ДОБРО ЕСТЬ НЕЧТО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ ТОЛЬКО ДОБРОМ
Интересующие нас явления, высшие объекты есть реальные события, события бытия, а не ценности, не наше оценивающее отношение к ним. Не эмпирические события, а события бытия. Ведь ценности всегда являют какие-то наши головные и сердечные устремления и предпочтения. Но каждый раз возникает вопрос: а есть ли у нас сила на них, деятельная сила? И есть ли у нас форма на то, чтобы реализовать их? Реализовать так, чтобы случилось событие; не хотеть быть добрым, а участвовать в событии добра. Не хотеть быть гражданином, а быть; иметь силу или орган и способность на то, чтобы быть участником гражданского события. Это разные вещи.
Посторонний наблюдатель может сказать, что в России есть состояния, которые по своему предмету являются гражданскими переживаниями. Но в действительности — это выкидыши, аборты, или абортивные рождения, которые кажутся гражданскими в языке наблюдателя, когда он переносит себя в точку события, и там происходит то, что заложено в его языке.
Посмотрите, как иногда человек Запада смотрит на наше общество и удивляется некоторым абсурдам, которые, в действительности, вполне логичны. Они для него нелогичны, нерациональны, хотя в них есть своя внутренняя железная логика. Скажем, почему старушку и мужчину, продающего цветы на рынке, нужно хватать и гнать? Разве от этого разрушится государство? Нет. И поэтому, нерационально, казалось бы, это делать. А тем не менее это логично, рационально, с точки зрения определенной формы жизни, на которую мы только и способны, а мы, к сожалению, не способны на другую. Как можем, так и живем.
Но почему это не видно во взгляде со стороны? Потому что взгляд всегда переносит себя в место событий в качестве возможного их субъекта и потом начинает о них судить. Это иллюзия понимания, иллюзия, заключенная в понимательном взгляде. Повторяю: вопрос в том, есть ли у нас деятельная сила и форма, через которую мы можем быть участниками события, которое постфактум обозначено как реализованная ценность? Является ли эта ценность эстетической, мыслительной или гражданской? А мы все решаем и удовлетворяемся в зависимости от вопроса, есть ли у человека эти головные и сердечные стремления, которые всегда выражаются в языке, и нам кажется достаточным, что они выразились в языке и люди хотели добра. А для события добра этого совершенно недостаточно.
Короче говоря, необходимы области существования, включающие в себя человека как субъекта, которые строятся самим субъектом, и он участвует в их построении так, что в каждой точке происходящих событий он может сказать о себе: я мыслю, я существую.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Интересующие нас явления, высшие объекты есть реальные события, события бытия, а не ценности, не наше оценивающее отношение к ним. Не эмпирические события, а события бытия. Ведь ценности всегда являют какие-то наши головные и сердечные устремления и предпочтения. Но каждый раз возникает вопрос: а есть ли у нас сила на них, деятельная сила? И есть ли у нас форма на то, чтобы реализовать их? Реализовать так, чтобы случилось событие; не хотеть быть добрым, а участвовать в событии добра. Не хотеть быть гражданином, а быть; иметь силу или орган и способность на то, чтобы быть участником гражданского события. Это разные вещи.
Посторонний наблюдатель может сказать, что в России есть состояния, которые по своему предмету являются гражданскими переживаниями. Но в действительности — это выкидыши, аборты, или абортивные рождения, которые кажутся гражданскими в языке наблюдателя, когда он переносит себя в точку события, и там происходит то, что заложено в его языке.
Посмотрите, как иногда человек Запада смотрит на наше общество и удивляется некоторым абсурдам, которые, в действительности, вполне логичны. Они для него нелогичны, нерациональны, хотя в них есть своя внутренняя железная логика. Скажем, почему старушку и мужчину, продающего цветы на рынке, нужно хватать и гнать? Разве от этого разрушится государство? Нет. И поэтому, нерационально, казалось бы, это делать. А тем не менее это логично, рационально, с точки зрения определенной формы жизни, на которую мы только и способны, а мы, к сожалению, не способны на другую. Как можем, так и живем.
