Сегодня снайперы отдают свой долг Родине в зоне специальной военной операции на Украине.

Мастера точной стрельбы несут службу во всех видах и родах Вооружённых сил РФ.

Эта категория военнослужащих обладает особыми психологическими и боевыми навыками, позволяющими выполнять задачи в самых сложных условиях в тылу противника.

В обязанности снайперов входят ликвидация командного состава, экипажей и расчётов вооружений, что позволяет деморализовать и дезорганизовать противника. Мастера точной стрельбы способны наносить достаточно серьёзный материальный ущерб неприятелю и выводить из строя различные виды техники и ценного оборудования. На поле боя снайперы действуют парами, отдельными формированиями или в составе разведывательно-диверсионных отрядов.

Согласно данным Минобороны РФ, от этих бойцов требуются концентрация внимания и умение переносить неблагоприятные условия. Сами военнослужащие говорят, что снайпер – это прежде всего терпеливый, думающий, наблюдательный боец, который способен безошибочно выбрать позицию, полагаясь на своё чутьё. Высокий уровень физической подготовки и точность стрельбы – важные, но вторичные качества. С точки зрения экспертов, один из важных факторов успеха российского армейского снайпера – качество вооружения, которое заметно улучшилось за последние годы.

С праздником всех причастных!

26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС произошла крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества. Только благодаря самоотверженности Ликвидаторов, удалось предотвратить глобальную катастрофу. В этот день вспоминают тех, кто отдал жизнь спасая других.

Саша Серебровская, дочь известного советского биолога Александра Серебровского, служила санинструктором в батальоне морской пехоты.

При высадке десанта 26 апреля 1945 года в районе г. Пиллау (ныне – Балтийск) Серебровская вместе с однополчанами шла в атаку по пояс в ледяной воде. Уже на берегу, в тот момент, когда она оказывала помощь раненому, ее поразило осколком разорвавшейся мины.

Моряки похоронили Сашу на высоком холме. Могилу обнесли цепью, снятой с боевого корабля.

БЕССМЕРТНЫЙ ДЕСАНТ НА КОСУ ФРИШЕ - НЕРУНГ
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ 3-го БЕЛОРУССКОГО
26 апреля 1945 года часть 1

В середине апреля 1945 года в город Остерау (п. Осетрово, Поваровский сельсовет, Зеленоградский район. Ныне не существует) прибыла большая группа пехотных и морских офицеров, те, кому предстояло принять участие сразу в двух десантах на пиллауский полуостров, макет которого стоял у стены кирпичного здания штаба 11-й гвардейской армии. По замыслу операции, десанты: «западный» — со стороны моря и «восточный» — со стороны залива,— овладев городским парком и Морской гаванью, должны были помешать противнику эвакуироваться из Пиллау.

На этом плане настаивал командующий Балтийским флотом, опасаясь, что противник уничтожит причалы, необходимые для катеров и подводных лодок, действовавших у побережья Померании. Оснований для этого было более чем достаточно. Немецкие войска разрушили прибалтийские порты, сожгли склады и казармы, линии связи, нефтехранилища и ремонтные заводы, взорвали маяки. В гаванях Риги и Таллина лежали потопленные суда и груды искореженного металла, а Либава и Виндава до конца войны оставались в руках противника, поэтому флот был вынужден перевозить свои части и соединения сухопутным транспортом, которого не хватало, и нарком ВМФ попросил у Сталина пятьсот автомобилей.

Предложенный флотом план мог привести к большим потерям, и командующий
3-м Белорусским фронтом поручил штабу 11-й гвардейской армии разработать новый вариант высадки десанта: в том же составе, на тех же средствах, с тем же прикрытием, с двух направлений высадиться на северную часть косы.

Фрише-Нерунг, чтобы, перерезав ее, объединить оба десанта под командованием командира 260-й отдельной бригады морской пехоты и развить наступление на север до соединения с армейскими частями.
Несмотря на призывы моряков, К.Н. Галицкий медлил с принятием решения. В марте 1945 года ему с большим трудом удалось уговорить генерала армииИ.X. Баграмяна не проводить десантной операции, чтобы овладеть шоссе, идущим из Кенигсберга в Пиллау. Весь путь по заливу пехотинцам пришлось бы идти на веслах, а затем переносить понтоны через дамбу Кенигсбергского канала. Охранявшие его торпедные катера германского флота могли уничтожить десантный полк еще на переходе... Подобная ситуация могла повториться.

