– Давай туда заедем, - сказал Игорь, показывая вглубь дворов Волновахи. – Просто там дома, куда никто с помощью не доезжает. Там бабка живет, ее соседи уже похоронили. Подняли панику, что давно не выходила. Я заламываюсь в ее квартиру, а она так голову из спальни высовывает – «Что пришел, пи-ас?!».
– А что у вас с рукой? – спрашиваю я, показывая на шрам.
– Сухожилие крючком тянули. Я в плену был.
– А за что вас брали?
– Меня брал департамент уголовного розыска – Аброськин, Кива. Аброськин за меня генерала получил. Кива сейчас депутат. Маньячелло. Я таких маньяков еще не видел. Брали меня в Дружковке. Я сливал данные по поводу их групп, которые приезжали сюда и должны были здесь местных наших обрабатывать.
– А как бы вы поступили, если бы поймали человека, который сливает данные на ту сторону?
– Приняли бы его и все.

– Крючком бы сухожилие не тянули?
– Да ну на хера?! Человек прекрасно понимает, что сдать информацию все равно придется. Поэтому допрашивая человека, не надо его бить. Он сам все прекрасно понимает, итак все скажет. Но сухожилие – это еще самая малость из того, что было.

– Наверное, они хотели, чтобы вы в чем-то признались?

– Да я кучу бумаг им сразу подписал и сказал, что во всем признаюсь. Когда тебя торбят трое суток непрерывно на убой, ты через два часа подпишешь все.
– Сильно хотели остаться в живых?
– Ты че, мать?

– Я имела в виду, не хотели ли вы поскорей умереть, чтобы прекратились мучения?
– Нет. Человек – живучая скотина. А они просто убивали, и все. Кайфовали от этого.

– А как вы поняли, что они кайфуют?

– Ну если человек приходит с полотенчиком, с баклажкой воды, надевает перчаточки и начинает тебя урабатывать. Поработал-поработал часика полтора-два, попил водички, полил себя водичкой, вытерся полотенчиком, чайку попил и через пятнадцать минут снова тебя начинает. Потом меня повезли куда-то. Но как везли? Они меня скрутили, сели на меня и мы поехали из Дружковки в Мариуполь. Пока ехали, он еще меня хирячил прикладом автомата. У меня было несколько переломов. – А в Мариуполе куда вас отвезли? – «Азову» сдали.
– И что «Азов» с вами делал?
– Долго ржал. Они кому-то звонят – «На хер он нам надо? Он все равно до утра не дотянет. Шо еще с него можно взять? Не знаю, какие фашисты с ним работали. А еще нас фашистами называют». А я лежал весь проволокой скрученный. И один мне сказал – «Ты это, не подыхай. Выживешь, в тюряжку тебя сдадим».

– А сухожилие вам реально крюком тянули?
– У него была такая херня – типа как шило, только с крючком. Он берет так сухожилие… Ощущение – обсикаешься.
– И вы видели его?
– Кого?
– Сухожилие.
– Ну да…
– Какого цвета оно было?
– Белое… Мать, ты что, извращенка? …Если ты и меня хочешь спросить, почему они так поступают, то не спрашивай. Я не знаю. Мне не дано понять логику маньяка. Я людей не пытаю.

Выходим из машины. Игорь выносит мешки с хлебом. Из подвалов появляются женщины. Весна. Поют птицы. Проглядывают из жирной земли стебли будущих цветов. Я стою возле костра, на котором женщины греют ведро воды. Задаю уже избитый вопрос – «Кто стрелял по домам?». А потом вдруг спрашиваю – «А чем это у вас так нехорошо пахнет?».
– А сегодня старушку из одного подъезда вынесли, - отвечают. – Мы думали она еще раньше умерла. А она оказалась живая. Вроде была, была живая, и вот взяла и умерла.

Песков назвал телеведущего Урганта большим патриотом, у которого может быть своя точка зрения.