Но почему это не видно во взгляде со стороны? Потому что взгляд всегда переносит себя в место событий в качестве возможного их субъекта и потом начинает о них судить. Это иллюзия понимания, иллюзия, заключенная в понимательном взгляде. Повторяю: вопрос в том, есть ли у нас деятельная сила и форма, через которую мы можем быть участниками события, которое постфактум обозначено как реализованная ценность? Является ли эта ценность эстетической, мыслительной или гражданской? А мы все решаем и удовлетворяемся в зависимости от вопроса, есть ли у человека эти головные и сердечные стремления, которые всегда выражаются в языке, и нам кажется достаточным, что они выразились в языке и люди хотели добра. А для события добра этого совершенно недостаточно.
Короче говоря, необходимы области существования, включающие в себя человека как субъекта, которые строятся самим субъектом, и он участвует в их построении так, что в каждой точке происходящих событий он может сказать о себе: я мыслю, я существую.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Forwarded from Дневник психотерапевта
Навязчивые мысли
Навязчивая мысль [обсессия] становится навязчивым только тогда, когда объект мысли будет для нас важным.
То, что для нас важно, занимает центральное место в жизни. Если мысль не важна, она не будет навязчивой.
Пример:
• важно сдать и не провалить экзамен или собеседование;
• важно знать ответ на вопрос, если меня спросят;
• важно создать о себе хорошее впечатление...
Навязчивое мысли – это симптом важности. И бороться надо не с обсессиями, а работать над уменьшения важности объектов мысли.
Навязчивая мысль [обсессия] становится навязчивым только тогда, когда объект мысли будет для нас важным.
То, что для нас важно, занимает центральное место в жизни. Если мысль не важна, она не будет навязчивой.
Пример:
• важно сдать и не провалить экзамен или собеседование;
• важно знать ответ на вопрос, если меня спросят;
• важно создать о себе хорошее впечатление...
Навязчивое мысли – это симптом важности. И бороться надо не с обсессиями, а работать над уменьшения важности объектов мысли.
Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены.
Георг Гегель
Георг Гегель
ЗАКОН И БЕЗЗАКОНИЕ
Если вы хотите ловить воров и позволяете себе на улице остановить человека и спросить его, почему он на улице в это время, а не на работе. Это незаконно — остановить гражданина на улице, если он не нарушил правила уличного движения. В этом случае происходит незаконное преследование закона, так как незаконная форма, которой ты утверждаешь закон, может рождать только беззаконие. Какие ни были бы у нас намерения. А они у нас самые хорошие, самые высшие. Я уже не говорю о том, что мы строили самое разумное и справедливое общество [автор имеет ввиду становление СССР], но мы при этом позволяли себе знать, кто социально близок, а кто далек, кто социально полезен, а кто вреден. И когда есть такое незаконное знание, знание, уже нарушающее закон и форму закона, тогда любое желание справедливости рождает только учетверенное или даже в десятую степень возведенное зло.
Предполагая все эти высшие намерения, мы в таком случае говорим только о бесконечных ценностях. А тогда мы не имеет права употреблять термин «ценность», потому что ценность по определению есть конечное измерение. Ценность — для кого-то. Скажем, философы говорят, что личность или моральное лицо есть бесконечная ценность. Но это означает, что личность или моральное лицо никакая не ценность, а какое-то другое явление. Вернее его назвать онтологическим явлением, бытийным явлением или бытийной формой.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Если вы хотите ловить воров и позволяете себе на улице остановить человека и спросить его, почему он на улице в это время, а не на работе. Это незаконно — остановить гражданина на улице, если он не нарушил правила уличного движения. В этом случае происходит незаконное преследование закона, так как незаконная форма, которой ты утверждаешь закон, может рождать только беззаконие. Какие ни были бы у нас намерения. А они у нас самые хорошие, самые высшие. Я уже не говорю о том, что мы строили самое разумное и справедливое общество [автор имеет ввиду становление СССР], но мы при этом позволяли себе знать, кто социально близок, а кто далек, кто социально полезен, а кто вреден. И когда есть такое незаконное знание, знание, уже нарушающее закон и форму закона, тогда любое желание справедливости рождает только учетверенное или даже в десятую степень возведенное зло.
Предполагая все эти высшие намерения, мы в таком случае говорим только о бесконечных ценностях. А тогда мы не имеет права употреблять термин «ценность», потому что ценность по определению есть конечное измерение. Ценность — для кого-то. Скажем, философы говорят, что личность или моральное лицо есть бесконечная ценность. Но это означает, что личность или моральное лицо никакая не ценность, а какое-то другое явление. Вернее его назвать онтологическим явлением, бытийным явлением или бытийной формой.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
ДИОГЕН И АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
Когда Александр Македонский пришёл в Аттику, то, разумеется, захотел познакомиться с прославленным «маргиналом» как и многие прочие.