Но моряки не хотели ждать, и адмирал Виноградов обратился к Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому с просьбой повлиять на армейское командование. Маршал внимательно выслушал и деликатно пояснил, что этот вопрос рассмотрен и принято решение, утвержденное самим Верховным, не тратить сил флота там, где хорошо может справиться армия, и морской десант надо осуществить по второму варианту. В телефонной трубке его мягкий доброжелательный голос звучал, как боевой приказ. Балтийцы хорошо запомнили этот урок.

Утром 9 мая в Военную гавань и торговый порт Либавы ворвались торпедные катера с отрядом моряков, взявших под охрану доки, краны, стоявшие у причалов суда. Высадка произошла за несколько часов до капитуляции немецкого гарнизона сухопутным частям Красной Армии. Возмущенное подобным своеволием армейское командование сутки не пускало в город автомобили командира Либавской военно-морской базы.

После того как штабы договорились о взаимодействии, почти одновременно на флоте и в армейских полках приступили к тренировкам. На торпедных катерах «западного» десанта установили банки и стеллажи, сделали опорные шесты. С катеров-тральщиков убрали глубинные бомбы и тралы. Побывавший в Пайзе адмирал Трибуц остался доволен осмотром места посадки «восточного» отряда, куда были собраны все парусные суда: шлюпки, баркасы, яхты и катера, имевшие вместительные трюмы и прочную деревянную палубу. Многие из них пришлось срочно отремонтировать — заделать досками и законопатить, а вдоль бортов установить железные листы для защиты десанта от пуль и осколков. Готовить суда к плаванию в заливе балтийцам охотно помогли иностранные рабочие: чехи, бельгийцы, поляки и французы. Во всей этой флотилии был единственный компас, который установили на катере командира отряда.
На балтийское побережье прибыл сводный полк 83-й гвардейской стрелковой дивизии: три стрелковых батальона и другие подразделения. Незадолго перед этим командира одного из батальонов гвардии майора В.Д. Митракова вызвали в штаб дивизии, спросили о здоровье, о последних ранениях и контузии, а затем предложили набрать в десант бойцов — молодых, физически сильных и выносливых, в основном из числа тех, кто умел плавать. Добровольцев было много. За все время дезертировал лишь один человек, да и тот вернулся в свою часть.

Взглянув на десантников, многие из которых впервые в жизни вступили на корабли, командир корпуса генерал-лейтенант М.Н. Завадовский приказал начать учение. Орудия погружали в воду, а затем солдаты вытягивали их на берег. «Когда катера пошли на высадку к берегу, команду «прыгать в воду» выполнили не все. Я прыгнул, оказавшись по шею в воде. Построив нас на берегу, командир корпуса произнес: «С такой высадкой вас перебьют как цыплят. Повторить!». Экипажи катеров собрали отдельно от нас,— вспоминал рядовой А.В. Мостович. — Мы спросили у моряков: «Что вам говорил Завадовский?». Они ответили: «Сказал выбрасывать вас за борт, если не будете прыгать». Второй раз пехота высадилась дружно, стреляя по мишеням боевыми патронами. После купания в ледяной вешней воде командир корпуса разрешил бойцам обогреться и обсушить одежду у разведенных в лесу костров.
Каждый раз места привалов менялись для соблюдения маскировки, а катера немедленно уходили к месту базирования. Во время одной из тренировок немецкий снаряд попал в повозку с минами, раздался сильный взрыв, но никто из солдат не пострадал. Семь дней, а главным образом ночей, экипажи торпедных катеров Героев Советского Союза капитанов 3-го ранга С.А. Осипова, В.М. Старостина, А.Г. Свердлова, катерных тральщиков капитан-лейтенанта А.В. Дудина учили пехотинцев морскому делу, при этом шутили: «Довезем — не растрясем».

