняют страдания, как причиняемые страдания принуждают к действиям подсанкционную сторону, как влияет решимость подсанкционного государства на итоговый результат санкционных усилий – в сочетании с тем, как именно следует применять вводимые санкции, чтобы они соответствовали, дополняли и поддерживали более широкую национальную стратегию по решению конкретной проблемы…

Моя книга стремится рассказать именно об этом, в основном сосредоточившись на недавних итогах в случае с Ираном.
Моя точка зрения — это точка зрения политика, чья карьера была сосредоточена на разработке и применении санкций против Ирана, в ответ на его разработку ядерной программы, которая, по мнению Соединенных Штатов, могла привести — если не привела — к получению Ираном ядерного оружия. Я искренне верю в утверждение о том, что санкции сыграли важную роль в изменении подхода Ирана к переговорам о его ядерной программе, и я защищаю последовавшую ядерную сделку с Ираном как приемлемую «quid pro quo» (услуга за услугу) для снятия санкций с Ирана.

На момент написания книги, эта ядерная сделка все еще действует, хотя она может подвергнуться давлению для ее пересмотра, поскольку администрация Трампа еще больше ужесточает свою политику в отношении Ирана, а Ближний Восток продолжает свой энергичный курс. Я надеюсь пролить свет на то, как политики, ответственные за санкции, думают об этих проблемах, как они работают над реализацией стратегий для их решения, где мы поступали правильно, где - неправильно, что еще может случаться. Несмотря на обилие академических исследований, программы санкций продолжают разрабатываться, но часто не достигают своих основных целей. Поэтому, стоит снова сосредоточиться на основных вопросах: как именно санкции должны работать и как они сочетаются с базовыми человеческими взаимоотношениями? Название моей книги отражает эту мысль. Хотя применение научной базы в отношении некоторых аспектов введения санкций оправдано, я считаю, что разработка санкций, скорее всего, останется формой искусства, требующей гибкости, адаптивности и интуиции, а также строгого использования математических терминов.»

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вы узнаете еще много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 2.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Практический опыт, даже не закон, требует от авторов работ по санкциям начинать своё изложение с констатации того, что санкции использовались еще с древнегреческих времен. Такой акцент на исторической основе санкционной политики как таковой, призван продемонстрировать, что, хотя санкции сегодня могут принимать разные формы, во внешнеполитическом подходе сохраняется историческая преемственность, независимо от того, как изменились культурные или политические контексты.

Но, отсылка к этой исторической преемственности, не позволяет подчеркнуть фундаментальную разницу в том, как именно на санкции смотрели в прошлом, как они разрабатываются, используются и как они достигают результатов сегодня.

До последней сотни лет, санкции, как правило, были расширением враждебных отношений, часто, если не всегда, связаны с военными действиями, которые начинались либо до, либо после введения санкций. Хотя есть всё же примеры введения санкций до 1900-х годов, когда этот инструмент сам по себе считался достаточной угрозой или наказанием для предотвращения конфликта и достижения дипломатической победы, только уже в 1900-х, санкции начали применяться с определённой частотой как совсем независимый инструмент внешней политики. Эта эволюция санкций могла быть связана как со все более тотальным характером ведения войн (начиная с Первой мировой войны), так и с желанием государственных деятелей избежать кровопролития, которое в противном случае повлекло бы за собой международные разбирательства.

В условиях, когда война становится все более жестокой и разрушительной, обрушает экономический потенциал государства и уносит жизни людей, международные стратеги начали искать новые способы навязывания своей воли противникам. Подрыв экономики казался многим весьма перспективным путем, особенно в условиях холодной войны, которая — при всем ее насильственном характере для отдаленных территорий — не подразумевала прямую конфронтацию, которую многие ожидали и опасались.

Изучение стратегии ведения санкций — как они работают для принуждения к изменениям действий подсанкционного государства — сейчас имеет решающее значение, потому что, нравится вам это или нет, санкции стали излюбленным инструментом внешней политики США и потенциально могут стать любимым инструментом и других крупных мировых держав.

Россия, столкнувшись с необходимостью отреагировать на сбитый Турцией один из ее истребителей, из-за нарушения турецкого воздушного пространства в 2016 году, предпочла применение именно экономических санкций против Турции более грубым вариантам реакции, несмотря на очевидную воинственность ее нынешнего руководства. Россия - не единственная такая страна.

Китай так же отнесся к решению Южной Кореи, согласиться на размещение в США системы терминальной высотной зональной обороны (THAAD), в ответ на состоявшиеся испытания северокорейских баллистических ракет, нанёс санкционные удары по туризму, торговле предметами роскоши и южнокорейским отелям. С 1960 года уже десятки стран использовали экономические санкции для обеспечения исполнения своей воли в самых разных условиях.

Тем не менее несмотря на то, что санкции получили новую роль в арсенале инструментов внешней политики, они часто остаются в общественном вакууме, не имея формы или функции, которые могли бы определять оценку их роли в стратегии государства. Контуры успеха и неудач инструмента санкций в индивидуальных обстоятельствах хорошо изучены. Существует бесчисленное множество работ серьезных ученых-международников, которые оценивают эффективность санкций или сравнивают полезность этого инструмента с другими. Но, в мире, гораздо меньше работ о том, как именно санкции разрабатываются практиками и сочетаются с другими инструментами для реализации комплексной стратегии.

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 3.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Для достижения успеха в применении санкций, Государство должно:

1. Определить точную цель ввода санкций против подсанкционного государства и минимально желаемый перечень действий, которые подсанкционная сторона должна выполнить для того, чтобы причиняемые ей страдания завершились;
2. Изучить как можно глубже, все особенности подсанкционной стороны, включая её слабые стороны, её интересы, её настойчивость довести до конца то, что она уже сделала, чтобы против неё ввели санкции, и главное – изучить степень её решимости терпеть страдания ради достижения цели, чтобы успешно сломить такую решимость;
3. Разработать стратегию, позволяющую тщательно, методично и эффективно усиливать страдания подсанкционной стороны в тех сферах, которые являются наиболее уязвимыми для санкций, избегая при этом ввода санкций против тех сфер, которые у подсанкционного государства слабыми не являются;
4. Вести непрерывный контроль исполнения санкционной стратегии; постоянно проверять свои предположения о степени решимости подсанкционного государства; изучать эффективность страданий, причиняемых для успешного лишения такой решимости подсанкционной стороны; шаг за шагом совершенствовать свою санкционную стратегию;
5. Донести подсанкционному государству точный перечень условий, необходимых для прекращения его страданий, подтвердить свою готовность провести в любой момент переговоры, требуемые для заключения соглашения, которое остановит причиняемые страдания и удовлетворит требования государства, применяющего санкции;
6. Самое важное – изначально признать возможность того, что, несмотря на тщательно разработанную стратегию санкций, государство, введшее санкции, может потерпеть неудачу из-за неэффективности выбранной стратегии, непонимания объекта санкций или укрепления его решимости достичь цели и способности к сопротивлению. В любом случае, государство, вводящее санкции, должно быть готово либо признать свою неудачу и изменить свой санкционный курс, либо принять риск того, что продолжение санкционного курса может привести к еще более удручающим результатам в долгосрочной перспективе.