Александр долго ждал, пока сам Диоген придёт к нему засвидетельствовать своё почтение, но философ преспокойно проводил время у себя. Тогда Александр сам решил навестить его. И, найдя Диогена, когда тот грелся на солнце, подошёл к нему и сказал:
- Я — великий царь Александр.
- А я — собака Диоген.
- И за что тебя зовут собакой?
- Кто бросит кусок — тому виляю, кто не бросит — облаиваю, кто злой человек — кусаю.
- А меня ты боишься?
- А что ты такое, зло или добро?
- Добро.
- А кто же боится добра?
- Проси у меня чего хочешь, - наконец сказал Александр.
- Отойди, ты заслоняешь мне солнце, — сказал Диоген и продолжил греться.
На обратном пути, в ответ на шутки своих приятелей, которые потешались над философом, Александр якобы даже заметил: «Если бы я не был Александром, то хотел бы стать Диогеном». По иронии судьбы Александр умер в один день с Диогеном 10 июня 323 года до н. э.
Материал из Википедии
Когда Александр Македонский пришёл в Аттику, то, разумеется, захотел познакомиться с прославленным «маргиналом» как и многие прочие.
Александр долго ждал, пока сам Диоген придёт к нему засвидетельствовать своё почтение, но философ преспокойно проводил время у себя. Тогда Александр сам решил навестить его. И, найдя Диогена, когда тот грелся на солнце, подошёл к нему и сказал:
- Я — великий царь Александр.
- А я — собака Диоген.
- И за что тебя зовут собакой?
- Кто бросит кусок — тому виляю, кто не бросит — облаиваю, кто злой человек — кусаю.
- А меня ты боишься?
- А что ты такое, зло или добро?
- Добро.
- А кто же боится добра?
- Проси у меня чего хочешь, - наконец сказал Александр.
- Отойди, ты заслоняешь мне солнце, — сказал Диоген и продолжил греться.
На обратном пути, в ответ на шутки своих приятелей, которые потешались над философом, Александр якобы даже заметил: «Если бы я не был Александром, то хотел бы стать Диогеном». По иронии судьбы Александр умер в один день с Диогеном 10 июня 323 года до н. э.
Материал из Википедии
РЕАКЦИЯ И АКЦИЯ МЫШЛЕНИЯ
Мышление предполагает каждый раз возобновление акта индивидуального присутствия личности в мысли, некоего сознания, которое на собственный страх и риск чувствует себя ответственным за всё, что думается и происходит в мире. Это сознание воспринимает весь мир по латинской пословице De te fabula narratur — «О тебе эта сказка». Это позволяет все происходящее отнести к самому себе под знаком «это обо мне». Например, бывает так: первое твоё впечатление — другие люди злы, но акт мысли состоит в том, чтобы эту потенцию зла увидеть в себе. Зло другого говорит что-то о тебе, этим мышление и отличается от реакции. Ведь когда меня что-то ударило или укололо, мне больно, и это выразилось в том, что моя рука отдернулась — это реактивный ответ на внешнее раздражение. А акт мысли прежде всего покоится на какой-то акции, а не реакции.
Существенным шагом мысли является в данном случае акт всеотнесения к себе, что предполагает способность увидеть любую мелочь, чреватую всесознанием.
Мераб Мамардашвили, из цикла лекций «Эстетика мышления. Беседа 21»
Мышление предполагает каждый раз возобновление акта индивидуального присутствия личности в мысли, некоего сознания, которое на собственный страх и риск чувствует себя ответственным за всё, что думается и происходит в мире. Это сознание воспринимает весь мир по латинской пословице De te fabula narratur — «О тебе эта сказка». Это позволяет все происходящее отнести к самому себе под знаком «это обо мне». Например, бывает так: первое твоё впечатление — другие люди злы, но акт мысли состоит в том, чтобы эту потенцию зла увидеть в себе. Зло другого говорит что-то о тебе, этим мышление и отличается от реакции. Ведь когда меня что-то ударило или укололо, мне больно, и это выразилось в том, что моя рука отдернулась — это реактивный ответ на внешнее раздражение. А акт мысли прежде всего покоится на какой-то акции, а не реакции.
