17 октября 1941 экипаж Т-34 Степана Горобца промчался через весь захваченный немцами Калинин (Тверь), давя фашистов и разя их огнем. #подвиг
💬Вскоре в полку все было готово к началу боевых действий. Из штаба поступило задание: выполнить разведывательный полет по маршруту Белый – Ярцево – Смоленск – Красное. На открытом партийном собрании, которое проводилось на стоянке самолетов, обсуждался один вопрос: «Быть в авангарде при выполнении и «обслуживании боевого задания – долг каждого коммуниста». Доклад сделал майор С. П. Висягин. Выступления летчиков, штурманов и техников были короткими. Каждый из них подчеркивал главную мысль: «Все силы – на разгром врага!» В заключение майор С. С. Маршалкович сказал:– Выполнить первое боевое задание поручаю экипажу лейтенанта Свирчевского.Когда собрание закончилось, товарищи тепло поздравили Владимира Свирчевского, его штурмана лейтенанта Василия Захожего и стрелка-радиста сержанта Свистунова, и экипаж направился в землянку, в оборудованный в нем класс подготовки к полетам. Летчик и штурман проложили маршрут па картах, изучили характерные ориентиры.– Не особенно надейтесь увидеть па земле все обозначенное на карте, – предупредил их Маршалкович. – Сами понимаете, война внесла коррективы: какой-то населенный пункт уничтожен, а где-то и новый появился. Вы, лейтенант Захожий, помечайте это на карте, потом товарищам расскажете, чтобы и они были готовы к подобным изменениям.Наметили объекты разведки, обговорили возможные сопутствующие им признаки, особенно подъездные пути, без которых противнику
невозможно сконцентрировать скопления войск.– В бой с «мессерами» не ввязываться, – напутствовал экипаж командир полка. – В случае необходимости вызывайте наших истребителей. Они на аэродроме подскока, недалеко от переднего края. Командование решило не высылать их вместе с вами. Во-первых, у истребителей запас топлива не так велик, как у вас, во-вторых, нечего таким эскортом внимание фашистов привлекать. Свистунов, запишите радиоданные аэродрома истребителей…Удостоверившись в полной готовности экипажа к выполнению задания, Маршалкович дал команду на вылет. За Пе-2 Свирчевского наблюдал весь полк. Ведь этот вылет был первым.Свирчевский вывел машину па максимально возможную высоту. Кислородных приборов в то время на Пе-2 не было, и члены экипажа чувствовали, будто тела их расширялись изнутри – сказывались разреженность атмосферы, кислородное голодание. – Главное – моторы бы хорошо работали! – заметил Свирчевский.
📚отрывок из книги
невозможно сконцентрировать скопления войск.– В бой с «мессерами» не ввязываться, – напутствовал экипаж командир полка. – В случае необходимости вызывайте наших истребителей. Они на аэродроме подскока, недалеко от переднего края. Командование решило не высылать их вместе с вами. Во-первых, у истребителей запас топлива не так велик, как у вас, во-вторых, нечего таким эскортом внимание фашистов привлекать. Свистунов, запишите радиоданные аэродрома истребителей…Удостоверившись в полной готовности экипажа к выполнению задания, Маршалкович дал команду на вылет. За Пе-2 Свирчевского наблюдал весь полк. Ведь этот вылет был первым.Свирчевский вывел машину па максимально возможную высоту. Кислородных приборов в то время на Пе-2 не было, и члены экипажа чувствовали, будто тела их расширялись изнутри – сказывались разреженность атмосферы, кислородное голодание. – Главное – моторы бы хорошо работали! – заметил Свирчевский.
📚отрывок из книги
«воздушные разведчики»поистине героическими усилиями удалось наладить ускоренное производство зенитного вооружения и специальной техники в достаточно короткие сроки. Уже к концу 1941 г. в войска поступило зенитных орудий на 13% больше, чем в первом полугодии, а всего за первый военный год было произведено почти такое количество зенитных орудий, которое имелось в Красной Армии к началу Великой Отечественной войны. В результате количество зенитных орудий на фронтах с июня по ноябрь 1942 г. возросло по среднему калибру в 2 раза, а по малому калибру в 3 раза.
Маршал А.М. Василевский писал об этих сражениях: «на Лужской полосе обороны развернулись яростные бои. Часто они не имели пауз, длились сутками, доходили до рукопашных схваток».