Что касается последнего пункта.

Я уверен, что сами по себе санкции не терпят неудачу и не приносят успеха. Скорее, санкции либо способствуют достижению желаемого конечного результата государству, применяющему санкции, либо нет. Можно утверждать, что государство добивается успеха или терпит неудачу, в том числе за счет использования государством санкций в качестве инструмента достижения своих национальных целей. Но было бы глупо утверждать, что «санкции» работают, вне зависимости от того, была стратегия их применения успешной или неудачной, так же, как было бы нелепо уверовать, что инструмент использования военной силы не «работает» на основе одной неудачной военной кампании или даже войны.
Санкционные инструменты могут работать хорошо только тогда, когда они используют оптимально выбранную стратегию. Не стоит пенять на пилу, если она не выполняет задачи, предназначенные для отвертки.

Здесь показателен пример Ирана. В 2012 году, могло показаться, что санкции неэффективны, или что их провал неизбежен, учитывая технические успехи Ирана. Но, после того, как впервые о ядерной сделке договорились в 2013 году (и трансформировали ее в 2015 году в СВПД), можно решить, что, напротив, санкции неизбежно создали бы условия заключения успешной сделки с Ираном в момент начала их эффективного воздействия. Оба этих подхода ошибочны. Они слишком линейны и сильно ограничивают сам смысл санкций. Санкции сработали благодаря комплексной санкционной стратегии (возможно, с учетом фактора удачи). Санкции были необходимым, но недостаточным условием успеха. И в ходе реализации нашей санкционной стратегии, были выявлены многие ее недостатки, на которых мы можем многому научиться.


Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Как Arman в Россию отправляли

Три последних дня российские телеграм-каналы и не только, обсуждают «вырвавшиеся» от иранских «источников» сведения об отправке из порта Бендер-Энзели в Россию ракетных комплексов Arman (или Ababil) вкупе с системами Fath-360.

Первые же сообщения вызвали огромный интерес и бурные обсуждения в комментариях. Свои профессиональные комментарии, были вынуждены дать также и российские военные эксперты, специализирующиеся на ВПК Ирана. Объяснить разницу в предполагаемых типах изделий под названием Arman.

При этом, в виде источника новости, были приведены фото с иранского телеграм-канала Military Fact.

Первая новость, размещенная на этом канале в 23.57 1 января, сообщает: «Пусковые установки ракетного комплекса «Арман» отправляются в Россию в Амирабаде (неофициально)»

Обращаем внимание, что по состоянию на 4 января, «источник» уже поменял данные и о типе отправляемых изделий Arman (исходная новость была про ЗРК Arman), и даже порт их отправки. При этом, исходное фото с парой-тройкой грузовичков на канале не поменялось!

Спустя 10 минут, когда наступило 2 января, появляется вторая новость, с тем же самым фото грузовичков, накрытых тентом, которая гласит: «Похоже, что скрытые пусковые установки Fath тоже присутствуют».

Где именно на одном и том же фото с 3 грузовиками автор новости обнаружил, кроме тактического ракетного комплекса Arman, еще и пусковые установки Fath, да еще и скрытные, одному Господу Богу известно.

3 января, в российской сети началось обсуждение нюансов абсолютно разных комплексов Arman, Ababil. Действительно, в Иране выпускают совершенно разные по своему назначению системы, которые имеют совершенно одинаковые названия. Делается это, в том числе, чтобы сбить с толку противника. Сейчас в такую же ситуацию попали российские телеграм-каналы и не только.

https://news-pravda.com/world/2025/01/03/953072.html

https://deepnewz.com/world/iran-ships-short-range-fath-360-missiles-arman-systems-to-russia-via-caspian-sea-7c497c2d

И опять среди фото – дикая смесь тактических ракетных комплексов и ЗРК Arman. Вновь в этих новостях фигурирует порт Энзели, хотя «источник» сведений в своей ленте уже утверждает про порт Амирабад.

В третьей новости «источник» уже начинает подтрунивать над российским телеграм-сегментом, честно переводившим слово-в-слово данные, которые и публиковал сам канал Military Fact, да еще и приводит скрин перевода своей новости с российского телеграм-канала: «Сходство названий систем и вооружений нашей страны стало странной проблемой. Даже россияне ошиблись из-за сходства названий системы ПВО «Арман» и тактической ракеты «Арман». Надеюсь, они не обнаружат «Зульфикар». Очевидно, имеются в виду ракеты Зульфикар.

Как итог – иранский телеграм-канал Military Fact сначала вбросил непонятные фото с несколькими грузовиками, «профессионально» определил системамы производства иранского ВПК, плюс уверенно сообщил, что они отправляются именно в Россию. Что принесло на гребне популярности данной новости, «минуту славы», плюс резкий рост числа подписчиков этого канала.

А, спустя пару дней, исходные новости Military Fact, включая информацию о месте съемки фото, уже разительно поменялись.

Хотелось бы пожелать российским уважаемым новостным милитари-каналам с несколькими сотнями тысяч подписчиков, не спешить с повальным переводом всех «интересных новостей» от новых «источников», но хотя бы попробовать их проверить или потрудиться предварительно изучить все «новости» такого источника на его канале, многие из которых дали бы понять степень его осведомленности. Будьте мудрее.

Как учил Геббельс, «пропаганда должна воздействовать больше на чувства, чем на разум».

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

А какой Arman был бы России полезен?

Сейчас новогодние праздники. Хотелось бы чуда. Если бы у нас спросили, пригодился бы Arman России, мы бы не отказались. При возможности выбрать между ракетным комплексом Arman или ЗРК Arman, мы бы выбрали второе.

Причина – продолжающиеся массовые налёты украинских БПЛА на стратегические объекты России. Пока – только БПЛА, а что год грядущий нам готовит, можно лишь предполагать, но при этом надо готовиться к любым неприятным вариантам. ЗРК Arman – один из последних комплексов ПВО иранского производства с достойными характеристиками. Напомним лишь о некоторых.