Высадить и прикрыть десант было поручено капитану 1 ранга А.В. Кузьмину. Поддержка этой группы возлагалась на дивизион бронекатеров капитана 2 рангаГ.С. Гапковского, который был готов пожертвовать собою, но не дать противнику прорваться к десантным колоннам. С командиров катеров даже взяли расписку, что будут отданы под суд военного трибунала, если нарушат правила обмена сигналами с авиацией. Для этой цели на палубу нанесли опознавательные знаки — белые треугольники.

«В штабе у нас появился широкоплечий, с веселой улыбкой, командир десанта гвардии полковник Л.Т. Белый, — вспоминал командир бригады торпедных катеров А.В. Кузьмин. — На мой вопрос, доводилось ли ему прежде участвовать в десантах, полковник откровенно признался, что нет. То есть, вообще-то, с преодолением водных преград дело приходилось иметь не раз. Сколько рек и речек, разных — и узеньких и широких — форсировали, пока сюда, в Восточную Пруссию, дошел, не сочтешь, но по большей части все на «подручных средствах», а вот так, на катерах, да по морю — не доводилось ни разу. Но, я полагаю, что
как-нибудь выдюжим». Судя по гвардейскому значку и нескольким рядам орденских планок, украшавшим грудь полковника, он действительно все мог выдюжить».
Посовещавшись, офицеры решили действовать в двух эшелонах: один батальон — на торпедных катерах и два батальона — на катерных тральщиках.

В заливе Фришес-Хафф к высадке готовились сводный полк 43-й армии и 260-я бригада морской пехоты, имевшая опыт боев на островах Финского залива. Морских пехотинцев, учившихся воевать на каменистом таллинском побережье, перевезли на автомашинах сначала в Кранц, затем в Кенигсберг, откуда они совершили переход в Пайзе.

Среди частей Красной Армии, расквартированных в этом поселке, был и сформированный зимой 1945 года дисциплинарный батальон флота. В нем служили те, кто совершил самовольные отлучки, пьянствовал, опаздывал в строй, пререкался с командирами. Собственно говоря, этот батальон был предназначен не для штрафных, а для «воспитательных» целей. За более тяжкие нарушения дисциплины солдат батальона могли лишить горячей пищи, посадить в карцер и даже отдать под суд военного трибунала.
Пройдя «огонь и воду», краснофлотцы дисбата в качестве «расходного подразделения» решали самые сложные боевые задачи. Командовал батальономА.О. Лейбович — кадровый офицер Красной Армии, получивший свой первый орден еще за участие в советско-финской войне. В Великую Отечественную войну он воевал в лыжном полку Балтийского флота, затем в отдельной штрафной роте и в батальоне морской пехоты.

Большую часть времени бойцов учили быстро окапываться и вести бой в лесу. Чтобы уберечь от сырости автоматы и пулеметы, для них сшили брезентовые мешки. Перед десантом все помылись в передвижной бане, сменили белье и посмотрели кинофильмы «Чапаев» и «Иван Грозный». На заготовленных четвертушках бумаги десантники написали клятвы: «Идя в бой, я клянусь бить ненавистного врага до тех пор, пока в моих жилах течет кровь, пока глаза могут видеть его. И если потребуется, я, не щадя своей жизни, погибну за правое дело, за свой народ, за свою Родину!».

Бои за Пиллау затянулись, и приказ о высадке, намеченной в ночь на 19 апреля, был отложен до 25 апреля. В этот день все катера, тральщики и сводный полк
83-й гвардейской стрелковой дивизии перешли в Пальмникен (ныне — пос. Янтарный, Зеленоградский район), а их командиры получили пакет с секретными позывными: «Пиллау — серьги, Морская гавань — скоба, Морской канал — текст, поселок Нойтиф — силос»,— и еще с десятком других.

