"Звезда", 9 октября 1924 г. Подсчеты, доказывающие что масштабная свадьба, с приглашением всех родных, гостей, угощением и обрядами, гулянием в несколько дней, разоряла крестьянское хозяйство. В тот период большевики взяли курс на упрощение свадебных процедур, брак из главного события и обряда превращался в рядовую гражданскую процедуру: люди "расписывались" (вспомните сцену у Ильфа и Петрова). Фото - Сергея Мартиновича.
Фотокарточки этих людей лежали на столах у всех полицмейстеров Российской Империи. Григорий Гершуни, Евно Азеф и Борис Савинков. Террористы, первые люди в боевой организации социалистов-революционеров. Жизнь всех троих была явно или косвенно связана с Беларусью. Если Герушни и Азеф родились на ее просторах, то у Савинкова отношения с белорусской землёй были иными, полными драматизма и надежд.
Советский вело-тур 1937 года. Маршрут: Москва-Киев-Минск-Москва. 2.500 километров.
В конце последней лекции о Борисе Савинкове одна зрительница сказала мне, что вот не плохо было бы мне больше рассказывать о белорусских реалиях, а не о том, «что можно найти в google».
Это как-то озадачило, мягко говоря… Будто бы не было этих полгода, когда я рассказывал о жизни белорусских рабочих, о меню ресторанов Минска, о сексуальной революции в БССР, о конкуренции Лангбарда и Лаврова за самые главные здания города, о героях и антигероях Белгоскино, с множеством кадров, афиш и фрагментов, не показывал в презентациях сканы документов, газет и редкие фото, отсканированные лично. Да и на последней демонстрировал, например, чертежи дома Абрампольского, спроектированного Генрихом Гаем, которые в гугле не найдешь, рассказал о председателе ГПУ БССР Романе Пилляре и вообще постарался показать связь всех происходящих событий в Российской Империи с Минском… Не знаю, короче, что я еще должен был сделать.
Иные вот пересказывают очевидные вещи с пафосом и у всех взгляды умасливаются…
На ум пришла другая реплика одного архитектора «ну когда же наши историки напишут хоть одну хорошую книгу?» (sic!!!). Вообще-то, написаны сотни монографий и десятки тысяч серьезных научных статей. Вы хоть их прочитайте…
Это как-то озадачило, мягко говоря… Будто бы не было этих полгода, когда я рассказывал о жизни белорусских рабочих, о меню ресторанов Минска, о сексуальной революции в БССР, о конкуренции Лангбарда и Лаврова за самые главные здания города, о героях и антигероях Белгоскино, с множеством кадров, афиш и фрагментов, не показывал в презентациях сканы документов, газет и редкие фото, отсканированные лично. Да и на последней демонстрировал, например, чертежи дома Абрампольского, спроектированного Генрихом Гаем, которые в гугле не найдешь, рассказал о председателе ГПУ БССР Романе Пилляре и вообще постарался показать связь всех происходящих событий в Российской Империи с Минском… Не знаю, короче, что я еще должен был сделать.
Иные вот пересказывают очевидные вещи с пафосом и у всех взгляды умасливаются…
На ум пришла другая реплика одного архитектора «ну когда же наши историки напишут хоть одну хорошую книгу?» (sic!!!). Вообще-то, написаны сотни монографий и десятки тысяч серьезных научных статей. Вы хоть их прочитайте…
Мінская балотная станцыя і план яе гаспадаркі на Камароўскіх балотах, 1930-ыя.
Нехта можа пажартаваць, але на Першай Усебеларускай выстаўке ў 1930 годзе Беларуская ільняная занальная станцыя дэманстравала каля 15 сартоў каноплі. Сярод іх было некалькі сартоў "італьянскай" ды "каўказскай", "маздокская", "руская", "туркестанская", "арлоўская", "украінская" і іншыя з розных рэгіёнаў СССР. На другім фота - пасадкі каноплі на Мінскай балотнай станцыі.