Важнейшей характеристикой ЗРК Arman является его мобильность. Это значит, что радиолокационная система и пусковая установка ракет размещаются на одной машине, обеспечивая быструю смену позиции и высокую скорость разворачивания.

В состав ЗРК Arman входят машины двух типов: основное транспортное средство с пусковой установкой и радаром TELAR, кроме РЛС, включающее в себя 3 транспортно-пусковых контейнера с возможностью вертикального или горизонтального запуска ракет, а также дополнительная машина - пусковая установка TEL, с 6 транспортно-пусковыми контейнерами. Кроме того, в состав системы Arman входит третья машина с Пунктом Боевого Управления.

Высокая мобильность системы Arman и возможность ее размещения в укрытиях (в Иране их размещают в защищенных тоннелях), могут стать неприятной неожиданностью для противника, намеревающегося продавить систему ПВО страны.

Интересные характеристики можно отметить у системы сбора и обработки данных о целях ЗРКArman. Эта система выпускается в двух разных вариантах: первый тип, заказанный КСИР, включает радар с активной фазированной решеткой, работающий в диапазонах L и S. Второй тип, эксплуатируемый Силами ПВО Ирана, использует радар с пассивной фазированной антенной решеткой, аналогичный радару системы «Джошан». Естественно, вариант системы, используемый КСИР, обладает более высокими возможностями.

За счет использования специальной системы управления излучением радара, понижается возможность обнаружения местоположения Arman противником, что уменьшает эффективность использования им систем РЭБ.

Используя эти радары и собственную иранскую систему обработки данных, Arman может перехватывать цели с площадью поперечного сечения около 2 квадратных метров на дальности до 180 км, с углом поиска цели 90 градусов и одновременно поражать 6 целей. Их число можно увеличить до 12, что является значительным показателем. А количество одновременно сопровождаемых целей составляет 24.
Чтобы справедливо оценить такие возможности, в качестве примера можно привести возможности системы С-300 и иранской «Севом Хордад», каждая из которых одновременно может поражать 6 и 4 цели соответственно.

ЗРК Arman, как и системы С-300 и Bavar, может применяться в качестве системы ПВО для защиты отдельных объектов от тактических баллистических ракет малой и средней дальности, траектория которых, в основном, находится в пределах атмосферы на более низких высотах, чем у ракет большой дальности.

Есть и иная примечательная возможность у ЗРК Arman. Кроме широчайшего перечня различных типов современных иранских ракет, которые может использовать Arman, отдельного внимания заслуживает одна, которая похожа на недавно представленную миниатюрную ракету системы «9-е Дея» нового поколения. Она имеет очень компактные размеры, позволяющие разместить сразу четыре такие ракеты в стандартный транспортно-пусковой контейнер Arman. Дальность такой ракеты оценивается примерно в 5–10 км, и наиболее правильной задачей для нее, является противодействие малым дронам или крылатым ракетам в самом ближнем радиусе защиты объекта системой Arman.

Решайте сами, насколько бы пригодился для России ЗРК Arman.

Гораздо более подробный и наглядный анализ возможностей ЗРК Arman, с уникальными кадрами, ранее не показывавшимися в России, – в авторском анализе от Meshkat Plus
Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

10 дней до оформления стратегического партнёрства России и Ирана 🇷🇺🇮🇷

Итак, осталось 10 дней до визита Президента Ирана Масуда Пезешкиана в Москву, для подписания Договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве с Россией.

Несмотря на затянувшееся ожидание данного события, в случае подписания этого документа, 17 января между Россией и Ираном должны быть юридически оформлены отношения, которые абсолютно точно изменят политические расклады, и не только в ближневосточном регионе. Уверенно можно сказать, что степень важности стратегического партнерства между нашими двумя странами, могут представить пока только российские и иранские эксперты.

На существующем политическом поле, именно Россия и Иран находятся ближе всех друг к другу. Да, у России и Ирана есть стратегически важные партнеры, отношения с которыми в текущий момент кажутся кратно более важными, так как позволяют экономикам успешно сопротивляться яростному противодействию Запада. Но очень многие наши специалисты и чиновники, работающие с теми же Китаем и Индией, за рюмкой чая могут рассказать Вам немало о сложностях в экономических отношениях.

Именно поэтому, установление стратегического партнёрства с Ираном – важнейшее событие для наших стран. Сближение России и Ирана, неторопливо происходившее в последние 3 года, требовало официального оформления. И у российских компаний, и у иранского бизнеса, достаточно технологий, которые будут весьма полезны для поддержания необходимого и достаточного уровня экономик и успешного противостояния продолжающемуся санкционному давлению.

Приходилось слышать много иронических заявлений, мол, ну а что Россия может получить от Ирана, который находится под санкциями уже 40 лет? Мол, это стратегическое партнерство для России будет обременительно, экономически невыгодно и не принесет ничего, кроме роста собственных обязательств.

Мы можем посоветовать таким сомневающимся вспомнить слова президента США Картера 31 декабря 1977 года, назвавшего Иран –«островком стабильности в одном из наиболее неспокойных регионов мира».

В 1970-е Иран развивался быстрыми темпами, являясь локомотивом ближневосточной экономики, строил современные высокотехнологичные предприятия. США отчаянно желали получить Иран в качестве своего стратегического партнёра. Исламская революция поставила крест на таких планах американцев.

До сих пор США со своими союзниками пытаются подавить Иран и превратить в свою послушную марионетку. Но к неравному партнёрству с США, уже не готовы сами иранцы, настаивающие только на равноправных отношениях и обязательном снятии санкций для их установления.

Мы посоветуем сомневающимся в обоюдных выгодах от партнёрства, посмотреть на географическую карту мира, на демографические показатели стран. И просто представить потенциальные выгоды от союза России и Ирана, занимающих, к примеру, 1 и 2 место в мире по запасам газа. А еще – 3 и 8 место в мире по запасам нефти (с учетом того, что первое место занимает также подсанкционная Венесуэла).

Мы уверены, что 17 января, после подписания стратегического соглашения о партнерстве между Россией и Ираном, в стену западных офисов от досады полетит не один бокал виски. Не верьте западным лидерам, которые будут снисходительно улыбаться, комментируя наш союз. Подобный союз с Ираном – их несбыточная мечта. И неспроста союз России и Ирана оформляется до инаугурации Трампа.

Как гласит персидская пословица, подметай дом друзей и не стучись в двери врагов.

Чтобы народы России и Ирана могли процветать, а наши дети росли в свободных и суверенных странах, нам предстоит нелегкий путь и непростая, но очень интересная совместная работа, вместе с нашими друзьями и союзниками. И на этом пути мы еще услышим много нелестного, в том числе и прямые угрозы от врагов.