На спине у солдат был написан мелом номер катера, хорошо видимый в темноте. Бойцов разместили в желобах торпедных аппаратов, на палубах, в кубриках и кают-компаниях, заняв проходы между ними ящиками с боеприпасами, противотанковыми ружьями, минометами и вещмешками, в каждый из которых были уложены полтора килограмма продуктов, около семи килограммов патронов и гранат и два перевязочных пакета. Пулеметчиков и минометчиков распределили равномерно, чтобы в случае гибели одного-двух кораблей десант не остался без их поддержки.

В эти часы у пирса электростанции Пайзе проводилась посадка «восточной» группы: первый эшелон — на бронекатера и рыбачьи баркасы, а второй — на трофейный пароход «Иоганна», буксировавший более десятка рыболовных барж. Незадолго до полуночи оба десанта, взяв по два комплекта стрелкового боезапаса и по комплекту снарядов и мин, ожидали сигнала к выступлению.

В 23 часа 30 минут «западный» отряд полковника Л.Т. Белого построился в боевой порядок. У каждой из колонн был свой опознавательный цвет: белый, красный или зеленый. Отсюда до места высадки им предстояло пройти не более пятнадцати миль. Но как сделать это незаметно, если ночью на звездном небе царила луна, и в ее дорожке таял пенный след, взбитый винтами катеров,
а в зависшей тишине улавливались даже самые слабые звуки, лишь чуть приглушенные пожарами над Пиллау и далеким громом тяжелых орудий. На переходе морем бойцов мутило от запахов масел и паров бензина, казалось, наполнивших не только помещения катеров, но и пространство над ними.
Когда десант повернул на косу Фрише-Нерунг, дозор обнаружил корабли противника, которые не приняли бой и скрылись в темноте. И уже при подходе к месту высадки вновь появились силуэты немецких самоходных барж. Залпы бронекатеров на какой-то миг осветили все корабли. После сильного взрыва одна из барж погрузилась в воду: снаряды попали в ее боезапас. Спасенные немецкие моряки еще не знали о падении Пиллау, куда они везли легкие шлюпки,
а на обратном пути собирались забрать воинскую команду.

В эту ночь, когда «западный» отряд подходил к Фрише-Нерунгу, совершал переход и «восточный» десант. Две колонны бронекатеров малым ходом обошли минные поля в заливе, куда советские моряки заходили однажды в конце 20-х годов XX века, когда два эсминца Балтфлота посетили Пиллау. Штурман отряда, сверив курс по неисправному компасу, ошибся, и около двух часов ночи правая колонна оторвалась от отряда и без единого выстрела устремилась к затаенному, без признаков жизни берегу.
В скором времени разведчики доложили, что дорога не найдена, а местность со всех сторон окружена водой. Осветив фонариками раскрытую на песке карту, офицеры обнаружили, что высадились на дамбу Кенигсбергского морского канала, в тылу своих войск. Прошло еще несколько часов, прежде чем разбредшихся по лесу солдат, их оружие и боеприпасы погрузили на катера, которые вновь присоединились к походному строю. Эта досадная оплошность едва не сорвала всю операцию, задержав на четыре часа высадку «восточного» десанта на косу Фрише-Нерунг.

Не зная об этом, авиация фронта совершила около 900 штурмовых ударов в северную часть косы. Их поддерживали две артбригады (а фактически — только артиллерия 43-й армии), имевшие ограниченные задачи: десять минут огневого налета и еще пятнадцать минут заградительного огня. Израсходовав свой боезапас, одна из бригад свернула свои порядки и убыла в Кенигсберг.
Стало ясно, что внезапность утеряна и теперь успех зависел от быстрых и решительных действий десанта. Как только артиллеристы перенесли огонь вглубь косы, катера с «западным» десантом до предела увеличили ход
и, прикрываясь дымовой завесой, понеслись к берегу, едва видневшемуся из темноты. Очевидно, немцы были уверены, что встретили свои корабли, прибывшие для эвакуации войск, и выпустили несколько осветительных ракет. При их свете с визгом полетели снаряды, поднявшие вокруг катеров высокие столбы воды. Загорелся тральщик, державший связь со штабом армии. Еще один корабль вышел из строя, потянув за собой дымовую полосу. Среди команды и десантников были убитые и раненые. Обеспокоенный начавшимся обстрелом, рядовой А.В. Мостович, выбежав из кают-компании, увидел лежавших на палубе убитых моряков. Дизель набрал сумасшедшие обороты, и оставшийся без управления катер стремительно несся к берегу. Бойцы перебегали с борта на борт, спасаясь от трассирующих пуль, прошивавших борта и надстройки насквозь. Когда катер врезался в песок, солдаты кубарем полетели вперед, оказавшись по грудь в воде. Пропали мина и сигнальные ракеты, которые Мостовичу приказали доставить на берег. Остался лишь вещмешок с патронами и немецкий компас.