В районе сел и деревень Заполье, Городец, Серебрянка, Югостицы, Наволок, Смерди, Старая Середка, Раковичи, Озерцы, Муравейно, Бараново, Корпово, Лесково стойко сражались защитники Лужского рубежа. Животворным оптимизмом дышат строки, написанные 9 августа бойцом 177-й стрелковой дивизии Н.Я. Малышевым родным в город Боровичи Новгородской области, которое ныне хранится в Лужском историко-краеведческом музее: «что касается меня, то уже месяц, как воюю, чувствую себя хорошо, на здоровье жаловаться не могу. О действиях врага надо сказать, что его наступательный порыв свелся к нулю. За весь истекший месяц ему удалось продвинуться на такое расстояние, которое он раньше покрывал в течение одного часа.#Фотоальбом
В районе сел и деревень Заполье, Городец, Серебрянка, Югостицы, Наволок, Смерди, Старая Середка, Раковичи, Озерцы, Муравейно, Бараново, Корпово, Лесково стойко сражались защитники Лужского рубежа. Животворным оптимизмом дышат строки, написанные 9 августа бойцом 177-й стрелковой дивизии Н.Я. Малышевым родным в город Боровичи Новгородской области, которое ныне хранится в Лужском историко-краеведческом музее: «что касается меня, то уже месяц, как воюю, чувствую себя хорошо, на здоровье жаловаться не могу. О действиях врага надо сказать, что его наступательный порыв свелся к нулю. За весь истекший месяц ему удалось продвинуться на такое расстояние, которое он раньше покрывал в течение одного часа.#Фотоальбом
💬У входа в палатку сидит ординарец Собко. На лице радость: получил наконец письмо от жены. Боец делится своими переживаниями.
— Трудно им без меня. Но что поделаешь? Теперь всем нелегко.
— Принеси-ка водички.
Собко принес ведро с холодной водой, зачерпнул кружку.
— Спасибо, я сам.
После дневной духоты было приятно освежиться. Я прилег на кровать, сбитую наспех из сосновых досок, потянулся к свежим газетам. В центре внимания прессы — события на Курской дуге. Немецкое наступление на северном фасе дуги захлебнулось. Развернувшееся здесь 12 июля ожесточенное сражение характеризовалось теперь разнообразием боевых действий: на одних направлениях наши войска вели наступление, одновременно отражая контратаки противника, на других — сдерживали натиск в тяжелых оборонительных боях, на третьих — шли упорные встречные бои.
Наметился перелом и в действиях на южном участке — в районе Белгорода. Обескровленные и измотанные гитлеровские войска переходили к обороне. Газеты сообщали об упорных боях не только на земле, но и в воздухе. Радостно было читать такие сводки. Мы понимали: Гитлер бросил к Курску свои отборные войска, возлагая на них большую надежду, ввел в действие новые танки со звериными названиями тигр и пантера. Но на орловском направлении им удалось вклиниться в нашу оборону лишь на 10–12 километров, а на белгородском — до 35 километров. Дальше — сил не хватило. Выдохся враг. И вот теперь наши войска сами перешли в контрнаступление. Как было не радоваться такому сообщению! Инициатива полностью переходила в руки советского командования.
Не успел как следует посмотреть газеты, как ординарец протянул мне телефонограмму. Вызывали в штаб корпуса.
Было где-то за полночь. По дорожке, усыпанной песком, направляюсь к штабу. Что бы могло быть? — думаю.
В кабинете командира корпуса уже собрались офицеры. В углу на краешек стула присел командир 197-й Свердловской танковой бригады полковник Я. И. Троценко, рядом примостился командир 243-й Пермской танковой бригады подполковник В. И. Приходько. Вижу здесь и командира 30-й мотострелковой бригады полковника М. С. Смирнова, других командиров частей и подразделений. На длинном столе разложена большая карта, над которой склонились командир корпуса Г. С. Родин и начальник штаба полковник Б. Р. Еремеев.
Генерал Родин, оторвавшись от карты, оглядел собравшихся.
— Теперь, кажется, все. Пора начинать.
Он сообщил решение Ставки Верховного Главнокомандования: 30-му Добровольческому танковому корпусу передислоцироваться к линии фронта.
— В вашем распоряжении, — продолжил генерал, — имеется не более двух Суток. Времени, как видите, немного, но подготовиться к передислокации надо тщательно, всесторонне. В целях экономии моторесурсов марш предполагается комбинированный: танки и другие боевые машины отправляются железной дорогой, мотопехота, управление и тылы пойдут своим ходом.
начальник штаба Еремеев назвал район, куда мы должны перебазироваться, — лес восточнее Козельска. Туда от Кубинки примерно 300–350 километров. Борис Романович указал пункты, через которые пройдут бригады, и мы нанесли нужные знаки на топографические карты, которыми нас снабдили. Еремеев указывает сроки готовности для каждой бригады, дату прибытия к новому месту.
📚М.Г. Фомичев
— Трудно им без меня. Но что поделаешь? Теперь всем нелегко.
— Принеси-ка водички.
Собко принес ведро с холодной водой, зачерпнул кружку.
— Спасибо, я сам.
После дневной духоты было приятно освежиться. Я прилег на кровать, сбитую наспех из сосновых досок, потянулся к свежим газетам. В центре внимания прессы — события на Курской дуге. Немецкое наступление на северном фасе дуги захлебнулось. Развернувшееся здесь 12 июля ожесточенное сражение характеризовалось теперь разнообразием боевых действий: на одних направлениях наши войска вели наступление, одновременно отражая контратаки противника, на других — сдерживали натиск в тяжелых оборонительных боях, на третьих — шли упорные встречные бои.
