21 марта 1889 года в Киеве родился Александр Вертинский, которого назовут первым русским шансонье. Он дебютировал с "Песенками Пьеро" в 1913 году в киевском артистическом кафе «Павильон де Пари», потом объездил с гастролями всю Россию и весь мир.
Завершил свою жизнь в 1957 году, проведя последний концерт в ленинградском Доме ветеранов сцены имени Марии Савиной.
После начала Первой мировой войны, добровольно отправляется на фронт санитаром на Тыловом военно-санитарном поезде № 68 Всероссийского союза городов, который курсировал между передовой и Москвой, где проработал здесь до января 1915 года, сделав (согласно данным журнала) в общей сложности 35 тысяч перевязок.
Был награждён серебряной медалью «За усердие» на Станиславской ленте
Завершил свою жизнь в 1957 году, проведя последний концерт в ленинградском Доме ветеранов сцены имени Марии Савиной.
После начала Первой мировой войны, добровольно отправляется на фронт санитаром на Тыловом военно-санитарном поезде № 68 Всероссийского союза городов, который курсировал между передовой и Москвой, где проработал здесь до января 1915 года, сделав (согласно данным журнала) в общей сложности 35 тысяч перевязок.
Был награждён серебряной медалью «За усердие» на Станиславской ленте
Forwarded from Охранитель
Однажды ко мне в купе (вагоны были уже забиты до отказа) положили раненого полковника. Старший военный врач, командовавший погрузкой, сказал мне:
— Возьмите его. Я не хочу, чтобы он умер у меня на пункте. А вам все равно. Дальше Пскова он не дотянет. Сбросьте его по дороге.
— А что у него?
— Пуля около сердца. Не смогли вынуть— инструментов нет. Ясно? Он так или иначе умрет. Возьмите. А там— сбросите...
Не понравилось мне все это: как так — сбросить? Почему умрет? Как же так? Это же человеческая жизнь. И вот, едва поезд тронулся, я положил полковника на перевязочный стол. Наш единственный поездной врач Зайдис покрутил головой: ранение было замысловатое. Пуля, по-видимому, была на излете, вошла в верхнюю часть живота и, проделав ход к сердцу и не дойдя до него, остановилась. Входное отверстие— не больше замочной скважины, крови почти нет. Зайдис пощупал пульс, послушал дыхание, смазал запекшуюся ранку йодом и, еще раз покачав головой, велел наложить бинты.
— Как это? — вскинулся я.
— А так. Вынуть пулю мы не сумеем. Операции в поезде запрещены. И потом — я не хирург. Спасти полковника можно только в госпитале. Но до ближайшего мы доедем только завтра к вечеру. А до завтра он не доживет.
Зайдис вымыл руки и ушел из купе. А я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов «Швабе» я взял все, что мне поручили купить, и вдобавок приобрел длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим «декадентским» видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками.
Помню, когда я выложил купленный инструмент перед начальником поезда Никитой Толстым, увидев корнцанги, он спросил:
— А это зачем? Вот запишу на твой личный счет — будешь платить. Чтобы не своевольничал.
И вот теперь я вспомнил об этих «декадентских» щипцах. Была не была! Разбудив санитара Гасова (он до войны был мороженщиком), велел ему зажечь автоклав. Нашел корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив «препятствие», я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля! Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял Зайдис. Он был белый как мел:
— За такие штучки отдают под военно-полевой суд,— сказал он дрожащим голосом.
Промыв рану, заложив в нее марлевую «турунду» и перебинтовав, я впрыснул полковнику камфару. К утру он пришел в себя. В Пскове мы его не сдали. Довезли до Москвы. Я был счастлив, как никогда в жизни! В поезде была книга, в которую записывалась каждая перевязка. Я работал только на тяжелых. Легкие делали сестры. Когда я закончил свою службу на поезде, на моем счету было тридцать пять тысяч перевязок!
_____________________________________
— Кто этот Брат Пьеро? — спросил Господь Бог, когда ему докладывали о делах человеческих.