Существенным шагом мысли является в данном случае акт всеотнесения к себе, что предполагает способность увидеть любую мелочь, чреватую всесознанием.
Мераб Мамардашвили, из цикла лекций «Эстетика мышления. Беседа 21»
ФИЛОСОФИЯ И ОБЩЕСТВО
С одной стороны, изучение философии развивает мышление лучше всех остальных предметов. Например, исследование известного английского журнала «The Economist» показало, что студенты-бакалавры, заканчивающие именно философские факультеты, лидируют по средним баллам на стандартных вступительных тестах для специализированных высших медицинских школ, школ права и бизнес-школ.
С другой стороны, философия оказывает большое влияние на человеческие общества. Например, философские концепции Конфуция и Лао-цзы на тысячелетия предопределили развитие Китая. Войны и революции начинаются не с оружия, а с философии. Например, распространение философии марксизма привело к революции в России в 1917 году, философия французского просвещения привела к Великой французской революции и на этой же философии были основаны Соединённые Штаты Америки.
Материал из Википедии
С одной стороны, изучение философии развивает мышление лучше всех остальных предметов. Например, исследование известного английского журнала «The Economist» показало, что студенты-бакалавры, заканчивающие именно философские факультеты, лидируют по средним баллам на стандартных вступительных тестах для специализированных высших медицинских школ, школ права и бизнес-школ.
С другой стороны, философия оказывает большое влияние на человеческие общества. Например, философские концепции Конфуция и Лао-цзы на тысячелетия предопределили развитие Китая. Войны и революции начинаются не с оружия, а с философии. Например, распространение философии марксизма привело к революции в России в 1917 году, философия французского просвещения привела к Великой французской революции и на этой же философии были основаны Соединённые Штаты Америки.
Материал из Википедии
Forwarded from Дневник психотерапевта
Любовь и ценности
Любовь — повод для создания отношений, но не гарант того, что они будут долгими и счастливыми.
Бывает, что мы вступаем в отношения и через какое-то время понимаем, что мы разные. И это не та разность, которая делает отношения разнообразными и интересными. Наоборот, та, из-за которой возникают разные поводы для ссор. Или вступаем в отношения будучи одним человеком, но с течением времени взрослеем, меняемся и становимся другими.
Как-то я работал с одной парой. Партнеры любили друг друга, но в один момент мужчина понял, что он не хочет детей. А женщина хочет. Произошел ценностный разрыв, в котором продолжать отношения — обрекать друг друга на страдания. Ведь в этой ситуации кто-то идет на жертвы. На сеансе они поплакали и приняли решения расстаться. Выбрали временные, сильные страдания и уберегли себя от страданий бесконечных.
Любовь — хороший повод начать отношения. А вот фундамент для долгих и счастливых отношений — это ценности [общий взгляд на добро и зло].
Любовь — повод для создания отношений, но не гарант того, что они будут долгими и счастливыми.
Бывает, что мы вступаем в отношения и через какое-то время понимаем, что мы разные. И это не та разность, которая делает отношения разнообразными и интересными. Наоборот, та, из-за которой возникают разные поводы для ссор. Или вступаем в отношения будучи одним человеком, но с течением времени взрослеем, меняемся и становимся другими.
Как-то я работал с одной парой. Партнеры любили друг друга, но в один момент мужчина понял, что он не хочет детей. А женщина хочет. Произошел ценностный разрыв, в котором продолжать отношения — обрекать друг друга на страдания. Ведь в этой ситуации кто-то идет на жертвы. На сеансе они поплакали и приняли решения расстаться. Выбрали временные, сильные страдания и уберегли себя от страданий бесконечных.
Любовь — хороший повод начать отношения. А вот фундамент для долгих и счастливых отношений — это ценности [общий взгляд на добро и зло].
ДОБРОДЕТЕЛЬ
Когда человек совершает тот или иной нравственный поступок, то он этим еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера.
Георг Гегель, Викицитатник
Когда человек совершает тот или иной нравственный поступок, то он этим еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера.
Георг Гегель, Викицитатник
МОЛИТВА В ФИЛОСОФИИ ДЕКАРТА
Мы не всегда внимательны; поэтому, умные люди и изобрели молитву как способ собирания сознания (при обращении к объекту культа), поскольку нормальным, естественным способом сознание собраться не может. Его нужно специальным усилием собирать и держать как целое.