Осталось только переписать трактовку слова «патриот». А то непонятно, как демонстративное бегство в трудную минуту из страны и отказ ее поддержать сочетается со всеми теми значениями, которые мы привыкли выкладывать в слово «патриот».

Песков: «Ведь если ты певец, ты не понимаешь ничего в политике. Если ты певец, ты и не должен понимать про расширение НАТО, ты должен хорошо петь».

А зачем тогда наш президент нам так подробно объясняет про НАТО? Мы все - учителя, врачи, пекари, шахтеры, уборщики, санитарки. Мы тоже ничего не должны понимать и только должны хорошо делать свою работу? Или Песков имел в виду, что певцы - тупее всех?

Вот такой у нас есть друг.

Я, как и Тина, не поддерживаю эти списки. У нас итак память хорошая. Пусть возвращается кто хочет. Но в страну, а не на федеральные каналы. Живут себе тихо, но не так, чтобы мы видели на экранах федеральных каналов лица тех, кто плевал в спины наших солдат. А что думаю, про Пескова, я уже сказала.
И, друзья, Тина - мой друг. Мы дружим с ней уже 15 лет)

https://t.iss.one/tikandelaki/11855

В марте я связывалась с людьми в Буче. Вернее, я пыталась связаться с ними дней десять, и уже со страхом думала, что люди погибли. Но в конце марта к радости своей я получила сообщение. Из него я узнала, что фронт перекатился через Бучу дальше к Ирпеню. Буча стоит почти пустая. Знакомая писала - «навскидку 97-98% выехало, среди оставшихся жертв мало, лично видела только троих». Об остальном подумайте сами.

Заезжая в Мариуполь, начинаешь слышать, как останавливается сердце. Это – страх. Исключительно за свою жизнь. Появляются вопросы – «А что именно я здесь делаю? Почему я здесь?». Ты допускаешь присутствие в этой зоне поражения кого угодно, смерть кого угодно другого, но не себя – мягкого, теплого, важного. Это включается малодушие. В любой душе оно наступает в таких местах. Появляется желание повернуть назад, и уже нет дела до людей, которым везешь хлеб. Да, они страдают от голода, но ты, именно ты должен жить. Малодушие длится несколько секунд. Но ты находишь в себе какую-то педаль, жмешь на нее, и малодушие уходит, а машина продолжает движение по убитому городу. Эту педаль нащупать легче, когда ты знаешь, что максимум через час покинешь гиблое место, быстро раздав содержимое багажника. И за этот час педаль всегда будет под прессом твоего духа, твоей воли. И только оказавшись в безопасном месте, ты снимешь с нее этот груз.

Вышеизложенным текстом я хотела показать показать, как чувствуют себя наши солдаты, которые живут, воюют и вытягивают сейчас ставших живым щитом гражданских из под огня ВСУ в Мариуполе. Они там находятся уже несколько недель, и все это время под снайперскими пулями и обстрелами тяжелого калибра педаль в них вжата до предела. И они не отпустят ее до конца. А мы – Россия, Донбасс – следим за ними, ждем новостей, поддерживаем словом, когда они появляются в эфире. Цепенеем, когда, например, командир бригады «Восток» ДНР Александр Ходаковский показывает нам фотографию девятнадцатилетнего сироты Никиты, который только что отдал свою жизнь, спасая гражданских. И погиб этот Никита не по случайности, не по боевой неопытности своей в девятнадцать лет, а с пулеметом в руках.