Наметился перелом и в действиях на южном участке — в районе Белгорода. Обескровленные и измотанные гитлеровские войска переходили к обороне. Газеты сообщали об упорных боях не только на земле, но и в воздухе. Радостно было читать такие сводки. Мы понимали: Гитлер бросил к Курску свои отборные войска, возлагая на них большую надежду, ввел в действие новые танки со звериными названиями тигр и пантера. Но на орловском направлении им удалось вклиниться в нашу оборону лишь на 10–12 километров, а на белгородском — до 35 километров. Дальше — сил не хватило. Выдохся враг. И вот теперь наши войска сами перешли в контрнаступление. Как было не радоваться такому сообщению! Инициатива полностью переходила в руки советского командования.
Не успел как следует посмотреть газеты, как ординарец протянул мне телефонограмму. Вызывали в штаб корпуса.
Было где-то за полночь. По дорожке, усыпанной песком, направляюсь к штабу. Что бы могло быть? — думаю.
В кабинете командира корпуса уже собрались офицеры. В углу на краешек стула присел командир 197-й Свердловской танковой бригады полковник Я. И. Троценко, рядом примостился командир 243-й Пермской танковой бригады подполковник В. И. Приходько. Вижу здесь и командира 30-й мотострелковой бригады полковника М. С. Смирнова, других командиров частей и подразделений. На длинном столе разложена большая карта, над которой склонились командир корпуса Г. С. Родин и начальник штаба полковник Б. Р. Еремеев.
Генерал Родин, оторвавшись от карты, оглядел собравшихся.
— Теперь, кажется, все. Пора начинать.
Он сообщил решение Ставки Верховного Главнокомандования: 30-му Добровольческому танковому корпусу передислоцироваться к линии фронта.
— В вашем распоряжении, — продолжил генерал, — имеется не более двух Суток. Времени, как видите, немного, но подготовиться к передислокации надо тщательно, всесторонне. В целях экономии моторесурсов марш предполагается комбинированный: танки и другие боевые машины отправляются железной дорогой, мотопехота, управление и тылы пойдут своим ходом.
начальник штаба Еремеев назвал район, куда мы должны перебазироваться, — лес восточнее Козельска. Туда от Кубинки примерно 300–350 километров. Борис Романович указал пункты, через которые пройдут бригады, и мы нанесли нужные знаки на топографические карты, которыми нас снабдили. Еремеев указывает сроки готовности для каждой бригады, дату прибытия к новому месту.
📚М.Г. Фомичев
«путь начинался с Урала»
До войны жила в Ленинграде. В осаждённом городе погибли её мать и сестра. В мае 1942 года Зина добровольно ушла в Красную Армию, изучила снайперское дело. За период с 31 июля по 15 октября 1943 года снайпер 9-й стрелковой роты 1252-го стрелкового полка (376-я стрелковая дивизия, Ленинградский фронт) красноармеец З. А. Герасимова уничтожила 21 врага. Приказом № 21/н от 15 октября 1943 года по 376-й стрелковой дивизии награждена медалью "За боевые заслуги".
Поколение Победителей
Поколение Победителей
Константин Есенин.
Советский спортивный журналист и статистик, специалист по футболу. По основной профессии инженер-строитель. Фронтовик, Константин Есенин встретил войну в 1941 году, когда добровольцем пошел на фронт. Три ордена Красной Звезды, звание лейтенанта, три тяжелых ранения, 12 походов в пехотную атаку, четыре – в танковую. Есенин вернулся с войны живым, хотя его заочно похоронили. Во время одной из атак он получил тяжелое ранение и остался на поле умирать. По темноте его подобрали санитары из другого подразделения: потерявшего много крови, с рваной раной, без сознания, но живого. В газете написали, что Есенин погиб, но ошиблись. Ту заметку он прочитал через несколько лет.#РККА
Поколение Победителей
Советский спортивный журналист и статистик, специалист по футболу. По основной профессии инженер-строитель. Фронтовик, Константин Есенин встретил войну в 1941 году, когда добровольцем пошел на фронт. Три ордена Красной Звезды, звание лейтенанта, три тяжелых ранения, 12 походов в пехотную атаку, четыре – в танковую. Есенин вернулся с войны живым, хотя его заочно похоронили. Во время одной из атак он получил тяжелое ранение и остался на поле умирать. По темноте его подобрали санитары из другого подразделения: потерявшего много крови, с рваной раной, без сознания, но живого. В газете написали, что Есенин погиб, но ошиблись. Ту заметку он прочитал через несколько лет.#РККА
Поколение Победителей
Государственный Комитет Обороны 19 октября 1941 года принял постановление о введении с 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах осадного положения. Охрана строжайшего порядка в Москве и в пригородных районах была возложена на коменданта Москвы, в распоряжение которого предоставлялись войска внутренней охраны НКВД, милиция и добровольческие рабочие отряды. «Нарушителей порядка,— указывалось в постановлении,— немедля привлекать к ответственности с передачей суду Военного Трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».
КОМИССАР.
Емельян Лисичкин
Преследуя противника, первая гвардейская армия своим 4-м стрелковым корпусом окружила у села Арбузовки (Алексеево-Лозовского сельсовета) четыре итальянских дивизии. С ними попали в «котел» части и подразделения эс-эс гитлеровской Германии.