Собака лает- караван идёт.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 4.

Часть 1 Часть 2 Часть 3

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Термин «САНКЦИИ»

Большинство людей на улице, смогут дать вполне правильное определение понятия «санкции». Люди могут верно определить отдельные признаки санкций — например, запрет на торговлю отдельными товарами или же для какой-то отрасли в целом. Либо люди могут описывать экономический результат санкций, например, «невозможность вести нормальную деловую активность в стране». Но в какой-то момент, в ответах людей базовый смысл ограничений и их последствий для отдельных субъектов, перемешается с общей системой введённых правил и обязательств, которые принципиально мешают нормальной экономической деятельности в стране. Это вносит путаницу в понимание, что именно представляют собой «санкции» и как определяется их эффективность.

Давайте возьмем конкретный пример: Соединенные Штаты оставили в силе обширный набор «санкций» непосредственно против Ирана, даже после подписания в январе 2016 года Совместного Всеобъемлющего Плана Действий (СВПД). Но ведь Соединенные Штаты также вводили «санкции» и в отношении отдельных субъектов, признанных нарушителями этих «санкций». Более того, США налагали «санкции» на отдельные субъекты, которые помогают другим субъектам совершать «подсанкционные» действия, что само по себе также является нарушением «санкций».

Другой пример иллюстрирует проблемы, созданные этой семантической путаницей: если понятие «санкции» будет относиться как к индивидуальному штрафу в несколько тысяч долларов, так и к узаконенному набору правил и обязательств, регулирующих торговлю между двумя крупными экономиками, тогда, впоследствии, будет гораздо труднее выяснить, сработали ли «санкции» в каждом конкретном случае. «Санкции», с одной стороны, возможно, что весьма хорошо сработали, нанеся ущерб бизнесу и репутации конкретной компании, оштрафованной на несколько тысяч долларов, в то время как те же самые «санкции» с треском провалились при противодействии усилиям страны, против которой они вводились за поддержку терроризма.

Если воспользоваться примерами в военном деле, такая терминологическая проблема подобна попытке объединить в единое целое эффективность действий отдельной армейской дивизии с общим ходом военной компании. Отдельная дивизия может воевать весьма успешно, в то время как их товарищи терпят неудачу, но ведь бывает и наоборот, и именно это отличие имеет безусловное значение, как в реальной жизни, так и при анализе происходящих событий.

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 5.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Для организации правильного процесса разработки стратегии «санкций», нам надо четко понимать, что именно подразумевается во всех случаях использования этого термина.

Начиная с их самого высокого уровня применения, санкции определяются в моей книге, как совокупность законов, полномочий и обязательств, изложенных в законодательном акте, правительственном указе, резолюции ООН или аналогичном документе, которые ограничивают или запрещают то, что обычно является допустимым действием, и по эффективности которой будет дана оценка их исполнению и соблюдению. Синонимом термина «санкций» в этом отношении является «режим санкций». В этом контексте «введение санкций» следует понимать как создание набора системных, всеобъемлющих правил поведения. Таким образом, нарушение санкций следует также рассматривать как нарушение общего режима санкций, поскольку они нарушают конкретные установленные правила и условия.

Крайне ценно, что эти правила могут распространяться на все виды деятельности подсанкционного объекта, а не только на его экономическую деятельность. Например, Совет Безопасности ООН часто использовал введение запретов на поездки должностных лиц государства как способ оказания давления на отдельных чиновников и их правительства. Эти запреты едва ли имеют какую-то экономическую ценность (по крайней мере, в большинстве случаев), но они применяются, тем не менее, как способ создания новых ограничений, воздействующих на их объект.

Аналогичным образом обстоит дело и с запретом на поставки конкретных товаров – например, тех, которые необходимы для иранской или северокорейской ракетной программы – там, где общий экономический эффект может быть небольшим, но стратегическая ценность такого запрета весьма и весьма значительна.

По этой причине, я изменяю использование термина «санкции», когда это необходимо, чтобы охарактеризовать масштаб предпринимаемых мер, независимо от того, являются ли санкции экономическими, технологическими или персональными. Аналогичным образом, я буду избегать использования термина «санкции» для определения прямых персональных наказаний или иных штрафов за нарушение общего санкционного режима, вместо этого я предпочитаю их определять их как наказания или негативные последствия.

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 6.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Зачем вводятся «САНКЦИИ»?

Санкции призваны создать для их объекта трудности – или, говоря прямо, «страдания», – которые являются достаточно тяжелыми, чтобы объект санкций изменил свое поведение.

Использование термина «страдание» («боль»), в качестве конкретного слова для обозначения цели санкций, может показаться провокационным, поскольку оно наполнено образами пыток и жестокого обращения. Тем не менее, причиняемая «боль» — полезный термин именно потому, что он вызывает у объекта санкций конкретные воспоминания. Как обычный человеческий опыт, люди могут инстинктивно оценить, что им принесут санкции, а также захотят избежать «страданий». По этой причине, я - не первый, кто использует термин «страдания» в этом контексте.

Термин «Страдания», подчеркивает как цель санкций, так и связанные с ними ограничения. Страдания вызывают дискомфорт, которого большинство людей стремятся избежать, но их также можно контролировать, терпеть их и — со временем — потенциально можно привыкнуть к ним, даже к выгоде объекта санкций. Конечно, физически «страдания» менее выражены в ходе санкций, особенно потому, что санкции использовались в течение последнего десятилетия с повышенным упором на предотвращение влияния последствий от уменьшения торговли с объектом санкций непосредственно на людей, даже в юрисдикциях, подвергшихся жестким санкциям. Как показывает практика, тип «страдания» и его тяжесть, можно регулировать, но цель санкций всегда состоит в том, чтобы новый статус-кво «страдания» объекта был некомфортным и неприятным. Предполагается, что объекты, подвергшиеся санкциям, сочтут дискомфорт настолько обременительным, что предпримут какие-то иные действия. Таким образом, санкции, несомненно являются формой насилия.

Попытка избежать «страдания» является важным импульсом для отдельного человека и, в более широком смысле, для всего общества. Преобразование этого базового импульса в предмет анализа международных отношений достигло своего расцвета с появлением множества руководств по ядерной стратегии, опубликованных в 1950-х годах. Один из ведущих теоретиков политики ядерного сдерживания, Томас Шеллинг, начал свою основополагающую работу «Оружие и влияние» с утверждения, что «Обладание мощью причинять «страдания» — это некорыстная и непродуктивная возможность разрушать вещи, которые кто-то ценит, а причинение боли и горя — это своего рода переговорная сила, непростая при её использовании, но тем не менее, часто используемая». Далее он отмечает, что «причинение вреда, в отличие от насильственного захвата или самообороны, не затрагивает интересы кого-либо ещё. Вред измеряется страданиями, которые он может причинить, и мотивирует жертву избежать их».

