​​Очередной перл. Министр социально-демографической политики Самарской области.

Феномен дара

Либералы считают рыночный обмен универсальным состоянием человечества. Мол даже в первобытном коммунизме существовал рыночный обмен в виде обмена дарами. [Некоторые даже обмен веществ в клетке считают доказательством универсальности рыночного обмена]. Этот обмен дарами они рассматривают как моментальный обмен, но в реальном мире между даром и "ответным" даром всегда существует длительный временной интервал. И этот факт меняет все.

Вот что Пьер Бурдье говорит об этом в своих лекциях об экономической антропологии, прочитанных в Коллеж де Франс в 1992-1993 годах:

Интервал — это то, что позволяет скрыть противоречие между жизненным опытом и объективной истиной, и говоря точнее, преобразовать объективный непрерывный обмен в последовательность свободных актов щедрости, друг с другом совершенно не связанных. Иначе говоря, этнолог говорит, что «есть дар и ответный дар», и так до бесконечности, составляет простую схему, которая вводит непрерывность. [Тогда как социальным агентам] интервал позволяет ввести разрыв [между] даром и ответным даром; и тогда ответный дар тут же становится даром: получается цепочка «дар/дар/дар».

Дар производит такое впечатление именно потому, что является местом, в котором более всего заметна алхимия символического, то есть социальная работа, благодаря которой экономическое превращают в символическое, обмен материальными, исчислимыми благами превращают в нечто не сводимое к рыночной стоимости предмета обмена. Все этнологи отмечали то, что нельзя свести обмен дарами к истине стоимости обмениваемых вещей; в таком обмене происходит нечто гораздо большее. Вот знаменитый пример Леви-Стросса: в [деревенском ресторанчике] на юге Франции двое незнакомых мужчин усаживаются за одним столом; когда им приносят графины с вином, первый наливает свое вино в бокал другого, а второй – в бокал первого. Никакого обмена не было, но что-то все-таки произошло, алхимия, пресуществление в евангельском смысле: материальное вино стало символическим, вином дружбы. Создана была коммуникация. Что-то было произведено: люди, которые не общались, теперь общаются.

«В небольших заведениях, где вино включено в цену заказа, каждому посетителю перед тарелкой ставят скромную бутылку с жидкостью, чаще всего простецкой. Бутылка такая же, как у соседа, как и порции мяса и овощей, которые официантка распределяет по кругу, однако по отношению к жидкой еде и твердой сразу же обозначается удивительное различие в установке. Твердая еда представляет потребности тела, а жидкая – его роскошества. […] вино, в отличие от «блюда дня», то есть личного блага, является благом социальным. В маленькой бутылке может быть ровно стакан, но ее содержимое получивший бутылку выливает не в свой стакан, а в соседский, а сосед тут же делает обратный жест взаимности. Что же произошло? Две бутылки тождественны по объему, их содержимое близко по качеству. Каждый из участников этой красноречивой сценки не получает в итоге больше того, что он потребил бы единолично. С экономической точки зрения никто ничего не выиграл и не проиграл. Но дело в том, что в обмене есть нечто большее обмениваемых вещей».

Обмен дарами преобразует экономическое в символическое в том смысле, что он создает нечто не сводимое к стоимости обмененных вещей. То есть возникает своего рода символическая выгода коммуникации, общая обеим сторонам.