Главную роль по разгрому окруженного противника играла 35-я гвардейская стрелковая дивизия, поскольку она была самой полнокровной, самой боеспособной, ибо шла пока во втором эшелоне.
Всю неделю, ни днем ни ночью не затихал гул орудий и ожесточенные бои с окруженными. Командир корпуса генерал Гаген и командиры дивизий старались определить, не начинается ли агония окруженных частей. Данные разведки, опрос пленных, изучение характера боев показывали, что дисциплина вражеских солдат расшаталась: они неохотно исполняли приказы или совсем не исполняли. Эсэсовцы таких расстреливали, но дисциплину восстановить не удалось. Количество сдававшихся в плен увеличивалось.
Все мы, от командира дивизии до самого младшего офицера штаба, обязаны были бывать там, где шли особо трудные бои и поэтому, когда полковой комиссар Лисичкин отправился на передовую, никто не обратил особого внимания.
Штаб дивизии, политотдел продолжали интенсивную работу, и вдруг под окнами дома, где находился политотдел, послышалась громкая, тысячеголосая песня. Я кинулся к окну и замер: шла и пела большая колонна итальянских солдат!
Не поняв, в чем дело, я и приехавший к нам заместитель командира корпуса генерал Колчигин выскочили из дома. Колонна остановилась, повернулась направо, и полковой комиссар Лисичкин доложил генералу:
—Товарищ генерал, гвардии полковой комиссар Лисичкин уговорил тысячу триста солдат и офицеров противника сдаться в плен...
Генерал кивнул мне:
—Вы, начальник политотдела, распорядитесь сейчас же отправить пленных в штаб корпуса. Ясно?
Я выполнил приказание и вернулся в дом. Лисичкин разговаривая с генералом о том, что моральный дух противника сломлен и теперь надо еще энергичнее действовать. И тут же сказал мне:
—Ты, Михаил Иванович, командуй, а я опять на передовую!
И не дав мне открыть рта, торопливо вышел. Генерал Колчигин проговорил:
—Ну и смел! Поехал на передовую, да случайно проскочил к итальянцам. Между дивизиями оказался незанятый стык. Я уж комдивам за это дело...
Так вот комиссар вкатил к итальянцам но не растерялся! Представительный, высокий, внушительный, волевой, он вышел из машины как победитель и вскинул руку: «Кто умеет говорить по-русски?». Поднялись семь человек. Лисичкин к ним: «Приказываю перевести солдатам и офицерам мои слова! «Солдаты, вы находитесь в таком «котле», из которого только две дороги: смерть или плен. Сами решайте, как поступить но советское командование мажет сохранить вам жизнь, обеспечить питание, лечение и по окончании войны возвращение на родину. Желающие остаться живыми, кладите вот сюда оружие, стройтесь в колонну по четыре и пойдёте за мной с песней!».
Генерал покачал седой головой:
— И итальянцы побросали оружие и построились в колонну …
💭 воспрминания М. Суетнова
Емельян Лисичкин
Преследуя противника, первая гвардейская армия своим 4-м стрелковым корпусом окружила у села Арбузовки (Алексеево-Лозовского сельсовета) четыре итальянских дивизии. С ними попали в «котел» части и подразделения эс-эс гитлеровской Германии.
Главную роль по разгрому окруженного противника играла 35-я гвардейская стрелковая дивизия, поскольку она была самой полнокровной, самой боеспособной, ибо шла пока во втором эшелоне.
Всю неделю, ни днем ни ночью не затихал гул орудий и ожесточенные бои с окруженными. Командир корпуса генерал Гаген и командиры дивизий старались определить, не начинается ли агония окруженных частей. Данные разведки, опрос пленных, изучение характера боев показывали, что дисциплина вражеских солдат расшаталась: они неохотно исполняли приказы или совсем не исполняли. Эсэсовцы таких расстреливали, но дисциплину восстановить не удалось. Количество сдававшихся в плен увеличивалось.
Все мы, от командира дивизии до самого младшего офицера штаба, обязаны были бывать там, где шли особо трудные бои и поэтому, когда полковой комиссар Лисичкин отправился на передовую, никто не обратил особого внимания.
Штаб дивизии, политотдел продолжали интенсивную работу, и вдруг под окнами дома, где находился политотдел, послышалась громкая, тысячеголосая песня. Я кинулся к окну и замер: шла и пела большая колонна итальянских солдат!
Не поняв, в чем дело, я и приехавший к нам заместитель командира корпуса генерал Колчигин выскочили из дома. Колонна остановилась, повернулась направо, и полковой комиссар Лисичкин доложил генералу:
—Товарищ генерал, гвардии полковой комиссар Лисичкин уговорил тысячу триста солдат и офицеров противника сдаться в плен...
Генерал кивнул мне:
—Вы, начальник политотдела, распорядитесь сейчас же отправить пленных в штаб корпуса. Ясно?