Духовность как таковая (в отличие от вещи) и «мысль» есть сосредоточение и координированное держание условий своего собственного воспроизводства и пребывания в качестве актуального состояния. Мы, реальные люди, иногда в этот режим попадаем – и тогда, по Декарту, мыслим. И когда мыслим – существуем. А выпадаем из этого режима – не существуем. Слово «существование» относится здесь к бытию в этом режиме.
Именно в нем, где мы находились бы всегда, если бы ни на секунду не прекращалось наше мышление, если бы мы держали время, внимание и мысль какой-то особой чудесной молитвой.
Мераб Мамардашвили, из курса лекций «Картезианские размышления»
Мы не всегда внимательны; поэтому, умные люди и изобрели молитву как способ собирания сознания (при обращении к объекту культа), поскольку нормальным, естественным способом сознание собраться не может. Его нужно специальным усилием собирать и держать как целое.
Духовность как таковая (в отличие от вещи) и «мысль» есть сосредоточение и координированное держание условий своего собственного воспроизводства и пребывания в качестве актуального состояния. Мы, реальные люди, иногда в этот режим попадаем – и тогда, по Декарту, мыслим. И когда мыслим – существуем. А выпадаем из этого режима – не существуем. Слово «существование» относится здесь к бытию в этом режиме.
Именно в нем, где мы находились бы всегда, если бы ни на секунду не прекращалось наше мышление, если бы мы держали время, внимание и мысль какой-то особой чудесной молитвой.
Мераб Мамардашвили, из курса лекций «Картезианские размышления»
СОКРАТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ
Метод Сократа — это способ вывести знания заново, с нуля, с точки «незнания». Ход сократовской дискуссии идет от незнания к знанию, а не от одного знания к другому, более полному. Знания выводятся с помощью последовательного ряда вопросов к собеседнику. Он, собеседник, является источником «выводного знания», а задающий вопросы — только «методологом» или организатором этого процесса.
Если этическая цель дискуссии — объективно существующее Добро [понятие добродетели], то стратегическая цель — поиски истины, которые оформляются в некий результат — новое для собеседника знание.
Тактической целью является приведение оппонента к противоречию с самим собой. Искусно задаваемыми вопросами оппонент заводится в смысловой тупик, парадокс, который заставляет человека признать свое невежество [в лучшем случае] или ограниченность познавательных возможностей человека вообще (в худшем случае). Только так можно заставить человека отказаться добровольно от стереотипов мышления, от привычных догм и удобных концептов. Люди очень не любят это делать.
Владимир Завьялов, из книги «Элементарный учебник Дианализа»
Метод Сократа — это способ вывести знания заново, с нуля, с точки «незнания». Ход сократовской дискуссии идет от незнания к знанию, а не от одного знания к другому, более полному. Знания выводятся с помощью последовательного ряда вопросов к собеседнику. Он, собеседник, является источником «выводного знания», а задающий вопросы — только «методологом» или организатором этого процесса.
Если этическая цель дискуссии — объективно существующее Добро [понятие добродетели], то стратегическая цель — поиски истины, которые оформляются в некий результат — новое для собеседника знание.
Тактической целью является приведение оппонента к противоречию с самим собой. Искусно задаваемыми вопросами оппонент заводится в смысловой тупик, парадокс, который заставляет человека признать свое невежество [в лучшем случае] или ограниченность познавательных возможностей человека вообще (в худшем случае). Только так можно заставить человека отказаться добровольно от стереотипов мышления, от привычных догм и удобных концептов. Люди очень не любят это делать.
Владимир Завьялов, из книги «Элементарный учебник Дианализа»
СОКРАТОВСКАЯ ИРОНИЯ
Это раскрытие противоречия в первоначальном мнении оппонента устами самого оппонента. Ведущий дискуссию делает это с помощью последовательно задаваемых, системных вопросов. Однако это только половина задачи. Вторая половина — преодоление этих противоречий с целью поиска истины.
Всего можно насчитать семь "шагов"этой беседы-дискуссии по Сократу:
1. Согласие оппонента по поводу общего определения.
2. Поиски противоречия. Сократовская ирония.
3. Размывание начального допущения.
4. Тупиковая ситуация (аналогия с лабиринтом).
5. Демонстрация невежества («мудр только Бог»).
6. Разоблачение предрассудка.
7. Наставительная беседа-совет.
