Ренегат

Вампир умирать явно не собирался. Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться. Оставалось последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом. Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.

- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. – Крест, я чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. – Нам от энтого щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.

В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван. Среди бурой поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный. Ван Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О подобном не говорилось ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни даже в пособии «Исчадия ада и как с ними бороться», изданном в Ватикане четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел, трубно высморкался и, покряхтывая, стал вытаскивать из себя колышки. Покончив с последним, он покосился на противника:

- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови. Нанятый, что ли, Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван Хельсинг, однако Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров. Придёт на погост – нет, чтоб, как люди, поздороваться, спросить как житуха, не надо ли чего… Сразу давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели. А подосиновики - они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички, тяму-то нету… Живой ли, мёртвый, а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? – поинтересовался Ван Хельсинг, не обратив внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь, рассолом зальёшь, хренку добавишь – вкуснотишша! На закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, - должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули и порешили, что нехорошо это, не по-людски как-то. Вампиризм ведь от чего бывает? Гемодефицит – он, вишь ты, ведёт к белковой недостаточности плазмы и снижает осмотическое давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в лабораториях Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь. – Только и знаете, что бошки рубить, неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы освободили от вашего брата. Всхомянетесь потом, да поздно будет... Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне. Пойдём-ка в гости: покажу, как живём, кой с кем познакомлю. Авось и поумнеешь…

В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр. Несколько упырей в разных стадиях разложения грели корявые ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор Петрович сноровисто накрывал на крышку гроба, заменяющую стол. Появились плошки с солёными грибами, огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным салом. В середину крышки старый вурдалак торжественно установил огромную бутыль с мутной желтоватой жидкостью и несколько щербатых стаканов. Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль, Прохор Петрович по-свойски подмигнул:

- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-нашему… Пару стопок тяпнешь – и организм нормализуется. А ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты, Иван, хучь и с цивилизованной державы. Ну, други, давайте за знакомство! Честь-то какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.

Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой. Ван Хельсингом овладела какая-то странная апатия. Не задумываясь, он выцедил свой стакан. Гематуха немного отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной дружеской попойки. Ван Хельсинг уже забыл, когда в последний раз ему было так хорошо. Сквозь полусон до него доносились обрывки вурдалачьих разговоров: «Только выкопался, а он по башке мне осиной – хрясь! Ты чё, грю, больной? Креста на те нету…» - «Видите ли, коллега, здесь мы имеем дело с нарушением терморегуляторной функции крови. Снижение относительной плотности, как показывают исследования…» - «Да пошли, говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая. Она при жизни-то всем давала, а щас и вовсе ломаться не будет. Эх, живой, аль нежить – было б кого пежить, уаха-ха-ха!». Из оцепенения охотника вывел дружеский толчок локтем.

- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. – Прохор Петрович вдруг стал необыкновенно деловитым. – Скажи-ка ты мне, сынок, сколько тебе Ватикан платит за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались. Ван Хельсинг долго смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович. – То-то, смотрю, отощал ты, Ваня, да обносился весь. А вот чего бы ты сказал, ежели бы с головы – да по тыще евров ваших. Золотом, а?

Охотник оцепенел. Далеко, на границе сознания промелькнуло аскетическое лицо кардинала Дамиани, приглушённым эхом отозвалось: «Отступник да будет проклят!». Но потом суровый облик растворился в картинах недавнего прошлого. Трансильвания, Париж, Лондон, Прага… Бесконечные схватки, ночёвки в дешёвых мотелях, экономия на еде, ноющие раны… Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий скупую плату под бесконечное ворчание о недостаточности фондов и дефиците ватиканского бюджета… Какая-то горячая волна стала подниматься изнутри, докатившись до горла сухим комком. Жар сменился бесшабашной решимостью.

- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир. – Тут, Ваня, вишь, какая штука… Сам посуди: существуем мы тут мирно, никого не трогаем. А вот, поди ж ты, взялись подсылать к нам таких, как ты, убойцев. То из Рима, то своя Патриархия наймёт, то сами по себе прут невесть откуда. Начитаются, понимаешь ли, Стокера… Вот мы тут и порешили, стало быть, принять энти, как их… превентивные меры, ага. Золотишко имеется: мы клады в купальскую ночь видим. Ну, и разведка поставлена, сам понимаешь. Слухом земля полнится – вот, свои через землю и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего обчества, значить, оферту…

Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно поднималось солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в росистой траве и улыбался. На груди пригрелась фляга, от души наполненная гематухой. В левом кармане побрякивал увесистый мешочек с золотом, выданный Прохором Петровичем в качестве аванса. В правом кармане лежала свёрнутая бумага со словесными портретами Байдена, Харрис, Шольца, Зеленского и Трампа. Жизнь снова обретала смысл...