Я выполнил приказание и вернулся в дом. Лисичкин разговаривая с генералом о том, что моральный дух противника сломлен и теперь надо еще энергичнее действовать. И тут же сказал мне:
—Ты, Михаил Иванович, командуй, а я опять на передовую!
И не дав мне открыть рта, торопливо вышел. Генерал Колчигин проговорил:
—Ну и смел! Поехал на передовую, да случайно проскочил к итальянцам. Между дивизиями оказался незанятый стык. Я уж комдивам за это дело...
Так вот комиссар вкатил к итальянцам но не растерялся! Представительный, высокий, внушительный, волевой, он вышел из машины как победитель и вскинул руку: «Кто умеет говорить по-русски?». Поднялись семь человек. Лисичкин к ним: «Приказываю перевести солдатам и офицерам мои слова! «Солдаты, вы находитесь в таком «котле», из которого только две дороги: смерть или плен. Сами решайте, как поступить но советское командование мажет сохранить вам жизнь, обеспечить питание, лечение и по окончании войны возвращение на родину. Желающие остаться живыми, кладите вот сюда оружие, стройтесь в колонну по четыре и пойдёте за мной с песней!».
Генерал покачал седой головой:
— И итальянцы побросали оружие и построились в колонну …
💭 воспрминания М. Суетнова
Уроженец небольшого села под Старым Осколом (родился в 1902 году), ушёл на фронт добровольцем в июне 1941 года. Рядовой в стрелковом полку, такие как он погибали в начальном периоде войны сотнями тысяч. Зимой 1942 года был тяжело ранен, контужен, обморозил ноги. По состоянию здоровья вполне мог быть комиссован, но остался в действующей армии и продолжил воевать в качестве санитара.#Героивойны
Поколение Победителей
Поколение Победителей
💬Городской рубеж обороны Москвы, состоял из трех оборонительных полос: первой - по окраине города, вдоль Окружной железной дороги; второй - по Садовому кольцу и третьей - по Бульварному кольцу и Москве - реке с юга.
📕Поколение Победителей
📕Поколение Победителей
23 октября 1941 истребительные добровольческие батальоны были объединены в Тульский рабочий полк. Это была добровольческая часть в 1 500 человек. Многие ополченцы пришли в полк с винтовками, которые изготовили сами на заводе.
📕Поколение Победителей
📕Поколение Победителей
Урок мотивации от Сталина
Однажды, Иосиф Виссарионович собрал в своем кабинете всех директоров спичечных фабрик. На то время в союзе таких фабрик было немного, но раскиданы они были по всей территории, и многим было добираться очень далеко. Когда все собрались, Сталин достал из ящика любимую трубку набил её табаком и взял коробок спичек. Чиркнул спичкой, попытался прикурить, спичка потухла. Взял другой коробок, достал спичку, чирк — та же самая история. Третий коробок — поломалась спичка. И только на седьмой раз ему удалось прикурить.
Затянувшись и выдохнув табачный дым, Сталин спросил: «Вопросы есть?». В кабинете стояла гробовая тишина. «Раз нет, тогда все свободны»
После этой встречи, спичками занимались лучшие химики и технологи. Через пару месяцев была разработана специальная пропитка для древесины и советские спички стали самыми надежными спичками в мире.#rare
Однажды, Иосиф Виссарионович собрал в своем кабинете всех директоров спичечных фабрик. На то время в союзе таких фабрик было немного, но раскиданы они были по всей территории, и многим было добираться очень далеко. Когда все собрались, Сталин достал из ящика любимую трубку набил её табаком и взял коробок спичек. Чиркнул спичкой, попытался прикурить, спичка потухла. Взял другой коробок, достал спичку, чирк — та же самая история. Третий коробок — поломалась спичка. И только на седьмой раз ему удалось прикурить.
Затянувшись и выдохнув табачный дым, Сталин спросил: «Вопросы есть?». В кабинете стояла гробовая тишина. «Раз нет, тогда все свободны»
После этой встречи, спичками занимались лучшие химики и технологи. Через пару месяцев была разработана специальная пропитка для древесины и советские спички стали самыми надежными спичками в мире.#rare
КРОВАВЫЙ БЛИНДАЖ.
💬Смотрю, мой Петр Иванович своей ложкой крупу подхватывает, а мясо и жирную подливу под мой бок в котелке теснит.
— Что же ты, Петр Иванович, мясо не берешь?
— А у меня, Вася, настроение сегодня такое, — объяснил он явно неудачно. И чтобы окончательно замять разговор о мясе, заговорил ласково: — Ты вот что, Вася, попей чайку да усни хотя бы на часок, а то у тебя глаза покраснели, как у рака. А гвозди и фанеру я принес.
Привалившись спиной к куче свежего песку на дне траншеи, я снова уснул. Проснулся ночью и не поверил себе: Петр Иванович укутал меня, как ребенка, своей шинелью, под головой — вещевой мешок, ноги завернуты фуфайкой. Мне подумалось, что более мягкой и теплой постели не найти сейчас во всем Сталинграде.
— Петр Иванович, ты же замерз в одной-то гимнастерке! Зачем ты...
— Я, Вася, не мерз, работой грелся.