Владимир Завьялов, из книги «Элементарный учебник Дианализа»
Это раскрытие противоречия в первоначальном мнении оппонента устами самого оппонента. Ведущий дискуссию делает это с помощью последовательно задаваемых, системных вопросов. Однако это только половина задачи. Вторая половина — преодоление этих противоречий с целью поиска истины.
Всего можно насчитать семь "шагов"этой беседы-дискуссии по Сократу:
1. Согласие оппонента по поводу общего определения.
2. Поиски противоречия. Сократовская ирония.
3. Размывание начального допущения.
4. Тупиковая ситуация (аналогия с лабиринтом).
5. Демонстрация невежества («мудр только Бог»).
6. Разоблачение предрассудка.
7. Наставительная беседа-совет.
Владимир Завьялов, из книги «Элементарный учебник Дианализа»
ФИЛОСОФСТВОВАНИЕ
В обыденной жизни отношение к философам и к философии не всегда позитивно, а понимание предмета философии содержит множество ложных представлений. Например, слово «философствовать» в русском языке имеет выраженный негативный оттенок: «мудрёно и беспочвенно рассуждать».
Материал из Википедии
В обыденной жизни отношение к философам и к философии не всегда позитивно, а понимание предмета философии содержит множество ложных представлений. Например, слово «философствовать» в русском языке имеет выраженный негативный оттенок: «мудрёно и беспочвенно рассуждать».
Материал из Википедии
ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ИСТИНЫ И ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Когда понимание есть — оно есть, а если его нет — то уже не будет. Если вам приходится объясняться, доказывать, приводить аргументы и ловить противника на противоречиях — то это верная гарантия того, что взаимопонимание не будет достигнуто. Так ведь? Объясниться можно тогда, когда уже есть взаимопонимание, и тем самым взаимообъяснение и выяснение отношений — лишне, бессмысленно. А когда оно не лишне, тогда и нет ничего.
Поэтому я бы сказал так: никогда нет оснований для истины и всегда есть основания для заблуждения. И для добра нет оснований, только для зла. В поисках оснований для истины и добра мы можем только бесконечно запутываться и впадать в этот роковой круг взаимообъяснений, который совершенно бесплоден и устремляет нас в дурную бесконечность.
Мераб Мамардашвили, из цикла лекций «Эстетика мышления. Беседа 23»
Когда понимание есть — оно есть, а если его нет — то уже не будет. Если вам приходится объясняться, доказывать, приводить аргументы и ловить противника на противоречиях — то это верная гарантия того, что взаимопонимание не будет достигнуто. Так ведь? Объясниться можно тогда, когда уже есть взаимопонимание, и тем самым взаимообъяснение и выяснение отношений — лишне, бессмысленно. А когда оно не лишне, тогда и нет ничего.
Поэтому я бы сказал так: никогда нет оснований для истины и всегда есть основания для заблуждения. И для добра нет оснований, только для зла. В поисках оснований для истины и добра мы можем только бесконечно запутываться и впадать в этот роковой круг взаимообъяснений, который совершенно бесплоден и устремляет нас в дурную бесконечность.
Мераб Мамардашвили, из цикла лекций «Эстетика мышления. Беседа 23»
Forwarded from Психология
ЗАКОН ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО ЭГОИЗМА
Учения, которые пропагандируют полный отказ от эгоизма противоречат биологическим природным законам. Об этих законах рассуждает Александр Зиновьев, в своей книге «На пути к сверхобществу»:
«От биологической эволюции мы унаследовали законы экзистенциального эгоизма, согласно которым, определяющими факторами поведения людей являются их личные интересы и интересы биологически близких сородичей. Человек не действует во вред себе, препятствует действиям других во вред ему, избегает ухудшения условий своего существования».
Учения, которые пропагандируют полный отказ от эгоизма противоречат биологическим природным законам. Об этих законах рассуждает Александр Зиновьев, в своей книге «На пути к сверхобществу»:
«От биологической эволюции мы унаследовали законы экзистенциального эгоизма, согласно которым, определяющими факторами поведения людей являются их личные интересы и интересы биологически близких сородичей. Человек не действует во вред себе, препятствует действиям других во вред ему, избегает ухудшения условий своего существования».
МИФ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ЧЕЛОВЕКА
Огромные массы незнакомых друг с другом людей способны к успешному сотрудничеству, если их объединяет миф. Любое широкомасштабное человеческое взаимодействие (от современного государства до средневековой церкви, античного города и древнего племени) — вырастает из общих мифов; из того, что существует исключительно в воображении людей.