— Да так... актер какой-то,— ответил дежурный ангел.— Бывший кокаинист.
Господь задумался.
— А настоящая как фамилия?
— Вертинский.
— Ну, раз он актер и тридцать пять тысяч перевязок сделал, помножьте все это на миллион и верните ему в аплодисментах.
С тех пор мне стали много аплодировать. И с тех пор я все боюсь, что уже исчерпал эти запасы аплодисментов или что они уже на исходе. Шутки шутками, но работал я в самом деле как зверь...
Александр Вертинский, "Дорогой длинною"
— Возьмите его. Я не хочу, чтобы он умер у меня на пункте. А вам все равно. Дальше Пскова он не дотянет. Сбросьте его по дороге.
— А что у него?
— Пуля около сердца. Не смогли вынуть— инструментов нет. Ясно? Он так или иначе умрет. Возьмите. А там— сбросите...
Не понравилось мне все это: как так — сбросить? Почему умрет? Как же так? Это же человеческая жизнь. И вот, едва поезд тронулся, я положил полковника на перевязочный стол. Наш единственный поездной врач Зайдис покрутил головой: ранение было замысловатое. Пуля, по-видимому, была на излете, вошла в верхнюю часть живота и, проделав ход к сердцу и не дойдя до него, остановилась. Входное отверстие— не больше замочной скважины, крови почти нет. Зайдис пощупал пульс, послушал дыхание, смазал запекшуюся ранку йодом и, еще раз покачав головой, велел наложить бинты.
— Как это? — вскинулся я.
— А так. Вынуть пулю мы не сумеем. Операции в поезде запрещены. И потом — я не хирург. Спасти полковника можно только в госпитале. Но до ближайшего мы доедем только завтра к вечеру. А до завтра он не доживет.
Зайдис вымыл руки и ушел из купе. А я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов «Швабе» я взял все, что мне поручили купить, и вдобавок приобрел длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим «декадентским» видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками.
Помню, когда я выложил купленный инструмент перед начальником поезда Никитой Толстым, увидев корнцанги, он спросил:
— А это зачем? Вот запишу на твой личный счет — будешь платить. Чтобы не своевольничал.
И вот теперь я вспомнил об этих «декадентских» щипцах. Была не была! Разбудив санитара Гасова (он до войны был мороженщиком), велел ему зажечь автоклав. Нашел корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив «препятствие», я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля! Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял Зайдис. Он был белый как мел:
— За такие штучки отдают под военно-полевой суд,— сказал он дрожащим голосом.
Промыв рану, заложив в нее марлевую «турунду» и перебинтовав, я впрыснул полковнику камфару. К утру он пришел в себя. В Пскове мы его не сдали. Довезли до Москвы. Я был счастлив, как никогда в жизни! В поезде была книга, в которую записывалась каждая перевязка. Я работал только на тяжелых. Легкие делали сестры. Когда я закончил свою службу на поезде, на моем счету было тридцать пять тысяч перевязок!
_____________________________________
— Кто этот Брат Пьеро? — спросил Господь Бог, когда ему докладывали о делах человеческих.
— Да так... актер какой-то,— ответил дежурный ангел.— Бывший кокаинист.
Господь задумался.
— А настоящая как фамилия?
— Вертинский.
— Ну, раз он актер и тридцать пять тысяч перевязок сделал, помножьте все это на миллион и верните ему в аплодисментах.
С тех пор мне стали много аплодировать. И с тех пор я все боюсь, что уже исчерпал эти запасы аплодисментов или что они уже на исходе. Шутки шутками, но работал я в самом деле как зверь...
Александр Вертинский, "Дорогой длинною"
Старший лейтенант Сергей Овчаренко в составе зенитной ракетной батареи Бук-М3 отбил атаку украинских националистов. С воздуха атаковала вражеская авиация, в том числе беспилотными летательными аппаратами «Байрактар». В результате грамотных действий метким огнем расчета "Бук-М3" под руководством старшего лейтенанта Овчаренко были сбиты 2 самолета Су-25. Лишившись поддержки с воздуха, враг отступил.