Оказывается, пока я спал, он прокопал новый ход сообщения к блиндажу.
С рассветом на Мамаев курган налетели фашистские самолеты, стали сыпать мелкие мины и гранаты. В нашу траншею угодило не меньше трех десятков мин. Дым, пыль, тухлый запах взрывчатки... Еще не улегся черный шлейф от гранатной атаки с воздуха, как о бруствер наших траншей ударились первые мины крупного калибра.
По новому ходу сообщения мы перебрались в блиндаж: как-никак над головой два наката бревен.
От взрывов тяжелых снарядов блиндаж качался, как зыбка.
— Вот аспид проклятый, нехристь басурманская, — то и дело повторял мой земляк.
— Петр Иванович, кого это ты так пушишь?
— Сам знаешь...
Продолжения фразы я не расслышал: возле блиндажа взорвалась не то бомба, не то снаряд. Выход завалило песком, светилась только небольшая щелочка.
— Ну, Петр Иванович, вставай, будем откапываться.
Оглушенный, он понял меня по жестам, а не по словам.
Как и следовало ожидать, после такой обработки гитлеровцы бросились в атаку. Но куда они устремились — нам не видно. Мы оказались закупоренными в «кровавом блиндаже». Работаем проворно, молча, потому что наверху слышен топот ног. Чьи там ноги, кто знает?! Петр Иванович разгребает песок огромными ладонями, как лопатой. До крови изодранные пальцы жжет, будто разгребаешь не песок, а горячие угли. Теперь надо посмотреть, что делается перед блиндажом. Мои глаза уперлись в широкую спину коричневого мундира. Офицер! Нет, ефрейтор с ручным пулеметом. Его плечи тряслись от коротких очередей.
Схватив автомат, я нажал на спусковой крючок, но забитый песком затвор отказал. От злости я готов был разбить автомат. Плечи пулеметчика снова затряслись. Я зубами выдернул чеку гранаты и швырнул ее под ноги пулеметчика. Петр Иванович уперся плечом в опорную стойку и ногами раздвинул выход. Я выскочил к убитому пулеметчику, схватил его пулемет. Тут же заметил еще одного мертвого гитлеровца с автоматом. Но куда стрелять? Кругом густая мгла от пыли и дыма. Лишь по пальбе можно определить, что бой идет в глубине нашей обороны. Значит, надо нанести удар с тыла!
Я возился с пулеметом, но открыть огонь не мог: не знал оружия врага. Тюрин рядом со мною бил из немецкого автомата. Заметив фашистского офицера, я бросил пулемет, схватил свою снайперку, выстрелил. Гитлеровец упал. Передернув затвор, я отыскивал новую цель. У Тюрина вышли патроны. Он отложил в сторону трофейный автомат, подполз к пулемету, повернул направо, налево, попробовал устойчивость, приложился, отвел рычаг назад, собачку опустил вниз и нажал спусковой крючок. Пулемет заработал, как часы.
Прорвавшиеся гитлеровцы оказались между двух огней. Они заметались, побежали в разные стороны. «Кровавый блиндаж» теперь сеял смерть в их рядах.
💭из воспоминаний В. Зайцева
💬Смотрю, мой Петр Иванович своей ложкой крупу подхватывает, а мясо и жирную подливу под мой бок в котелке теснит.
— Что же ты, Петр Иванович, мясо не берешь?
— А у меня, Вася, настроение сегодня такое, — объяснил он явно неудачно. И чтобы окончательно замять разговор о мясе, заговорил ласково: — Ты вот что, Вася, попей чайку да усни хотя бы на часок, а то у тебя глаза покраснели, как у рака. А гвозди и фанеру я принес.
Привалившись спиной к куче свежего песку на дне траншеи, я снова уснул. Проснулся ночью и не поверил себе: Петр Иванович укутал меня, как ребенка, своей шинелью, под головой — вещевой мешок, ноги завернуты фуфайкой. Мне подумалось, что более мягкой и теплой постели не найти сейчас во всем Сталинграде.
— Петр Иванович, ты же замерз в одной-то гимнастерке! Зачем ты...
— Я, Вася, не мерз, работой грелся.
Оказывается, пока я спал, он прокопал новый ход сообщения к блиндажу.
С рассветом на Мамаев курган налетели фашистские самолеты, стали сыпать мелкие мины и гранаты. В нашу траншею угодило не меньше трех десятков мин. Дым, пыль, тухлый запах взрывчатки... Еще не улегся черный шлейф от гранатной атаки с воздуха, как о бруствер наших траншей ударились первые мины крупного калибра.
По новому ходу сообщения мы перебрались в блиндаж: как-никак над головой два наката бревен.
От взрывов тяжелых снарядов блиндаж качался, как зыбка.
— Вот аспид проклятый, нехристь басурманская, — то и дело повторял мой земляк.
— Петр Иванович, кого это ты так пушишь?
— Сам знаешь...
Продолжения фразы я не расслышал: возле блиндажа взорвалась не то бомба, не то снаряд. Выход завалило песком, светилась только небольшая щелочка.