Шеллинг говорил прежде всего об использовании военной силы как мотивирующего фактора, а не о санкциях, но используемые понятия - по сути те же. То же самое касается и концепции решимости объекта, которую Шеллинг в какой-то момент называет «выносливостью». Она связана со способностью страны терпеть боль, но, при этом, сохранять способность функционировать. Во многих случаях это описывается в военных терминах, но, как и в случае с болью: способность экономики продолжать функционировать, несмотря на потерю большей части своего производственного потенциала, аналогична способностям армии продолжать сражаться, несмотря на потерю своей дивизии.

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 7.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Из-за различных последствий применения санкций и военной силы на практике, политики рассматривают эти два инструмента абсолютно по-разному. Военный конфликт приводит к жертвам и ущербу для каждой противоборствующей стороны, и результаты войны очевидны для каждого. Последствия санкций могут быть менее заметными и интуитивно кажутся менее разрушительными. Это, без сомнения, частично объясняет привлекательность применения именно санкций, в качестве инструмента силы: для политика или чиновника, отвечающих за национальную безопасность, гораздо предпочтительнее смириться и объяснить потерю 0,25 процента ВВП страны, чем принять и обосновать потерю тысяч военнослужащих и гражданских лиц. Но на стратегическом уровне, причинение «страданий» посредством санкций, призвано вызвать у противника те же болевые импульсы, что и применение прямой военной силы: поставить его перед выбором между его капитуляцией, либо сопротивлением: между сравнительно легким путём компромисса и более тернистой дорогой конфронтации. И, хотя ущерб, наносимый санкциями, может быть менее заметным (по крайней мере, при некоторых режимах), он не должен быть менее разрушительным, особенно для экономически уязвимых групп населения противника, которые могут пострадать.

Чтобы вызвать большие изменения в политике объекта санкций – например, отказ противника от претензий на чужую территорию – может потребоваться причинить больший объем «страданий», по сравнению с необходимостью заставить внести сравнительно небольшие изменения, например, остановить торговлю оружием с повстанческой группировкой.

Но страны, применяющие санкции, могут не в полной мере осознавать масштаб мер давления, которые они намерены оказать, временами ошибаясь в степени решимости своего противника и в том, окажет ли запланированное "страдание" желаемый эффект. Решение о том, как наиболее эффективно причинить "страдание", является проблемой для аналитиков разведки и экспертов по санкциям.

К сожалению, те страны, которые вводят санкции, часто преуменьшают эту концепцию причинения боли. Причин множество, но, по моему опыту, они в основном, объясняются желанием избежать ответственности за гуманитарные последствия. Как мы увидим в последующих главах, акцент Соединенных Штатов на целевом характере санкций после периода избыточного давления на Ирак в 1990-х годах, является яркой иллюстрацией этого желания. Экспертные книги о санкциях, возможно, непреднамеренно, помогли создать иллюзию об относительной бескровности санкций после их использования против Ирака, противопоставляя новые «умные» санкции предположительно старым «тупым».

Конечно, легче обосновать негативное воздействие на подсанкционную юрисдикцию, утверждая с определённой правдоподобностью, что эти негативные последствия не связаны исключительно с санкциями или — что еще лучше — что санкции вызывают только желаемые негативные эффекты. Такой подход позволяет государству, применяющему санкции, избежать ответственности за гуманитарные проблемы, возникающие в их результате , но, в то же время, доказывает их прямую взаимосвязь.

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 8.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Правительство США годами утверждало, что, поскольку его политика санкций направлена лишь против иранского правительства и плохих парней, его ответственность минимальна за любые гуманитарные проблемы в Иране, возникающие в результате оказанного экономического давления. Но такие заявления, как правило, окажутся необоснованными, если их рассматривать без сопутствующего политического анализа. Ведь, если вы намеренно уменьшаете возможности страны зарабатывать иностранную валюту за счет экспорта товаров, то вы почти по определению создадите определённое давление на импорт, в том числе, продуктов питания и лекарств.

Действительно, тот, кто применяет санкции, всегда может заявить, что ответственность за импорт и даже за предотвращение всей конфронтации лежит исключительно на стране, на которую и наложены санкции. Но это не означает, что санкции не были болезненными, в том числе на обывательском уровне, или, что сторона, применившая санкции, невиновна в том, что создала возникший, в их результате, гуманитарный кризис. Более того, ирония заключается в том, что санкции, в конечном итоге, направлены именно на то, чтобы причинять «страдания» и изменить политику, проводимую подсанкционной стороной. Отрицание этого, конечно, может способствовать улучшению отношений с общественностью, но это также и подрывает утверждение о том, что санкции работают, и даже может помешать их эффективности на практике, если введшая санкции сторона, корректирует свой санкционный режим для решения гуманитарных проблем и, совершая такую корректировку, уменьшает степень «страданий» подсанкционному субъекту, которые санкции, напротив, призваны причинять.

Это приводит к фундаментальному набору вопросов, стоящих перед страной, оказывающей санкционное воздействие:

- Как корректировать санкции для достижения своих целей с минимально необходимым гуманитарным ущербом для объекта санкций?
- Как можно подорвать решимость терпеть эту боль, если подсанкционная сторона уже проинформирована о том, что ожидавшийся эффект от санкций будет в итоге ограничен?
- Как проинформировать подсанкционную сторону о своём готовности увеличить степень «страданий», изначально определенную для того, чтобы сломить такую решимость?
- И существует ли оптимальный момент санкционного давления, когда такое давление оказывается уже достаточным для достижения желаемого результата, без необходимости оказывать давление дальше?

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Корпорация монстров

2 января 2025, в американском журнале Foreign Affairs вышла статья Ричарда Нефью, эксперта по санкционному давлению на Иран. Фрагменты книги Нефью «Искусство санкций», Safir Analytics начал публиковать на своём канале.

Проанализировав статью, иранская пресса оценила заботу Нефью о стране. Нефью подтвердил свою приверженность к оказанию комбинированного мощного давления на Иран, пока решимость страны не будет окончательно сломлена. Ричард Нефью рекомендует Трампу пересмотреть свой подход и исходить из того, что разработка Ираном ядерного оружия неизбежна, предупреждая, что существует лишь ограниченное окно возможностей для предотвращения этого, и, что Вашингтон должен быть готов действовать и применять радикальные меры.