Два незнакомых друг другу католика могут вместе отправиться в крестовый поход или собирать средства на строительство госпиталя, потому что оба верят, что Бог воплотился в человеке и позволил себя распять, чтобы искупить наши грехи.
Государства опираются на национальные мифы. Два незнакомых серба понимают друг друга, поскольку оба верят в существование сербского народа, сербской отчизны и сербского флага.
Судебные системы живут за счет единых юридических мифов. Но все это существует лишь в рамках тех историй, которые люди придумывают и рассказывают друг другу. В реальности нет богов, наций и корпораций, нет денег, прав человека и законов, и справедливость живет лишь в коллективном воображении людей.
Юваль Харари, из книги «Sapiens. Краткая история человечества»
Огромные массы незнакомых друг с другом людей способны к успешному сотрудничеству, если их объединяет миф. Любое широкомасштабное человеческое взаимодействие (от современного государства до средневековой церкви, античного города и древнего племени) — вырастает из общих мифов; из того, что существует исключительно в воображении людей.
Два незнакомых друг другу католика могут вместе отправиться в крестовый поход или собирать средства на строительство госпиталя, потому что оба верят, что Бог воплотился в человеке и позволил себя распять, чтобы искупить наши грехи.
Государства опираются на национальные мифы. Два незнакомых серба понимают друг друга, поскольку оба верят в существование сербского народа, сербской отчизны и сербского флага.
Судебные системы живут за счет единых юридических мифов. Но все это существует лишь в рамках тех историй, которые люди придумывают и рассказывают друг другу. В реальности нет богов, наций и корпораций, нет денег, прав человека и законов, и справедливость живет лишь в коллективном воображении людей.
Юваль Харари, из книги «Sapiens. Краткая история человечества»
Великие пристрастия неизбежно ведут к большим потерям.
Дао дэ цзин, стих 44/4
Дао дэ цзин, стих 44/4
СИМВОЛИКА И МИФОЛОГИЯ ПОЛОВ
Есть какое-то тайное, невыразимое, никем еще не исследованное не только соотношение, но полное тождество между типичными качествами у обоих полов их половых лиц [детородных органов] с их душою в ее идеале, завершении. И слова о «слиянии душ» в супружестве, т.е. в половом сопряжении, верны до потрясающей глубины. Действительно – «души сливаются» у особей, когда они сопряжены в органах! Но до чего противоположны [и от этого дополняют друг друга] эти души!
Мужская душа в идеале – твердая, прямая, крепкая, наступающая вперед, напирающая, одолевающая: но между тем ведь это все – почти словесная фотография того, что стыдливо мужчина закрывает рукою!..
Перейдем к женщине: идеал ее характера, поведения, жизни и вообще всего очерка души – нежность, мягкость, податливость, уступчивость. Но это только – названия качеств ее детородного органа.
Мы в одних и тех же словах, терминах и понятиях выражаем ожидаемое и желаемое в мужчине, в душе его и биографии его, в каких терминах его жена выражает наедине с собою «желаемое и ожидаемое» от его органа; и, взаимно, когда муж восхищенно и восторженно описывает «душу» и «характер» жены своей, – он употребляет и не может избежать употребления тех слов, какие употребляет мысленно, когда в разлуке или вообще долго не видавшись – представляет себе половую сферу ее тела.
Обратим внимание еще на следующую тонкую особенность. В психике женской есть то качество, что она не жестка, не тверда, не очерчена резко и ясно, а, напротив, ширится как туман, захватывает собою неопределенно далекое; и собственно – не знаешь, где ее границы.
Но ведь это же все предикаты увлажненных и пахучих тканей ее органа и вообще половой сферы. Дом женщины, комната женщины, вещи женские, – все это не то, что вещи, комната и дом мужчины: они точно размягчены, растворены, точно вещи и места превращены в ароматистость, эту милую и теплую женскую ароматистость, и душевную, и не только душевную, с притяжения к которой начинается «влюбленность» мужчины. Но все эти качества – лица, биографии и самой обстановки, самых вещей – суть качества воспроизводительной ее сферы!
Мужчина никогда «не наполнит ароматом» весь дом: психика его, образ его, дела его – шумны, но «не распространяются». Он – дерево, а без запаха; она – цветок, вечно пахучий, далеко пахучий. Каковы – души, таковы и органы! От этого-то, в сущности, космогонического сложения [не земного только] они и являются из всего одни плодородными, потомственными, сотворяют и далее, в бесконечность, «по образу и подобию своему»...