Мы смотрим на его простое веснушчатое лицо, вспоминаем о том, что по какой-то причине для Никиты в детстве не нашлось мамы, и мы меняемся. Мы становимся другими. Но самое важное – мы становимся другими всей страной. Потому что где-то в глубинах неизъяснимого нашего человеческого подсознания мы таким образом хотим отдать дань жизни и смерти рядового сироты Никиты и других погибших наших солдат.
Но тут появляется пресс-секретарь нашего президента Дмитрий Песков и игриво сообщает белорусской журналистке о том, что телеведущий юмористического шоу на федеральном канале Иван Ургант – патриот. И не просто патриот, но большой патриот. И у него, по словам Пескова, может быть свое мнение. Но проблема в том, что и у нас может быть свое мнение. И в этом мнении практически вся страна совпадает. А самое главное – на этом мнении очень много чего держится. На нашем общем мнении в том числе держится дух нашей армии. И тот сирота Никита спасал гражданских в аду Мариуполя, воевал за нашу Родину потому, что знал – за его спиной стоим мы и наше мнение. Каждый российский и республиканский солдат на передовой знает, что устав морально и физически, он может прислониться на миг спиной к нашему мнению и набраться новых сил от нашего единого духа. Но не только.

Продолжение ⤵️

https://expert.ru/2022/04/3/elitniy-patriotizm/

Почему с Бучей так получилось? Потому что Россия слишком велика и масштабна для того, чтобы до конца понимать, с каким мелким бесом она имеет дело. И потому она, по-прежнему, меряет Украину по себе.

Россия не будет заниматься выкладкой мертвых тел для съёмок - и слава Богу. Тела надо уважать, а не таскать их туда-сюда для картинки. Это заложено в нашей культуре. А бесы-некрофилы, у которых в биографии была Волынская резня, будут. Просто это надо учитывать - они будут, пока этому не противопоставить судебно-боевой экзорцизм.

Пока же от специальной операции страдают только простые люди - наши люди из Волновахи и Мариуполя, но не та свора блогеров и киевских политиков, которые все эти годы разжигали войну и человеконенавистничество. Этим людям первым надо было сказать - «Изыди». То есть как угодно, но громко-показательно привлечь их к ответственности. А пока свора сидит себе в уютных местах и продолжает в том же духе и, кажется, даже получает удовольствие от того, что люди гибнут. Этим чем больше, тем лучше.

В Донецке не бываю - жильё пустует. Уговаривал переехать туда семью из разбитой девятиэтажки, где эта замечательная девочка Арина, - ни в какую. Рядом частный разбитый дом, в подвале которого ютятся девять человек, а среди них беременная на седьмом месяце молодая леди - пытался убедить её выехать с мамой и мужем, - тоже получил отпор...

Спрашиваю: почему? Стоит такой одуванчик среди груды обломков и под звуки непрекращающейся пальбы отвечает мне: ну там же в Донецке стреляют... Там, говорят, воды нет... Одновременно смотрим на полупустую баклагу воды - весь оставшийся запас - и начинаем смеяться: да, наш народ не победить...

Это удивительно - как люди привязаны к своему жилью. Совершенно очевидно, что для них это уже не жилплощадь, а израненный друг, переживший вместе с ними самое ужасное, что только могло выпасть на их совместную долю...

Настал тот день, когда мир проснулся с трупными пятнами в голове. В сети вполне нормальные, умственно полноценные люди с самого утра обсуждают, как и как долго должен лежать труп, чтобы на нем появилось вот такое пятно, такое и еще такое. А когда люди обсуждают это, едва проснувшись, значит, и засыпали они с этим, и в жизнь их уже введена инъекция трупного яда. И если люди срочно не примут противоядия, дела их плохи.

Восемь лет назад я стояла на майдане в Киеве. Вокруг меня росли горы стухших цветов. Люди вокруг уже славили свою «небесную сотню», и меня тревожно настораживал и запах этих цветов, и сладострастие в скорби. Скорбь собравшихся была и сладострастной, и тлетворной. Здоровый нос не мог этого не уловить. И я подумала: это – секта. Какая-то некрофильская секта, которой нравится лишать людей жизни, а потом испытывать эмоции ненависти к тем, не будь кого все было бы хорошо, и эти мертвецы были бы живы. Секта, движущей силой которой стала ненависть к другой стране, и чем больше мертвецов, тем больше ненависти и тем больше силы. А приобщиться к этой секте было просто – испытать экстаз сладострастной скорби по мертвецам и ненависти к России.