БЕССМЕРТНЫЙ ДЕСАНТ НА КОСУ ФРИШЕ - НЕРУНГ
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ 3-го БЕЛОРУССКОГО
26 апреля 1945 года часть 2

Чтобы не дать двигателям остановиться, вахту за себя и выбывшего из строя товарища нес гвардии краснофлотец В.С. Евченков. Один из снарядов, сорвав с петель броневую дверь «МБК- 513», раскололся, не разорвавшись. Пулеметчик катера Н.X . Парфенов, увидев вспышку пламени на корме, обжигая лицо и руки, сбросил поврежденную дымовую шашку за борт. Теряя сознание в заполненной газами радиорубке, радист В.Н. Савченков держал связь со штабом высадки. А боцман А.В. Немиров вынес на берег тридцать ящиков с боезапасами, и затем вел огонь из крупнокалиберного пулемета.

Реактивные снаряды зажгли ближний лес, вынудив, хоть и ненадолго, замолчать укрытые в нем немецкие орудия. И все же, не успев высадиться, отряд Белогопотерял полсотни человек вместе с оружием и материальной частью.

Комбат В.Д. Митраков, следуя своему правилу — «делай, как я», прыгнул в воду. Свой первый бой он принял осенью 1941 года под Малоярославцем, когда немецкие танки повернули на позиции, занимаемые его ротой.

И сейчас, как и тогда, он вспомнил слова своего наставника в военном училище: «Если в момент смертельной опасности у тебя между лопаток ежится страх, вспомни Устав и действуй по нему, и победа будет за тобой». За командиром последовали остальные.

Матросы бросили в воду надутые автомобильные камеры, чтобы помочь бойцам, не умевшим плавать. От разрывов снарядов у солдат лопались перепонки, их с головой накрывала балтийская волна. Контуженого комбата бойцы вытянули на песок. Придя в себя, Митраков повел в атаку пехотинцев и сходу занял несколько домов, стоявших на гребне дюн, по которым пролегала немецкая траншея, откуда беспорядочно били автоматы и пулеметы.
На высадку десанта ушло меньше часа. Отходя от берега, торпедный катер гвардии старшего лейтенанта Калмыкова попал в песчаную ловушку. Под угрозой расстрела пленные немцы вместе с экипажем попытались стащить катер с мели, но все было безуспешно. Не помог и бронекатер старшего лейтенанта К. Шлисса. Обливаясь кровью, он упал, выпустив из рук штурвал, у которого встал штурман дивизиона капитан-лейтенант Н. Маряхин. Еще один катер приткнулся к мели, получив несколько прямых попаданий снарядов. Тогда по приказу командира бригады моряки захватили автоматы и, наполнив патронами и гранатами карманы, присоединились к десантникам, залегшим на пологом песчаном берегу косы, где немецкие саперы тщетно пытались подорвать фугасы, но им не дали этого сделать.