Несмотря на текущие серьёзные проблемы иранского государства с энергообеспечением, в условиях введенных в Иране жёстких ограничений по электрообеспечению аж до февраля 2025 года, американцы под соусом «нарастающей ядерной угрозы» продолжают надувать мыльный пузырь ядерной страшилки.

Иран активно строит блоки АЭС в Бушере. Ежедневно на объектах атомной энергетики работает более 5 000 рабочих и инженеров. В условиях топливного дефицита, Иран кровно заинтересован в ускоренном вводе в эксплуатацию атомных энергоблоков.

Независимый Иран, обладающий возможностью обеспечивать себя недорогой атомной энергией, ни США, ни его ключевому союзнику в регионе, Израилю, не нужен. Иран, обладающий ядерным оружием, представляют безумным и неуправляемым государством-монстром, готовым спонтанно колотить страшной дубиной всех без разбору.

Для любителей ядерных страшилок: в Иране действует религиозное постановление (фетва), запрещающее применение ядерного оружия. При этом, теоретически, технические возможности создания ядерного оружия в Иране есть уже минимум лет 10. Но иранцы почему-то не создали за всё это время ядерного оружия, напротив, они подписали «ядерную сделку» (СВПД) на вполне комфортных для США условиях, о чем удовлетворенно заявлял в своей книге сам Нефью.

Но нет, в конце своей статьи для журнала Foreign Affairs, Нефью пытается обосновать причины усиления давления на Иран, уже с учетом последних событий: «Возможно, ударов, которые Иран получил от Израиля, вместе с его страдающей экономикой, достаточно для того, чтобы эта страна пошла по ядерному пути».

Правда, Верховный лидер Ирана, до сих пор отказывается отменить фетву о запрете ядерного оружия. Нестыковочка выходит.

Иран не нарушал условия СВПД, напротив, тщательно соблюдал их. Из СВПД, тем не менее, вышли США, когда президентом стал Трамп. В период президентского срока Байдена, на переговорах, иранцы настаивали лишь на базовом справедливом принципе – равноправие сторон сделки, подтверждали готовность продолжить выполнение СВПД.

Для трезвого анализа, сравните: всё население Израиля составляет 9,455 млн человек, из них число боеспособных не превышает 4 млн человек. В Иране население составляет уже более 92 миллиона граждан, боеспособных – минимум половина, из них только лишь силы Басидж (Организация мобилизации обездоленных иранского народа) оцениваются в 10 миллионов человек. Ну зачем Ирану ядерная бомба, если бы им действительно так хотелось войны с Израилем?

Нам не привыкать слушать «пургу» от западных блюстителей человеческих ценностей. Вспомните басни о создаваемом в Европе ПРО «исключительно против Ирана», вспомните сказки о надвигающемся захвате Россией Европы, при том, что России уже 5 месяцев не удается выбить вторгшиеся в Курскую область украинские войска. С учетом наличия в Польше армии в 114 тысяч хорошо подготовленных бойцов, а в Германии – еще порядка 183 тысяч, с учетом отказа России от мобилизации. Такие страшилки уже даже смешными не кажутся, скорее, - больной фантазией.

Западная власть окончательно превращается в Корпорацию монстров, выдавая за чудовищ население всех непокорных стран. Но, чтобы увидеть настоящего монстра, Западу достаточно поглядеть в зеркало.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 9.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8

Что же такое «решимость» оппонента?

Ответ на эти вопросы заключен в четком понимании уровня воздействия и причиняемых ими страданий на государство-объект санкций, в частности, понимание реакции объекта санкций и того, как оно принимает, сопротивляется или даже преодолевает «страдания», причиняемые противостоящей стороной.

Я буду использовать термин «решимость», чтобы подчеркнуть общую концепцию реакции объекта на санкции и его готовности продолжать свои действия. «Решимость», возможно, лучше всего определить, как простую психологическую готовность государства, подвергшегося санкциям, отказать в праве на победу противостоящей стороне, и продолжить упорно следовать выбранным путем. Эта решимость может происходить из многих источников, в том числе из желания избежать любых неприятностей, которые можно получить из-за изменения текущей политики, но ключевым фактором всё же, является уровень уверенности объекта санкций, что продолжение текущей политики лучше, чем альтернатива, предложенная санкционирующим лицом, несмотря на очевидное давление изменить политику. По сути, санкции сами по себе и направлены на подрыв такой психологической решимости. Либо путём подрыва фундамента такой «решимости» (например, если объект опасается экономического ущерба от желаемой корректировки своего курса, то санкционирующая сторона старается максимально увеличить размер такого экономического ущерба от непринятия своего предложения), либо путём принципиального подрыва готовности продолжать терпеть «страдания» (например, убедив, что согласие подсанкционной стороны с выставленными требованиями будет, в любом случае, неизбежным итогом санкционного давления).

Подсанкционные государства могут применять различные стратегии для облегчения или борьбы с причиняемой им «болью». Они могут просто принимать причиняемые санкции, смириться с их воздействием и продолжать дальше действовать, несмотря на давление. Кроме того, они могут бороться с причиняемыми «страданиями», стремясь снизить их эффективность, используя контрабанду товаров или создавая новые силовые блоки, выступающие, в первую очередь, именно против санкций.

А при гибридном подходе, такие подсанкционные государства могут даже адаптироваться к причиняемым им «страданиям», принимая их в тех областях, где это необходимо в силу безальтернативности, и, одновременно, используя последствия санкций там, где появляется возможность, для создания новых областей своей экономической деятельности или для сотрудничества с новыми политическими силами.

Поскольку эта книга посвящена стратегии эффективности санкций, а не способам отказа от них, в центре последующего анализа будет то, как именно лица, применяющие санкции, реагируют на проявления решимости противника, стремясь преодолеть их и как они справляются со своими собственными проблемами, которые чаще всего выражаются в виде синдрома «усталости от санкций». Но, без ясного понимания того, как именно подсанкционные государства борются с навязыванием им страданий, у вводящих санкции государств снизится способность разрабатывать и применять санкции эффективно.

Как отметил Нед Лебоу в заключении «Психологии и сдерживания», «политики, которые планируют начать или фактически начинают войны, чаще уделяют больше внимания своим собственным стратегическим внутриполитическим интересам, чем изучают интересы и военные возможности своих противников. Такие политики могут вообще игнорировать решимость противника, даже если государство-враг потратило значительные усилия, чтобы ясно продемонстрировать эту решимость и развить свой военный потенциал, необходимый для защиты собственных интересов».