— Ну, Петр Иванович, вставай, будем откапываться.
Оглушенный, он понял меня по жестам, а не по словам.
Как и следовало ожидать, после такой обработки гитлеровцы бросились в атаку. Но куда они устремились — нам не видно. Мы оказались закупоренными в «кровавом блиндаже». Работаем проворно, молча, потому что наверху слышен топот ног. Чьи там ноги, кто знает?! Петр Иванович разгребает песок огромными ладонями, как лопатой. До крови изодранные пальцы жжет, будто разгребаешь не песок, а горячие угли. Теперь надо посмотреть, что делается перед блиндажом. Мои глаза уперлись в широкую спину коричневого мундира. Офицер! Нет, ефрейтор с ручным пулеметом. Его плечи тряслись от коротких очередей.
Схватив автомат, я нажал на спусковой крючок, но забитый песком затвор отказал. От злости я готов был разбить автомат. Плечи пулеметчика снова затряслись. Я зубами выдернул чеку гранаты и швырнул ее под ноги пулеметчика. Петр Иванович уперся плечом в опорную стойку и ногами раздвинул выход. Я выскочил к убитому пулеметчику, схватил его пулемет. Тут же заметил еще одного мертвого гитлеровца с автоматом. Но куда стрелять? Кругом густая мгла от пыли и дыма. Лишь по пальбе можно определить, что бой идет в глубине нашей обороны. Значит, надо нанести удар с тыла!
Я возился с пулеметом, но открыть огонь не мог: не знал оружия врага. Тюрин рядом со мною бил из немецкого автомата. Заметив фашистского офицера, я бросил пулемет, схватил свою снайперку, выстрелил. Гитлеровец упал. Передернув затвор, я отыскивал новую цель. У Тюрина вышли патроны. Он отложил в сторону трофейный автомат, подполз к пулемету, повернул направо, налево, попробовал устойчивость, приложился, отвел рычаг назад, собачку опустил вниз и нажал спусковой крючок. Пулемет заработал, как часы.
Прорвавшиеся гитлеровцы оказались между двух огней. Они заметались, побежали в разные стороны. «Кровавый блиндаж» теперь сеял смерть в их рядах.
💭из воспоминаний В. Зайцева
Любовь Орлова очень много гастролировала. Невозможно сосчитать, сколько концертов дала Любовь Петровна во время войны. Она выступала перед красноармейскими частями Закавказского военного округа. Баку, Нахичевань, Гори, Поти, Тбилиси, Ереван, Ленинакан, Новороссийск, Орджоникидзе, Грозный, Краснодар, Сталинград... Выступала перед артиллеристами и моряками, пехотинцами и мотористами, танкистами и летчиками, на береговых батареях, боевых кораблях и военных аэродромах. Не только перед фронтовиками — в тылу: на промышленных предприятиях, в колхозах, совхозах, часто перед ранеными — в госпиталях.
📕Поколение Победителей
📕Поколение Победителей
24 октября 1943 года. Южнее Речицы наши войска продолжали вести бои за расширение плацдарма на правом берегу Днепра и овладели рядом сильно укреплённых опорных пунктов. Противник оказывает ожесточённое сопротивление. На одном участке немцы в течение дня предприняли более двадцати контратак. Вражеские танки и пехота, поддержанные значительными силами авиации, неоднократно бросались на наши боевые порядки, но каждый раз несли огромные потери и откатывались назад. В этих боях противник потерял только убитыми не менее 1.500 солдат и офицеров. Уничтожено 14 танков, 12 орудий и 26 миномётов. Захвачены трофеи, среди которых 11 орудий и один полностью исправный танк. Взяты пленные.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Ржев был занят немецкими войсками 24 октября 1941 года. Освобождали город с января 1942 по март 1943 года. Бои подо Ржевом были одними из самых ожесточенных, группы фронтов одну за одной проводили наступательные операции, потери с обеих сторон были катастрофическими.#ВОВ
💬Немцы стремились к захвату Одессы уже давно. В служебном дневнике Гальдера за 18 июля, то есть больше чем за месяц до событий, о которых идет речь в дневнике, записано: "Согласно указанию фюрера теперь следует овладеть Одессой. Для выполнения задачи можно использовать только корпус Ганзена в составе двух германских и большого количества румынских дивизий".
В листовке румын, подписанной "командиром военного участка города Одессы" корпусным генералом А. Соном и разбросанной самолетами еще 13 августа, перед началом наступления на Одессу, говорилось: "Всем бойцам. Многочисленная румынская армия окружила город Одессу. Для того чтобы избавиться от «жидов и коммунистов, еще до начала штурма советую вам сдаться в плен".
Штурм, о котором шла речь в листовке, имел своей наивысшей точкой 20 21 августа. 22-го, когда мы ушли на тральщике в Одессу, и в следующие дни, когда мы были там, штурм еще продолжался, но, несмотря на ожесточенные бои, положение начинало стабилизироваться. Самая критическая точка развития событий осталась уже позади.
