Особенностью российских поклонников Сталина является сочетание неприятия Запада и охотной апелляции к западным же авторитетам, если они подтверждают их точку зрения. Или кажется, что подтверждают.

Яркий пример – одним из самых популярных историков-сталинистов является профессор средневековой английской литературы из Нью-Джерси Гровер Ферр, который выпустил множество книг по истории России ХХ века. Главным героем для него является Сталин, антигероями – Троцкий и Хрущев. Такие тексты во множестве присутствуют в интернете, но российский книжный рынок уже устал от отечественных авторов, которые в очередной раз пишут о величии Сталина и разоблачают его врагов. А профессор из США востребован, так как своим примером демонстрирует, что Сталиным восхищаются даже американцы. Хотя никаких новых аргументов, способных переубедить научное сообщество, у него нет.

Но есть и примеры несколько иного рода – когда на самом деле зарубежный автор вовсе не подтверждает версию сталинистов. В конце ХХ века научный журналист Джон Симмонс написал книгу «The Scientific 100: A Ranking of the Most Influential Scientists, Past and Present», в которой действительно дал краткие популярные биографии ученых, чьи исследования оказали влияние на общество. Но дело в том, что таких книг много, привлечь внимание читателей все сложнее.

И автор пошел на провокативный ход – наряду с хрестоматийными Ньютоном и Галилеем, Менделеевым и Дарвином, включил в число персонажей книги Трофима Лысенко, имея в виду, что его краткосрочное, но масштабное влияние заслуживает пристального внимания – нельзя отрицать, что он был «инфлюэнсером», хотя и специфическим. Разумеется, Симмонса интересовали прежде всего не опровергнутые концепции Лысенко, а их связь с идеологией, обеспечившая временный успех «советской генетики» (то есть «мичуринской генетики», продвигавшейся Лысенко).

Но я уже сбился со счета, сколько раз в Рунете на сайтах и форумах повторяется формулировка о том, что «в 1996 году Дж. Симмонс опубликовал книгу о ста отобранных им ученых, где они были расположены в порядке значимости их открытий для человечества. Лысенко получил номер 93». Книгу Симмонса пользователи Рунета не читали – зато знают, что даже на Западе Лысенко уважают. Как же, сам Симмонс пишет…

Алексей Макаркин

Британский премьер Риши Сунак стоит перед трудной дилеммой. 14 сентября газета The Independent опубликовала эксклюзивную информацию о том, что премьер и министр финансов Джереми Хант согласовали план серьезно урезать крупнейший в истории Британии инфраструктурный проект, поскольку затраты на него непосильны для бюджета. Речь идет о проекте строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали HS2 от центра Лондона через Бирмингем до Манчестера и Лидса на севере Англии. Проекту, который начинался при правительстве Дэвида Кэмерона в 2011 г., придавалось большое значение. Постройка ВСМ должна была не только заметно сократить время в пути и разгрузить существующую железную дорогу, но и привлечь инвестиции и создать новые рабочие места в северной Англии, которая в последние десятилетия сильно обеднела. Значение проекта приобрело дополнительное звучание после того, как в 2019 г. Борис Джонсон сделал идею выравнивания благосостояния регионов страны одной из главных в предвыборном манифесте партии тори.

Однако почти с самого начала дела с проектом HS2 не заладились. На старте его стоимость оценивалась в 33 млрд ф.ст., но уже через пару лет оценки возросли до 50 млрд, а сейчас они близки к отметке в 100 млрд. Фаза 1 ВСМ от Лондона до Бирмингема оценивается в 44,6 млрд ф.ст., на февраль этого года на нее уже было затрачено 24,7 млрд. Сдвигались и сроки реализации проекта. Изначально планировалось, что ВСМ HS2 откроется в 2026 г., по нынешним проектировкам фаза 1 ВСМ будет завершена между 2029 и 2033 годами. В ноябре 2021 г. Джонсон для сокращения общих затрат на проект отменил строительство восточной ветки ВСМ от Бирмингема до Лидса.