Рискуя жизнью, старший лейтенант Кирилл Балаганский совместно с саперами снял с несущих конструкций заминированного моста около 700 кг взрывчатки в тротиловом эквиваленте, не допустив подрыва моста националистами.
На следующий день в районе очередного моста разведчики доложили командиру, что мост заминирован, причем националисты подготовили взрывные устройства с изощренными ловушками. Понимая, что на аэродроме его сослуживцы-десантники уже сутки ведут ожесточенные бои с превосходящими силами противника и им необходимо подкрепление, которое
Рискуя жизнью, старший лейтенант Кирилл Балаганский совместно с саперами снял с несущих конструкций заминированного моста около 700 кг взрывчатки в тротиловом эквиваленте, не допустив подрыва моста националистами.
На следующий день в районе очередного моста разведчики доложили командиру, что мост заминирован, причем националисты подготовили взрывные устройства с изощренными ловушками. Понимая, что на аэродроме его сослуживцы-десантники уже сутки ведут ожесточенные бои с превосходящими силами противника и им необходимо подкрепление, которое
Командир парашютно-десантной роты Дмитрий Дмитрук проявил стойкость и мужество в борьбе с противником за стратегически важный объект. Несмотря на ранение, он продолжил руководить личным составом и оборонять мост. В результате боя российские военные под командованием старшего лейтенанта уничтожили 4 огневые точки, 3 боевых машины пехоты и более 20 националистов. Рота не допустила подрыва моста и создала условия для успешного развития дальнейшего наступления наших войск.
Пятнадцатого марта водитель-заряжающий отделения тяги реактивного дивизиона гвардии младший сержант Журавлёв Сергей и водитель-заправщик взвода обеспечения реактивного дивизиона гвардии ефрейтор Жуковец Михаил, выполняя задачу по заправке боевой техники на Мариупольском направлении, попали под артиллерийский обстрел противника
Несмотря на полученные ранения, военнослужащие смогли предотвратить возгорание вверенной каждому из них техники и обеспечили вывод поврежденных топливозаправщиков из-под обстрела, что позволило сохранить темп продвижения наступающих подразделений
Несмотря на полученные ранения, военнослужащие смогли предотвратить возгорание вверенной каждому из них техники и обеспечили вывод поврежденных топливозаправщиков из-под обстрела, что позволило сохранить темп продвижения наступающих подразделений
❗️Младший сержант Евгений Балухта в ходе боя с украинскими националистами и иностранными наемниками метким огнем из орудия уничтожил грузовик с 25 националистами и подвижный пункт управления. Внезапность его действий посеяла панику в рядах противника, что позволило нашим военным развить наступление, а также захватить документы с важными сведениями о противнике;
❗️Капитан Антон Михайлусь, рискуя собственной жизнью, обнаружил и обезвредил несколько самодельных мин. Причем часть из них он деактивировал ночью, находясь в тылу врага. Его действия позволили пропустить бронетехнику наших войск для развития наступления, избежав потерь на участке заграждений;
❗️Старший лейтенант Алексей Гришин точным выстрелом из ПЗРК подбил самолет Су-25 врага и лишил националистов поддержки с воздуха. При этом летчик штурмовика катапультировался и был взят в плен. Полученная от него информация позволила российскому командованию развить успех в борьбе с врагом.
❗️Капитан Антон Михайлусь, рискуя собственной жизнью, обнаружил и обезвредил несколько самодельных мин. Причем часть из них он деактивировал ночью, находясь в тылу врага. Его действия позволили пропустить бронетехнику наших войск для развития наступления, избежав потерь на участке заграждений;
❗️Старший лейтенант Алексей Гришин точным выстрелом из ПЗРК подбил самолет Су-25 врага и лишил националистов поддержки с воздуха. При этом летчик штурмовика катапультировался и был взят в плен. Полученная от него информация позволила российскому командованию развить успех в борьбе с врагом.