Названы сроки строительства китайской лунной базы
https://4pda.to/2024/09/14/432515/nazvany_sroki_stroitelstva_kitajskoj_lunnoj_bazy/

Хотите анекдот?
Юрий Подоляка - военный эксперт.

Украина, помимо всего прочего, — это ещё и наши девяностые. Пролонгированные, так сказать. «Продлять будем? — Ессстесссвенно!»

Девяностые, которые не кончились в нулевых, а продолжались все тридцать три года, достигнув, наконец, своего апогея. 

Почему наши либералы так любят Украину? По той же самой причине, по которой они так любят девяностые. Только на Украине сегодня все их безумные мечты воплотились полностью. Творческая интеллигенция из обслуги олигархов, из клоунов, кривляющихся на потеху властям, сама стала олигархией, сама стала властью, деспотией и диктатурой. Торжество победившего шапито. 

Как утверждают некоторые, чем слабее и беззащитнее животное в природе, тем кровожаднее оно ведет себя внутри своего собственного вида. Не знаю, так ли это, но ухилянт Зеленский, слабый, смешной человечек, ведет себя согласно этому принципу. 

У «Агаты Кристи» в конце восьмидесятых была такая навязчивая песенка. Называлась «Viva, Kalman!»: «Клоун не зря помнит эти лица, вечером — шут, а теперь — убийца, в душном трактире он отрешится с пьяною ордой!»  

Но было бы нелепо говорить, что девяностые устраивали только либералов. Нет, куда там. Выгодополучателей было множество. Подонки и проходимцы все х мастей, мошенники, строители финансовых пирамид, деляги, крутилы, наперсточники, представители первой и второй древнейших, многие другие. Всё дешево, и в первую очередь дешевы люди. Полно тех, кто не вписался в рынок, да. Купишь таких за две копейки. Есть доллары — есть всё. Ты всесилен. Помню, было такое короткое время, когда из Новосибирска в Москву можно было улететь за два бакса. Представляете? Цены ещё были советские, а курс доллара уже капиталистических. Фильм «Евротур». Были случаи, когда за пятьсот долларов человека, которого остановили пьяного в дрова за рулем, сопровождали до нужного места с мигалками. Гуляй, рванина. Хочешь — маленьких девочек, хочешь — маленьких мальчиков, хочешь, и тебе убьют соседей, что мешают спать или не продают квартиру, чтобы расширить твою. Никакого государства. Закон — тайга, медведь — прокурор. За справедливостью — к дону Корлеоне. К «Бригаде». 

Мы удивляемся, когда любители девяностых воспевают украинскую свободу. Какая там свобода? Границы закрыты, выборов нет, людей, как баранов, тащат на бойню. Но для любителей девяностых тащат на бойню не людей, а быдло, морлоков, тех, кто не вписался. Для правильных пацанов клуб «Ибица», омары на яхте с Арестовичем, Куршавель и надпись чероной икрой по красной: «Жизнь удалась!» 

Ну, правда, ресурсы кончаются. Правильным пацанам приходится подъедать друг друга. Пауки в банке, сдохни ты сегодня, а я — завтра. Но, в конце концов, живи быстро, умри молодым. Да и вообще, герои-то не вмирают. 

В России общество после катастрофы 1998-го (и в целом — катастрофы девяностых) ясно дало понять. Не устраивает. Будет большая кровь, кое-кого развесят на фонарях. Наверху почувствовали посыл. Поэтому сначала вместо Немцова появился Примаков, а потом и Путин. 

На Украине девяностые большинство устраивали. Ну а чего: европейский же выбор. Отсюда началось расхождение. 

Однако ж к этому прибавилась зависть. Сами девяностые Украина прошла мягче, чем Россия. Не было Чечни, не было такой крови. Но уже в нулевых украинцы чинили нам унитазы (которых у нас нет), таскали за нами чемоданы и воровали столовое серебро в прислугах. Сериал «Моя прекрасная няня» — украинка со своим рабочим прибором ищет лучшей доли. 

А какой вывод был сделан? Россия живет богаче, потому что ресурсы. Нефть, газ. Живет богаче, но, знаете, как в тюрьме. Законы какие-то. Налоговая. Терпилы чего-то требуют и ведь даже получают. Все это неправильно. Неразумно. 

Отсюда и модель «пророссийского украинца» — сесть на русские ресурсы, а девяностые вернуть. Чтобы было «вильно, як в ридной нэньке». 

Хотим жить как в родной Руине, но богато, с ресурсами. Понимания, что одно связано с другим, нет. И скрестить уже с ежом никак не получится. А так хочется. Стараются ведь. 

Как геи родить ребенка.

Толкиенисты выросли и ушли на фронт ⬇️

А давайте продадим оранжевый электромобиль за 5 млн и на эти деньги купим дроны?

Как же так? Неужто такое возможно? Хорошо, что Подоляка с Алехиным на свои счета собирают. А то вдруг бы и их обвинили.

Во-первых, это красиво