И вот теперь Риши Сунак и Джереми Хант якобы согласовали отмену прокладки западной ветки ВСМ от Бирмингема до Манчестера. Таким образом, проект HS2 ограничится фазой 1, да и то скоростные поезда пойдут не до вокзала Юстон в центре Лондона, а до станции Оулд Оук Коммон в западном пригороде столицы. По емким словам директора Института бюджетных исследований Пола Джонсона, конечным результатом всего проекта может стать «новая железная дорога стоимостью в десятки миллиардов, которая доставит вас из Бирмингема до центра Лондона менее быстро, чем вы можете добраться сейчас». До такой степени усеченная версия проекта HS2 перечеркивает надежды на ускоренное развитие северной Англии и станет сильным ударом для железнодорожной и инженерной отраслей Британии. Показательно, что появившаяся в The Independent информация породила мощную негативную реакцию.

Три бывших консервативных премьера – Дэвид Кэмерон, Тереза Мэй и Борис Джонсон – выступили против отказа от доведения ВСМ до Манчестера. Бывший министр финансов Джордж Осборн и бывший зампремьера лорд Хезелтайн в статье в The Times охарактеризовали это предложение как «грубый акт вандализма», который в конечном итоге стал бы случаем «экономического членовредительства». Протестуют мэры городов северной Англии, причем не только лейбористы, но и тори. Десятки ведущих деятелей бизнеса подписали письмо правительству, настаивая на продолжении HS2 до Манчестера. Лидеры крупных профсоюзов выступили с заявлением, потребовав от правительства созыва «чрезвычайного саммита», чтобы найти решение по финансированию ветки Бирмингем – Манчестер. По данным СМИ, есть трения и внутри кабинета: министр регионального развития Майкл Гоув и министр транспорта Марк Харпер якобы очень недовольны планами премьера.

Сунак пока упорно уходит от вопросов о своей позиции. По некоторым данным, он был удивлен столь мощным потоком критики. По стечению обстоятельств, начавшийся в воскресенье ежегодный съезд Консервативной партии проходит как раз в Манчестере, и вряд ли там Сунак сообщит о своем решении. Скорее, этого можно ожидать к концу осени, когда будет вноситься проект бюджета. Предполагается, что премьер во избежание дальнейшего раскола в рядах тори может объявить об откладывании строительства ветки Бирмингем – Манчестер на 5-7 лет. Впрочем, через год всеобщие выборы, и, вероятно, дальнейшие решения о судьбе магистрали принимать будут уже лейбористы.

Александр Ивахник

На выборах в Словакии партия «Курс» («Смер») Роберта Фицо взяла реванш за поражение 2020 года, когда она потеряла власть. Теперь Фицо займется политическим торгом в ходе формирования правительства.

В 2020 году «Курс» обвиняли в коррупции и в связях с мафией. После громкого убийства журналиста Яна Куцяка и его подруги в 2018 году Фицо был вынужден уйти в отставку – так что «Курс» проиграл выборы, когда правительство возглавлял его преемник и тогдашний однопартиец Петер Пеллегрини. После этого Пеллегрини вышел из «Курса», основав свою партию «Голос».

Но пришедшая к власти коалиция во главе с популистской политической силой «Обычные люди и друзья» оказалось неустойчивой. Коалиция постоянно находилось под угрозой распада и только с помощью многочисленных компромиссов (в том числе кадровых – в 2021 году с поста премьера был вынужден уйти основатель и лидер «Обычных людей» Игорь Матович) продержалось до конца 2022 года. Новую коалицию сформировать не удалось, и после отставки правительства был сформирован технический кабинет, занявшийся подготовкой досрочных выборов. К этому моменту скандалы вокруг Фицо утихли (тем более, что не удалось доказать его личную причастность к коррупции), а он, будучи в оппозиции, набирал очки за счет критики политики правительства, в том числе в вопросе борьбы с ковидом.

Выборы 2023 года показали, что Словакия по электоральному поведению становится похожа на ряд центральноевропейских стран (например, на Чехию и Венгрию). В 2020-м главными конкурентами были два ярко выраженных популистских проекта: антикоррупционный популизм Матовича вытеснил по всей стране популизм партии Фицо, замешанной в скандалах. Сейчас же крупнейшие города – Братислава и Кошице – проголосовали за либеральную партию «Прогрессивная Словакия», получившую 17% голосов (второе место). А провинция поддержала партии Фицо (23%) и в существенно меньшей степени Пеллегрини (14% - третье место).