Алексей Лосев из книги «Диалектика мифа»
Есть какое-то тайное, невыразимое, никем еще не исследованное не только соотношение, но полное тождество между типичными качествами у обоих полов их половых лиц [детородных органов] с их душою в ее идеале, завершении. И слова о «слиянии душ» в супружестве, т.е. в половом сопряжении, верны до потрясающей глубины. Действительно – «души сливаются» у особей, когда они сопряжены в органах! Но до чего противоположны [и от этого дополняют друг друга] эти души!
Мужская душа в идеале – твердая, прямая, крепкая, наступающая вперед, напирающая, одолевающая: но между тем ведь это все – почти словесная фотография того, что стыдливо мужчина закрывает рукою!..
Перейдем к женщине: идеал ее характера, поведения, жизни и вообще всего очерка души – нежность, мягкость, податливость, уступчивость. Но это только – названия качеств ее детородного органа.
Мы в одних и тех же словах, терминах и понятиях выражаем ожидаемое и желаемое в мужчине, в душе его и биографии его, в каких терминах его жена выражает наедине с собою «желаемое и ожидаемое» от его органа; и, взаимно, когда муж восхищенно и восторженно описывает «душу» и «характер» жены своей, – он употребляет и не может избежать употребления тех слов, какие употребляет мысленно, когда в разлуке или вообще долго не видавшись – представляет себе половую сферу ее тела.
Обратим внимание еще на следующую тонкую особенность. В психике женской есть то качество, что она не жестка, не тверда, не очерчена резко и ясно, а, напротив, ширится как туман, захватывает собою неопределенно далекое; и собственно – не знаешь, где ее границы.
Но ведь это же все предикаты увлажненных и пахучих тканей ее органа и вообще половой сферы. Дом женщины, комната женщины, вещи женские, – все это не то, что вещи, комната и дом мужчины: они точно размягчены, растворены, точно вещи и места превращены в ароматистость, эту милую и теплую женскую ароматистость, и душевную, и не только душевную, с притяжения к которой начинается «влюбленность» мужчины. Но все эти качества – лица, биографии и самой обстановки, самых вещей – суть качества воспроизводительной ее сферы!
Мужчина никогда «не наполнит ароматом» весь дом: психика его, образ его, дела его – шумны, но «не распространяются». Он – дерево, а без запаха; она – цветок, вечно пахучий, далеко пахучий. Каковы – души, таковы и органы! От этого-то, в сущности, космогонического сложения [не земного только] они и являются из всего одни плодородными, потомственными, сотворяют и далее, в бесконечность, «по образу и подобию своему»...
Алексей Лосев из книги «Диалектика мифа»
ВООБРАЖАЕМЫЙ ПОРЯДОК
Мы верим в тот или иной порядок не потому, что он совпадает с объективной истиной, но потому, что эта вера позволяет нам эффективно взаимодействовать и преобразовывать общество в лучшую сторону. Воображаемый порядок — не злонамеренный заговор и не пустой мираж. Напротив, это единственный способ, с помощью которого могут эффективно взаимодействовать огромные человеческие массы.
Но так же можно говорить, что аристократы, простонародье и рабы не столь уж разные человеческие породы. Но если мы поверим в их безусловное различие, то сможем построить стабильное и процветающее общество [Такая иерархия была при правление царя Вавилона Хаммурапи, 1793—1750 до н. э, и считалась справделивой].
Юваль Харари, из книги «Sapiens. Краткая история человечества»
Мы верим в тот или иной порядок не потому, что он совпадает с объективной истиной, но потому, что эта вера позволяет нам эффективно взаимодействовать и преобразовывать общество в лучшую сторону. Воображаемый порядок — не злонамеренный заговор и не пустой мираж. Напротив, это единственный способ, с помощью которого могут эффективно взаимодействовать огромные человеческие массы.
Но так же можно говорить, что аристократы, простонародье и рабы не столь уж разные человеческие породы. Но если мы поверим в их безусловное различие, то сможем построить стабильное и процветающее общество [Такая иерархия была при правление царя Вавилона Хаммурапи, 1793—1750 до н. э, и считалась справделивой].
Юваль Харари, из книги «Sapiens. Краткая история человечества»