Marina Akhmedova

Вчера ночью оказалась в подвальной комнатке. Столы и полки здесь были усыпаны мелкими деталями, железками. За столом сидел парень с черной бородой, он собирал дрон. На спинке стула висела байкерская косуха. За вторым столом сидел мужчина постарше, с рыжей бородой.

– Американская разведка их видит и передает информацию, - сказал он, обернувшись на байкера.
– И что делать? – спросил Юра.
Мы вошли в комнатку вместе – я, Юра и его товарищ Владимир. С дроном для фронта.
– У меня есть человек, который отвязывает дроны от аэроскопа, - негромко проговорил байкер, - я могу вам его контакты дать. Будет летать в два раза дальше, его не будет видно.

Приблизившись к байкеру, я разглядывала его, спрашивая себя – почему такие люди сидят в подвальных комнатенках, а не работают для фронта. Может быть, он и тот рыжий скептически относятся к СВО? Может быть, ему все равно, что дрон едет на фронт, он хочет просто заработать?

Байкера Юра нашел в Москве через десятые руки. Спросил у продавца на Горбушке не знает ли тот специалиста, тот дал контакт, тот – свой контакт, и так на десятый раз нашелся этот.

– Ребят, а у меня вопрос очень конкретный, - рыжий повернулся к Юре. – Я сейчас решаю такую задачу – головки наведения, чтоб дрон с боевой нагрузкой прилетел и аккурат в башню танка…
– Если он стоит? – спросил Юра.
– Нет, если движется…
– Ого! – воскликнул Владимир, и они углубились в разговоры о высокоточном оружии.
– А вы догадались, что дрон – для фронта? – тихо спросила байкера я.

– Конечно, - ответил он, не поднимая головы.

– Он будет следить за противником, - говорю я. – И по факту, кто-нибудь умрет. Есть ли тут для вас моральная дилемма?

– Люди в любом случае умрут, - поднял на меня глаза байкер. – А так, их, может, погибнет меньше. Их меньше погибнет, если все это быстрее закончится. А эти штуки могут помочь этому быстрее закончится. Вот и все.

– А как вы относитесь к СВО? – спрашиваю я, и он долго молчит. – Как вы относись к СВО? – повторяю я.

– Я хочу, чтобы это все быстрее закончилось, - он откладывает дрон. – Я хочу жить в своей стране. Кто хочет потренироваться?! – встает он.

За компьютер садится Владимир. Он жмет на кнопки пульта. На экране – поле, домик, стога сена. Дрон уходит в небо, подлетает к домику…

– Так происходит процесс убийства? – спрашиваю я.
– Примерно, - отвечает байкер и, посмотрев мне в глаза, спрашивает. - Какая тут может быть моральная дилемма, если я помогаю своим?
– Многие в Москве думают не так.
– Потому что эти люди, никогда не были обижены и жили в свое удовольствие. Вот и все. Эту штуку, - он берет дрон, - можно применять в любых целях. Для геодезии и чтобы прилетело. А мораль… - это очень интересный вопрос. В Москве люди продают такие штуки фронту в десять раз дороже, и у них никаких дилемм не возникает. Они находят таких, как я, нанимают, и продают.

– Это другой уровень греха, - говорю я.

–Не мешайте веру и войну! Как можно идти убивать во имя Бога, когда Бог сказал – «Не убий!»?

– Нет! – неожиданно поворачивается к нему рыжий, отвлекшийся от разговора о башне танка. – Бог сказал – «Иди и убей врага твоего, если он пришел к твоим воротам». Евангелие от Матфея.

– Почему те наживающиеся люди вас до сих пор не купили? – спрашиваю байкера.

– А обо мне мало кто знает. Наживаться в принципе – зло. А по поводу СВО… - он снова смотрит мне в глаза. – Тут либо мы, либо нас. Вы сказали, что мир изменился из-за этих штук, - он трогает дрон. – А мир, я вам скажу, очень сильно изменился. Но не из-за этих штук, а потому, что люди зажрались. А дроны тут ни при чем.
– Дроны бездушно убивают людей.
– Бездушно убивают люди. Можно подлететь близко и увидеть глаза жертвы. Управляют дронами люди.

Байкер собирал дрон до ночи. Денег за сборку он не взял. И я снова спросила себя – почему мы говорим только об айтишниках, бежавших из страны, когда у страны в подвальчиках ночами трудятся вот такие тихие помощники.

55.6K views11:44