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 10.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)


Не требуется много воображения, чтобы заменить военные термины Лебоу экономическими, чтобы можно было провести параллель с примением экономической силы или любых других форм оказываемого санкционного давления на неприятеля. Как и в случае с использованием военных угроз, комплексная стратегия при введении санкций не может рассчитывать на успех, если существует неправильное понимание уровня «решимости» у объекта санкций. Термин «решимость» не всегда легко понимается и в принципе вообще не учитывается, в большинстве случаев старта программ санкционного давления.

Часто можно предположить, например, что лишение какой-либо страны бензина, приведет не только к экономическому, но и к глубокому социальному кризису, возможно, потому что (с американоцентричной точки зрения), лишение возможности использовать автомобиль, является нарушением права, предоставленного Богом. Но для той страны, где основным личным средством общественного транспорта являются электрички, последствия запрета на бензин могут быть куда менее серьезными.

В обсуждениях, которые ведутся при введении санкций, иногда предполагается, что противник испытает ту же боль, которую испытал бы тот, кто сам применяет санкции, если бы ситуация в его собственной стране изменилась из-за подобных ограничений. Но, такой подход упускает из виду культурную, экономическую, политическую и более широкую социальную картину в подсанкционной стране, которая может поменять уровень «боли» от вводимых санкций. Такие исходные факторы имеют огромное значение.

В некоторых случаях, неспособность учесть индивидуальные национальные особенности, может даже привести к введению санкций, которые приведут к ещё большей степени «решимости» у государств, против которых они направлены, чем можно было бы ожидать, или, если уж на то пошло, к введению санкций, которые вообще извращенно приветствуются подсанкционным объектом в его внутренней политике, или даже с целью улучшения своего положения на международном уровне.

Такой мой вывод подчеркивает основную проблему санкций в качестве инструмента внешней политики: принципиальное отсутствие понимания, оказывает ли «боль», причиняемая противоборствующей стороне, желаемый уровень воздействия на государство-объект санкций, что очень важно для правильного предсказания того способа, который, будет выбран для ответа на вводимые санкции.


Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 11.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)


Такая же проблема касается многих возможных вариантов внешнеполитических решений, с не более худшим результатом, чем решение ввести санкции, при котором лишь психологическая битва между противниками, будет наиболее явной формой их борьбы. Конечно, использование военной силы, также требует достаточной психологической устойчивости и воли соперников, в конечном итоге именно боевые действия могут сделать противника абсолютно недееспособным, даже если в итоге его решимость и не пошатнется. Такого же эффекта гораздо труднее добиться лишь при помощи санкций, особенно, во все более глобально выстроенном экономическом мире, где различные товары доступны от самых разных поставщиков, а видеокамеры, Twitter и Instagram принципиально доступны людям на любом телефоне.

В то же время, при введении санкций, государства почти всегда вынуждены играть в игру «кто первый струсит». Каждое из государств-соперников, бросает вызов другому, чтобы тот отказался от своего курса, и в результате обе стороны конфликта несут ощутимый ущерб. Для государства, на которое наложены санкции, ущерб по умолчанию являются ожидаемым эффектом от санкций. Для государства, налагающего санкции, последствия часто менее явные, но также могут подразумевать экономический ущерб. Также, возникают значительные дипломатические проблемы, поскольку режим санкций требует работы на самом высшем уровне, для его успешного поддержания, а также для постоянного взаимодействия с партнерами по санкциям, чтобы удерживать их на своей стороне. Особого внимания требует возникновение ловушки «растущих обязательств», попав в которую, государство, применившее санкции, понимает, что уже не может выйти из режима санкций, не достигнув победы, без утери свой авторитета или его значительном снижении при любом будущем кризисе. Таким образом, важнейшим условием при введении санкций, является понимание истинного уровня национальной «решимости» противника, и того, какие именно шаги можно предпринять для его снижения.

В конце концов, я убежден в том, что понимание своего оппонента, его «решимости» и его слабых сторон, является наиболее важным индикатором при прогнозировании шансов санкционной стратегии на успех.

Слишком часто сторонники применения санкций, смешивают в единый комплекс своих действий своё желание продемонстрировать свою готовность их ввести с реальной готовностью достичь своих целей.

Сторонники ввода санкций предполагают, что их бездействие расценят, как проявление слабости, и, что, чем жестче будут их действия, тем лучше. Таким упрощенным, наивным и ошибочным образом, сторонники санкций совершают ошибку, которую военные стратеги разных народов на протяжении всей истории выбивали из своих подчиненных: неспособность полностью изучить своего противника перед тем, как вступать с ним в боевые действия.

Фактически, чтобы санкции эффективно действовали, нужно знать своего врага лучше, чем сам враг знает самого себя.

В прошлом, Соединенные Штаты как добивались успеха, так и терпели неудачи при решении подобных задач. Но, чтобы понять, как именно специалисты по санкциям сегодня решают такие проблемы, мы должны сначала изучить природу критического провала режима санкций США против Ирака в период с 1990 по 2003 год.


Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics

Обзор систем ПВО Ирана Bavar 373 и С-400

SAFIR STUDIO приглашает Вас на аналитический обзор от студии Meshkat Plus. Наш сегодняшний выпуск посвящен двум передовым системам ПВО: иранской Системе ПВО Bavar 373 и российской С-400. Ну и, конечно же, вы познакомитесь с их китайским собратом, Системой ПВО HQ-9. Обзор представляет иранскую и российскую системы, сравнивает их функциональные возможности и, наконец, представляет анализ их противоракетных возможностей.

Развитие системы Bavar началось в начале 2000-х годов. В Иране была сформирована группа экспертов в области ПВО, которая приступила к проектированию ракетной системы большой дальности.

После успешного испытания, система Bavar 373 была представлена 22 августа 2019 года во время официальной церемонии. Через год, 2 июля 2020 года, эта система успешно вела огонь с расстояния 150 километров до цели. Также, через несколько месяцев система Bavar 373 смогла уничтожить цель на расстоянии 152 км. В течение 16 месяцев в состав системы была добавлена новая ракета Sayad 4B, а дальность поражения Bavar 373 увеличилась с 200 до 300 км.

Bavar 373 на данный момент имеет два радара, то есть РЛС разведки и целеуказания с дальностью 450 км и способностью одновременно обнаруживать и сопровождать 300 целей, а также радар системы управления огнем с дальностью 400 км. Помимо этих двух радаров, каждая пусковая установка этой системы обеспечена автомобилем управления, который управляет четырьмя пусковыми установками и имеет в общей сложности 16 ракет-перехватчиков. Учитывая, что система управления огнем способна поражать 6 целей, такого количества готовых к стрельбе ракет - достаточно.