📚К. Симонов
В листовке румын, подписанной "командиром военного участка города Одессы" корпусным генералом А. Соном и разбросанной самолетами еще 13 августа, перед началом наступления на Одессу, говорилось: "Всем бойцам. Многочисленная румынская армия окружила город Одессу. Для того чтобы избавиться от «жидов и коммунистов, еще до начала штурма советую вам сдаться в плен".
Штурм, о котором шла речь в листовке, имел своей наивысшей точкой 20 21 августа. 22-го, когда мы ушли на тральщике в Одессу, и в следующие дни, когда мы были там, штурм еще продолжался, но, несмотря на ожесточенные бои, положение начинало стабилизироваться. Самая критическая точка развития событий осталась уже позади.
📚К. Симонов
«Разные дни войны»
Пулемет ДП установлен в переносном стрелковом щите, подобные средства защиты применялись при обороне Ленинграда, битве за Сталинград и других сражениях на Восточном фронте.#Фотоальбом
Соединения Северного Краснознамённого флота приступили к активным действиям на морском, а также приморском направлениях. Согласно плану операции, которому присвоили условное наименование «Вест»,подлодкам, торпедным катерам и эсминцам на морском направлении предстояло не допустить эвакуации германских войск морем. Уничтожать все плавсредства при их попытке уходить морским путем.
📕История Великой Отечественной войны
25.10.1944📕История Великой Отечественной войны
💬Вечером во время ужина к нашему столу подошел молоденький лейтенант в летной кожаной куртке. Спросил, не мы ли сегодня были на самолете СБ в районе Серпухов — Медынь — Мятлево? «Мы», — говорю я, а сам думаю: на особняка вроде не похож… Тогда он представился: «Младший лейтенант Женя Григорьев!» Так и сказал: «Женя Григорьев!» Попросил нас всех, весь экипаж, зайти в штаб истребительного полка и подтвердить, что он вел бой с немецким истребителем и сбил его. Мы все трое обняли его, нашего спасителя. Забыли про ужин. Пошли в штаб истребительного полка. Он был тут же, неподалеку. Написали рапорты: да, наблюдали воздушный бой, да, мессер задымил и завалился.
В августе 1942 года я неожиданно получил письмо от своего брата Виктора. Виктор воевал в штурмовой авиации.
Он писал, что недавно, мол, в своем полку встретил старшего лейтенанта Женю Григорьева, что тот рассказал ему о нашей встрече на аэродроме Дягилево. Витя намекнул в том письме, что находится в районе Сталинграда.
Это было первое и последнее письмо от него. Написано оно было наспех. Витя даже забыл впопыхах указать обратный адрес, номер полевой почты.
И вот в 1975 году, когда отмечалось 30-летие Победы, меня пригласили земляки на родину, в школу, где мы до войны учились. Моя родина - Россошь Воронежской области. И там, на родине, я встретил полковника Алексея Григорьевича Емельянова, бывшего «штурмовика. Он воевал с моим братом Виктором в одной эскадрилье. Он-то мне и рассказал, когда и как погиб брат: 28 ноября 1942 года на сталинградском участке фронта. Цель, по которой они работали, именовалась Питомник. Виктор повторил подвиг капитана Гастелло. О нем писали газеты.
Алексей Григорьевич рассказал, что да, действительно, их полк прикрывали истребители, и среди них был Женя Григорьев. Он всем запомнился постоянной жаждой летать и драться. Запомнился он и тем, что первым в истребительном полку погиб в воздушном бою над Сталинградом.
И я запомнил его. Они оба, брат Виктор и истребитель Женя Григорьев, в моей памяти рядом. Они мне оба братья.
💭 воспоминания лётчика Соколова
В августе 1942 года я неожиданно получил письмо от своего брата Виктора. Виктор воевал в штурмовой авиации.
Он писал, что недавно, мол, в своем полку встретил старшего лейтенанта Женю Григорьева, что тот рассказал ему о нашей встрече на аэродроме Дягилево. Витя намекнул в том письме, что находится в районе Сталинграда.
Это было первое и последнее письмо от него. Написано оно было наспех. Витя даже забыл впопыхах указать обратный адрес, номер полевой почты.
И вот в 1975 году, когда отмечалось 30-летие Победы, меня пригласили земляки на родину, в школу, где мы до войны учились. Моя родина - Россошь Воронежской области. И там, на родине, я встретил полковника Алексея Григорьевича Емельянова, бывшего «штурмовика. Он воевал с моим братом Виктором в одной эскадрилье. Он-то мне и рассказал, когда и как погиб брат: 28 ноября 1942 года на сталинградском участке фронта. Цель, по которой они работали, именовалась Питомник. Виктор повторил подвиг капитана Гастелло. О нем писали газеты.
Алексей Григорьевич рассказал, что да, действительно, их полк прикрывали истребители, и среди них был Женя Григорьев. Он всем запомнился постоянной жаждой летать и драться. Запомнился он и тем, что первым в истребительном полку погиб в воздушном бою над Сталинградом.
И я запомнил его. Они оба, брат Виктор и истребитель Женя Григорьев, в моей памяти рядом. Они мне оба братья.
💭 воспоминания лётчика Соколова