Минометчики гвардии капитана Л.Б. Некрасова заняли позиции у самого уреза воды. Скинув с себя перекинутые через плечо связки мин, они дали первый залп — на самую близкую дистанцию, поддержав пехоту, которая, проделав бреши в колючей проволоке с висевшей на ней под напряжением, словно фольга, балтийской салакой, ворвалась в первую траншею. В рукопашном бою десантники одолели противника, и вскоре около полутора тысяч военнослужащих Вермахта сложили оружие. Втянувшись в лес, бойцы обнаружили многочисленные блиндажи, бункеры, казематы и доты, в том числе и штабные, где взяли в плен еще несколько сотен солдат и офицеров. Их собрали на мокром песчаном пляже, приставив немногочисленную охрану.
В ночной темноте сквозь боевые порядки десантников прошла колонна немецкой пехоты, отступавшая из Пиллау. Немцы развернулись в пехотные цепи и обрушились на гвардии майора Конова, расчленив его батальон на части. Не смог остановить прорыв противника и соседний батальон гвардии майораФедорова. Круто повернув на запад, неприятель соединился с пленными, ранее захваченными десантом. Немецкий полковник расстрелял десять солдат, сдавшихся в плен, а остальных поставил в строй, приказав найти свое оружие.
К утру весь «западный» десант дрался в полном окружении на пятикилометровом участке пляжа. На каждом десятке метров происходили стычки, перестрелки, атаки и рукопашные схватки. Не имея связи с десантными отрядами, в штабахГалицкого и Трибуца лишь строили предположения о том, что происходило на берегу. Самый мощный передатчик командира высадки, запакованный в непромокаемый мешок и обернутый в плащ-палатку и спасательные пояса, оказался без питания, так как была утеряна ручка генератора. Часть радистов утонула сразу, другие, несмотря на приказ держаться за командирами, отстали от них и воевали в пехотной цепи. Исправной была лишь радиостанция артиллерийской поддержки.

Используя ее позывной «Ива», гвардейцы Белогоустановили связь со штабом армии, дали координаты и вызвали огонь на себя. Лишь иногда к командиру десанта пробивались посыльные от командиров батальонов, оборонявшихся поротно, повзводно, а то и отдельными группами.

Из отчета полковника Л.Т. Белого:
7.05.1945 г.

Наши карты не отражают действительности. В районе Вальдхалле не нанесена целая деревня, которая находилась на косе. Мин было достаточно, но их после высадки десанта не выгрузили. Катера ушли. А берег был сразу же занят противником.
Если бы противник не был деморализован и сумел организоваться и построить план ликвидации отряда, то ему бы удалось это легко осуществить. Десантный отряд не следует подчинять морским штабам, так как последние не имеют надежной связи с пехотными частями и с артиллерией и не в состоянии руководить отрядом. Командиру отряда пришлось самостоятельно связываться со штабами, уточнять обстановку, просить о помощи, а за всю операцию не удалось ни разу связаться с Южмором, которому по приказу был подчинен отряд».

На рассвете немцы стянули к месту высадки силы, во много раз превышавшие численность десанта. Когда на одном участке косы противник подтянул орудие, то гвардеец Абель прокрался к ним во фланг и пулеметным огнем снял расчет. Его самого от пули снайпера спас гвардии младший сержант Краснов. Вместе с пехотинцами сражались и восемь моряков-балтийцев. На вершине одной из дюн они обнаружили малокалиберную спаренную пушку, уничтожили прислугу, развернув орудие в сторону неприятеля. И когда вражеская цепь вновь поднялась в атаку, открыли по ней огонь. Старшина 2-й статьи Ю. Иванов в неглубоком, вырытом касками окопе, стрелял из крупнокалиберного пулемета до тех пор, пока не получил смертельное осколочное ранение. Именем уральского паренька из города Малая Вишера, участника боевых походов от Кронштадта до Восточной Пруссии, названа одна из улиц Балтийска.
В штабном бункере комбата Митракова тяжелораненый заместитель начальника политотдела дивизии подполковник Морозов, умирая, прошептал: «Митрич, держись!». Когда через некоторое время неприятель окружил бункер, крича: «Русс, сдавайся!» — подняв руки, офицеры штаба покинули укрытие, ведя впереди себя пленного немецкого полковника, позже убитого в ходе перестрелки. Забросав немцев гранатами, митраковцы прорвались к своим. Будучи контуженным, попал в плен заместитель командира батальона по строевой части капитан Попов. И уже после войны его встретили в окрестностях Фридланда, случайно увидев в колонне солдат, возвращавшихся из немецкого плена. Отпущенный охраной, Попов нашел партийный билет, зарытый им на косе. Эта «находка» спасла его от военного трибунала и помогла без последствий демобилизоваться из армии.