В настоящее время, система Bavar 373 может эффективно использовать ракеты Sayad-4B с дальностью 300 км, Sayad-4A с дальностью 200 км и Sayad-3F с дальностью 120 км, все эти ракеты используют систему комбинированного наведения TVM, обеспечивающую активное самонаведение с полуактивным.

Более подробный рассказ и наглядный анализ возможностей систем ПВО, с уникальными кадрами, ранее не показывавшимися в России, – непосредственно в авторском видео Meshkat Plus.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

Обидеть друзей – угодить ворам

Как мы и предупреждали, в масс-медиа начали массово появляться «утечки», призванные затронуть исторические струны отношения иранцев к России. Пару дней назад, появилось интервью Генерала Эсбати, с его критикой в адрес действий России в Сирии.

Произошедшие за последний месяц события, связанные с изгнанием из страны Башара Асада, сопровождались западными комментариями о бессилии союзников бывшей сирийской власти.

Будем откровенны, эти события и их последствия, не поднимают авторитет ни России, ни Ирана. И Россия, и Иран – страны, по праву претендующие на то, чтобы быть лидерами далеко не только в своём регионе.

И Россия, и Иран, естественно, комментировали события так, чтобы их авторитет остался незыблем. Любые инструменты, которые будут использоваться для сохранения авторитета, оправданы. За одним исключением – нельзя допускать взаимных упрёков.

Исторические события на протяжении долгих лет, закладывали фундамент недоверия, который Иран и Россия только начали демонтировать. Этот фундамент закладывался веками, и цемент, который его крепит, замешан не только на событиях, но и на человеческом отношении друг к другу. Это отношение формируется новостями, «утечками», статьями «экспертов».

На встречах российских и иранских властей, бизнеса, как правило, звучат речи, что наши страны имеют непростые исторические отношения. Да, именно так. И расковырять затянувшуюся «рану» очень легко. Особенно, если тебе её ковыряют господа в красивых костюмах, живущие в богатых и респектабельных странах, кичащиеся своими многовековыми демократическими обычаями и человеколюбием. Фрагменты книги одного из таких «человеколюбов» мы как раз и публикуем. Формирование «фантомных болей» мы ожидали именно в дни, предшествующие подписанию Договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве России с Ираном 17 января.

Поэтому и своевременна «утечка» высказываний генерала Эсбати, моментально поднятая на вершины новостей, благодаря усилиям New York Times. Напоминаем, в Иране Запад десятилетиями формировал образ России в качестве врага. Изменить его смогут только продолжительная совместная работа, проекты, в том числе культурные, обычное человеческое общение. Но будем честны, в России также хватает людей, которые не просто не желают, чтобы наши страны стратегически успешно сотрудничали, но даже саботируют прилагаемые для этого усилия властей. Имеем слишком богатый опыт, чтобы обоснованно об этом писать.

Не надо рассказывать сказки про невозможность стран выгодно сотрудничать, из-за непростых исторических отношений. У России что, с Турцией или с Китаем «простая» история? Турция сейчас получает ощутимую выгоду от бизнеса с Россией. Товарооборот Турции с Россией более, чем в 10 раз превышает товарооборот России с Ираном. Китай, как Вы понимаете, также не жалуется на внимание российского бизнеса и готовность еще больше увеличить товарооборот. Никакое «непростое» прошлое не мешает!

Российские и иранские эксперты понимают перспективу сотрудничества стран, удручающую наших недругов.

Поразмышляйте о причинах своевременного появления таких «утечек», недвусмысленно намекающих том, что Иран и Россия находятся слишком далеко друг от друга, чтобы быть надежными партнёрами. Вы верите в совпадения? Мы – нет. Решайте сами, кому выгодны подобные своевременные утечки, статьи, видео.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет еще много интересного.

@Safir_Analytics

Из книги Ричарда Нефью «Искусство санкций», часть 12.

Издана Центром глобальной энергетической политики Колумбийского Университета (Columbia University Center on Global Energy Policy)

Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11

ИРАК

Международное сообщество ввело режим санкций против Ирака в 1990-е годы, а против Ирана в 2000-е годы, которые очень сильно различались по структуре, их правовой основе и по прямым их последствиям. Фактически, в то время как санкции против Ирана, оцениваются как исключительно таргетированные и эффективные (по крайней мере, в некоторых кругах), большинство санкций против Ирака имеют характеристику как неграмотно сформированные предшественники санкций против Ирана, служащие наглядным уроком того, «как не надо делать» для изучения будущими специалистами по накладыванию санкций.

Вторжение Ирака в Кувейт и ответное вторжение

2 августа 1990 года, иракские танки ворвались в Кувейт, через южную границу. Вторжение в Кувейт произошло после нескольких месяцев обострения напряженности в отношениях между двумя странами, из-за бурения и добычи нефти на ряде месторождений, финансовых проблем Ирака, возникших в результате последствий ирано-иракской войны (1980-1988), и очень слабых сигналов со стороны иракцев о возможности такого вторжения, а, также слабых ответных сигналов от других арабских государств Персидского залива, Соединенных Штатов и международного сообщества о том, как именно к вторжению будут относиться, в случае если оно произойдёт. Саддам Хусейн, по-видимому, верил, что остальной мир согласится с его вторжением в Кувейт, и, даже если бы мир этого не сделал, он полагал, что обладает достаточным военным потенциалом для предотвращения серьезного возмездия.

Вторжение Ирака было грубым нарушением Устава ООН и, более того, отказом от самих принципов, на которых была основана Организация Объединенных Наций: уважение национального суверенитета и мирное разрешение международных споров. Действия Хусейна создали условия для ответной международной реакции, которая на первый взгляд была весьма убедительной. Каждое государство во всем мире имеет границы. У многих государств, тем не менее, есть неурегулированные границы, а некоторые, к тому же, граничат с государствами, обладающими вооруженными силами, которые на порядок превосходят их собственные национальные вооруженные силы.

Таким образом, вторжение Ирака было не просто вызовом международному порядку. Оно предвещало потенциальную катастрофу в рамках правил системы безопасности для остальной части Ближнего Востока, да, и для тех людей по всему миру, которые боялись того, что могут сделать их собственные местные головорезы через некоторый момент времени на основе действий Ирака. Время вторжения Ирака, также было выбрано удачно, поскольку «холодная война» подходила к концу, а лидеры всего мира искали новую модель управления международной безопасностью и стабильностью.

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш канал. Вас ждет много интересного.

@Safir_Analytics