Я с сочувственным интересом смотрела на российских и иностранных коллег-журналистов, приобщавшихся некрофильского экстаза. Им чудился в тлетворном духе воздух свободы, и я с надеждой думала о том, что когда они уедут домой, отойдут от этого кладбища сгнивших цветов подальше, их головы проветрятся, и они вернуться в нормальное состояние человека, который никого не ненавидит. Особенно не ненавидит целую нацию – российский народ. Но я ошибалась. Четвертого апреля две тысячи двадцать второго года настал тот день, когда половина мира вступила в эту секту и начала засыпать и просыпаться с мертвецами в голове.

Неделю назад я стояла у штабелей тел украинских военных в Волновахе. Я даже не сразу поняла, что это тела. Не ожидала их увидеть, и поэтому спросила – «А что это?». «Смотри хорошо» – ответил военный, шедший следом за мной. Я подошла ближе, присмотрелась и всё увидела.
– Это же люди, — сказала я.
– Люди, — просто без всякого злорадства ответил военный, и в его тоне я услышала тихое почтение к смерти.

Я не знаю, что творили эти конкретные военные ВСУ, которые смотрели на меня затекшими глазами из общей кучи. Наверняка, много плохого, ведь я уже прошла по Волновахе и послушала свидетельства людей. Только перед смертью все отступило. Если они и были в чем виноваты, то смерть избавила их от суда на этой земле.
– А им будут гробы? – спросила я.
– Сначала гражданским, — виновато сказал рабочий. – Вы лучше туда зайдите, — он показал на ангар, в котором лежали тела гражданских, — там спросите про украинцев. Ну а что, страшно тебе? — всмотревшись в меня, спросил он, перейдя на «ты».
– Нет. Но так не должно быть, — ответила я, имея в виду, что тело – любое тело – должно быть прибрано.

Потом я ходила по ангару, разглядывая тела гражданских, бормотала себе под нос, пока ко мне не подошел тот же рабочий и не сказал – «Да что ты заладила – катастрофа, катастрофа? А куда ж ты их денешь сейчас? Кладбища заминированы. Будут гробы, приберем».
Это не первый раз в моей жизни, когда я вижу горы тел. С четырнадцатого года я заходила в морги Донецкой Народной Республики после массированного обстрела города вооруженными силами Украины. Но каждый раз я смотрю на тела как впервые. Глядя на них можно испытывать только одно желание – чтобы поскорее им отдали дань уважения – предали земле. Кем бы эти люди ни были. Какие бы действия ни совершали. Кем бы они ни были, ты все равно говоришь им про себя – «Люди, простите», и если веришь в Кого-то, можешь еще молитву прочесть. Но точно не хватать их, мертвых и окончательно беззащитных, и не тащить на театр военных действий, чтобы они там стали не только предметом и реквизитом, но и действующими лицами страшной пьесы, которую Украина показала вчера всему миру. (Продолжение⤵️)

https://ahmedova.com/kak-eto-razvidet/

– У нас стояли люди в детском отделении и отделении терапии.

– Что за люди?

– Вооруженные силы Украины. Они стояли на территории нашей больницы. Тут стояли танки, за посадкой – «Грады». На территории стояла артиллерия.

– А зачем они их здесь поставили? Они же знали, что это – больница? Наверное, я задаю вам глупый вопрос.

– А я дам вам еще более глупый ответ – я не знаю. Я подходил к командирам и объяснял им Женевскую и Гаагскую конвенции. Говорил, что не стоит прикрываться больными и медиками и просил их уйти с нашей территории.

– И что они вам ответили?