Харасмент в трудовых коллективах БССР, рисунок из газеты "Рабочий", 1927 год. #press
Светлой памяти В. И. Ленина посвящается
"...За два дня до его смерти читала я ему вечером рассказ Джека Лондона - он и сейчас лежит на столе в его комнате - "Любовь к жизни". Сильная очень вещь. Через снежную пустыню, в которой нога человеческая не ступала, пробирается к пристани большой реки умирающий с голоду больной человек. Слабеют у него силы, он не идет, а ползет, а рядом с ним ползет тоже умирающий от голода волк, идет между ними борьба, человек побеждает, - полумертвый, полубезумный добирается до цели. Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно. На другой день просил читать рассказы Лондона дальше..."
(Надежда Крупская. Из воспоминаний о В. И. Ленине).
Иллюстрация: "В. И. #Ленин и Н. К #Крупская". «Советский художник». Москва. Автор: К. Н. Аксенов. 1969 г.
"...За два дня до его смерти читала я ему вечером рассказ Джека Лондона - он и сейчас лежит на столе в его комнате - "Любовь к жизни". Сильная очень вещь. Через снежную пустыню, в которой нога человеческая не ступала, пробирается к пристани большой реки умирающий с голоду больной человек. Слабеют у него силы, он не идет, а ползет, а рядом с ним ползет тоже умирающий от голода волк, идет между ними борьба, человек побеждает, - полумертвый, полубезумный добирается до цели. Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно. На другой день просил читать рассказы Лондона дальше..."
(Надежда Крупская. Из воспоминаний о В. И. Ленине).
Иллюстрация: "В. И. #Ленин и Н. К #Крупская". «Советский художник». Москва. Автор: К. Н. Аксенов. 1969 г.
В 1918 г. к одному из черкесских аулов, где находился Великий Князь Борис Владимирович, подошел большой советский отряд с пулеметами и двумя орудиями, занял все подступы к аулу и объявил ультиматум: «Или Борис Романов будет немедленно выдан, или весь аул будет разгромлен».
Великий Князь явился на совещание старейшин. Старейшины единодушно вынесли решение: «Великого Князя не только не выдавать, а, вооружившись, всем защищать его до последнего человека».
Это было объявлено Великому Князю, на что сего стороны последовало возражение:
– Уж лучше погибну я один, чем вы погибаете все.
Ответ держал восьмидесятилетний старейшина:
– Ваше Императорское Высочество, если мы тебя выдадим и через это останемся живы, на головы наших детей, наших внуков падет несмываемое бесчестье. Мы будем хуже собак. Каждый горец будет иметь право плевать нам в лицо.
В несколько минут весь аул являл собой военный лагерь. Все черкесы вооружились поголовно, все – от стариков до подростков включительно.
Комиссары поняли, что голова русского генерала достанется им ценой больших потерь, особенно когда втянутся в самый аул, где каждую саклю придется штурмовать, как маленькую крепость. Знали еще, что в этом ауле имеется около 60 всадников Черкесского полка, прошедших опыт Великой войны. При таких условиях бой был рискованной авантюрой. Сняв осаду, красные части ушли ни с чем.
Великий Князь явился на совещание старейшин. Старейшины единодушно вынесли решение: «Великого Князя не только не выдавать, а, вооружившись, всем защищать его до последнего человека».
Это было объявлено Великому Князю, на что сего стороны последовало возражение:
– Уж лучше погибну я один, чем вы погибаете все.
Ответ держал восьмидесятилетний старейшина:
– Ваше Императорское Высочество, если мы тебя выдадим и через это останемся живы, на головы наших детей, наших внуков падет несмываемое бесчестье. Мы будем хуже собак. Каждый горец будет иметь право плевать нам в лицо.
В несколько минут весь аул являл собой военный лагерь. Все черкесы вооружились поголовно, все – от стариков до подростков включительно.
Комиссары поняли, что голова русского генерала достанется им ценой больших потерь, особенно когда втянутся в самый аул, где каждую саклю придется штурмовать, как маленькую крепость. Знали еще, что в этом ауле имеется около 60 всадников Черкесского полка, прошедших опыт Великой войны. При таких условиях бой был рискованной авантюрой. Сняв осаду, красные части ушли ни с чем.