– «Це вийна». «Это война» – по-русски…

Интервью Марины Ахмедовой с главным врачом Волновахской ЦРБ Виктором Саратовым - по ссылке https://www.president-sovet.ru/members/blogs/post/intervyu_s_glavvrachom_volnovakhskoy_tsrb_viktorom_saratovym/

Главврач Волновахской ЦРБ Виктор Саратов рассказывает Марине Ахмедовой во что превратили больницу украинские военные

Теперь-то вы поняли, почему президентом Украины стал актёр? Предполагалась война и в том числе - море фейков. Для того, чтобы достойно сыграть внутри фейка, зная, что это - фейк, надо все-таки быть актёром. Другой плохо бы справился. А этот как рыба в воде. Надеюсь, ему за президентскую роль действительно дадут Оскара, и награда до конца его жизни простоит на полочке в камере

Друзья, вы умнее меня, почитайте заметку моего коллеги по «Русскому Репортёру» Соколова-Митрича про параллельный импорт, а потом мне объясните. А вообще у него интересный канал и меткие замечания. Потому что Митрич - мастер слова и, как и я, по природе - репортёр. Только настоящий - классический

https://t.iss.one/smitrich/378

Задумался, как далеко зашёл и что с ним будет?

Вчера только все были специалистами по трупным пятнам, а сегодня рассказывают про спутник, который показал, как тела лежали в Буче с 11 марта. Странно, что специалисты по трупным пятнам не знают как выглядят тела, лежавшие почти три недели.

Сейчас все спорят с остервенением о том, кто убил. Но если бы мы могли просмотреть как кино жизнь и смерть каждого тела, а особенно последние часы и минуты смерти, думаю, многим стало бы больно. А если бы стало больно, то потребовали бы справедливого расследования произошедшего. Но пока этого требует только Россия. Остальные уже заранее знают кто убил. И тело - это уже даже не человек, это инструмент в войне - информационной и физической.

СПЧ рассылает за рубеж новые свидетельства преступлений ВСУ против мирных жителей и разоблачения фейков

Постоянная комиссия СПЧ по международному сотрудничеству в области прав человека продолжает обрабатывать поступающие в Совет сообщения о преступлениях ВСУ и нацбатальонов против мирных жителей Донбасса и Украины. В связи с чем СПЧ направляет за рубеж уже третью часть обобщенных материалов с приложенными фото- и видеодоказательствами.

«Особое беспокойство вызывает целенаправленная дезинформационная кампания, развязанная украинскими властями, активно поддержанная ведущими западными СМИ и направленная на введение международного сообщества в заблуждение относительно действий России. Вопиющими примерами стали растиражированные на Западе сообщения о мнимой бомбардировке роддома в Мариуполе и якобы имевшем место расстреле мирных жителей города Бучи. Совет обращает внимание на то, что распространение в информационном пространстве столь очевидных фейков в нынешних непростых условиях никак не способствует поиску мирных путей разрешения конфликта и ведет лишь к дальнейшему нагнетанию напряженности, - сказано в сопроводительном письме Валерия Фадеева, в котором он призывает адресатов оказать воздействие на украинские власти на международном уровне и задействовать все возможности доведения до общественного мнения своих стран правдивой информации о происходящем на Украине.

Среди материалов: фото с места удара украинской ракетой «Точка-У» по жилым районам Макеевки 15 марта; видео очевидцев из Мариуполя, рассказывающих о расстрелах мирных граждан батальоном «Азов»; фото обстрелов из реактивной артиллерии жилых домов, детских садов и школ в Макеевке, Ясиноватой, Пантелеймоновке и других населенных пунктов; фото трупа женщины в подвале мариупольской школы со следами пыток и нарисованной на животе кровавой свастикой; свидетельства добровольца из США Рассела Бентли о разрушении украинскими военными детской больницы в Донецке; обнаружения народной милицией ЛНР массового убийства мирных жителей в районе Попаснянской железной дороги (людей выгоняли из подвалов и использовали в качестве живого щита, сопротивлявшихся и пытавшихся сбежать расстреливали).  
«Все «свидетельства преступлений» в Буче появились только на четвертый день, когда в город прибыли сотрудники СБУ и представители украинского ТВ. На представленной общественности видеозаписи некоторые тела шевелят руками и даже меняют позы», - говорится, в частности, в материалах по провокации в Буче. 

Как и ранее, документы направляются в международные организации (ООН, Совет Европы, Европарламент и др.), в посольства зарубежных стран, в ведущие зарубежные СМИ, в международные НКО и западным деятелям персонально.

Едет сейчас в Донецк. Детский омбудсмен ДНР Элеонора Федоренко поехала в Мариуполь спасать детей и его с собой прихватила. Ранен. Благодарен

Наконец, дождалась сообщения подруги из Бучи:

«Сегодня наш сосед ходил на эту улицу. Говорит, что убитые – мародеры, которые тянули какую ту технику, не послушались приказа остановиться и получили очередь. Также была пьяная компания из нескольких человек, которые в темноте хотели помародерить по частным домам, лезли через забор и тоже их накрыли, так как они были восприняты как ДРГ. Да, есть жертвы перестрелок и бомбёжек, но в не таких количествах.
 
Буча устроена так. Новый массив частных домов, отсюда абсолютное большинство уехало. И старые частные массивы – здесь люди победнее, их осталось больше. Старые многоэтажки и с десяток новых многоэтажных секторов. В них осталось по человек 40. Разговоры о 400 убитых не похожи на правду. 400 – это 10 процентов от оставшихся. Три станции электрички на территории Бучи: Лесная Буча, Буча и Стеклозаводская. Поэтому здесь много районов, люди из которых мало пересекаются. В старых частных массивах практически сельское население, в новых частных массивах – коттеджные посёлки разного класса, от элит до таунхаусов. Удобное место для постановок. Чтобы понять правду нужно общаться с жителями конкретного района. Предлагаемое место массовых убийств – это старый частный сектор, там люди жили поколениями, это первые жители Бучи, поселившиеся когда она ещё была маленьким посёлком у жд-станции. Новые жители с ними мало пересекаются. Он у границы с Ирпенем. То есть:  
 
1. Место (город Буча) для постановки выбрано идеально, достаточно большой пригород, в котором жители не перемешиваются, и легко найти внушаемых местных, которые на основании интернетных картинок подтвердят то, что сами не видели и что происходило не в их районе.
 
2. Но сам район городка выбран очень неудачно, там старый посёлок, люди прошиты семейными, кумовскими, соседскими и дружескими связями в нескольких поколениях. Там не выехало и было на месте относительно много людей. По заявленному количеству жертв там должен стоять вселенский плач сейчас, весь район должен стоять на ушах, но этого нет.
 
3. Жертвы в городе есть среди мирных, но точно не каждый 10-й, значительно меньше, нарваться можно было и по случайности, и по глупости, и по наглости. Наш родственник нарвался по глупости, но все закончилось без трагических последствий.
 
И то, чего я ещё не писала: вчера в новостях на радио (тв здесь нет) прозвучало со ссылкой на офис генпрокурорши, что Буча – не главное, основные жертвы этого района (северо-запад Киевской области) в Бородянке. Т.е. Буча – фигня, всё внимание будет туда. К чему это переключение внимания?».

Несколько раз в прежние годы, работая в ДНР, я присутствовала на обмене пленными. Кроме того, бывала у украинских пленных, содержащихся на базе бригады «Восток» у Ходаковского - самого жесткого командира и самого гуманного человека. И всегда во мне рождалось какое-то теснящее чувство. Хотя к условиям содержания пленных было не придраться. Но я понимала, что у этих людей - одинаковые лица, почти все они говорят на одном языке - русском, и так между своими быть не должно.

Сейчас я смотрю видео как бойцы ДНР берут в плен морских пехотинцев Украины, те уезжают на автобусе «Школьный», и уже ничто не теснит и никакого сожаления. Только чувство облегчения - люди сохранили себе жизнь и когда-нибудь вернутся домой. С ними не случится того, что происходит в плену с нашими. Но для того, чтобы избавиться от того сожаления, нужно было посмотреть кадры, на которых украинские нацбаты издеваются на нашими пленными. Все познаётся в сравнении - мы теперь знаем, как может быть в том плену, и никогда не может быть в нашем.