Еще один интересный момент – «Обычные люди и друзья» пришли к финишу четвертыми, но резко уменьшили свой результат (с 25 до 9%). Избиратели возложили на эту партию ответственность за неудачи правительственной коалиции. А вот партия «Свобода и солидарность», бывшая миноритарным участником коалиции, осталась при своих 6% (шестое место). Обычная проблема миноритариев – неспособность реализовать собственную программу и, как следствие, разочарование избирателей. Но в данном случае партия вовремя вышла из коалиции, по сути, обвалив правительство – поэтому ее избиратели сочли, что она осталась верна своим принципам, и снова за нее проголосовали.
Теперь наиболее вероятный сценарий новой коалиции: «Курс» Фицо, «Голос» Пеллегрини и старые партнеры Фицо – националисты из Словацкой национальной партии (5%, седьмое место). В этом случае формирование правительства превратится в прагматичный торг между двумя бывшими премьерами. Если торг не удастся, то Пеллегрини может рассмотреть другие предложения – у него, по сути, «золотая акция» в нынешнем парламенте.

Какую политику будет проводить возможная коалиция Фицо-Пеллегрини? Перед выборами Фицо обещал отказать Украине в поддержке, сосредоточившись на решении внутренних задач. Победу Фицо уже приветствовал Виктор Орбан. Но, во-первых, и Венгрия при Орбане маневрирует – например, голосуя за все принятые пакеты санкций Евросоюза в отношении России. А, во-вторых, позиции Фицо слабее – у него, в отличие от Орбана, нет абсолютного большинства в парламенте. И как потенциальный премьер он должен будет учитывать мнение партнеров по коалиции – а Пеллегрини позиционирует себя как более проевропейский политик, чем Фицо.

И, наконец, Фицо – опытный политический слаломист. Одно время он позиционировал себя как социал-демократ, потом стал противником миграции, все время оставаясь популистом. И критикуя бюрократию Евросоюза, он никогда не забывал о финансовой зависимости своей страны от объединенной Европы.

Алексей Макаркин

История с принятием Арменией Римского статута Международного уголовного суда (МУС) вышла на новый уровень. Парламент республики проголосовал за ратификацию этого документа. Сразу оговоримся. Поддержка этого решения была обеспечена фракцией парламентского большинства, проправительственным объединением «Гражданский договор». Две оппозиционные фракции «Армения» и «Честь имею» бойкотировали заседание. Но расклад в Национальном собрании таков, что оппоненты премьера Никола Пашиняна не в состоянии эффективно повлиять на принимаемые решения.

МИД России еще до заседания парламента заявил, что это решение Еревана будет иметь негативное воздействие на двусторонние отношения. Впрочем, и сегодня их не назовешь беспроблемными. Руководство Армении не раз заявляло о своем разочаровании в союзнике и в системе национальной безопасности, сконструированной на основе эксклюзивной зависимости от Москвы. Россия же полагает, что власти Армении всю ответственность за поражение в третьей карабахской войне и утрату НКР перекладывает на ее плечи. В доводах двух сторон есть свои резоны. Однако воронка спора с каждым днем затягивает и Москву, и Ереван все сильнее. Вопрос о выходе Армении из ОДКБ уже не кажется маргинальной инициативой. Очевидно, этот шаг никак не улучшит отношения союзников.

Конечно же, вопрос о ратификации Римского статута выходит далеко за рамки российско-армянской повестки. Сегодня, когда со всех сторон происходит заметное упрощение восприятия политических процессов, данное событие многие рассматривают почти что исключительно в контексте проблемы выдвижения обвинений МУС в адрес президента РФ Владимира Путина.

Между тем, армянские государственные органы рассматривают вопрос о ратификации Римского статута не в первый раз. И вне всякой привязки к «путинскому кейсу». В 2004 году Конституционный суд республики уже высказывался по поводу этого документа. Он не был признан соответствующим Основному закону страны. Сам статут Ереван подписал в 1999 году, однако до сегодняшнего дня не ратифицировал. Интерес Еревана к МУС диктуется тем, что армянские власти (да и политикум в целом) стремится привлечь к ответственности представителей Азербайджана. По балканским лекалам. И обращение в КС о признании Статуса соответствующим Основному закону страны было инициировано правительством республики еще в 2022 году, то есть до выдвижения обвинений в адрес президента РФ со стороны МУС.

Выглядят ли попытки армянских властей воздействовать на Баку посредством международно-правовых институций наивными? Скорее да, чем нет. В армянском экспертном сообществе и обществе в целом вообще слишком силен «правовой фетишизм». Будто бы политика кроется по «стандартам», а не по интересам. Многие действия Еревана по дистанцированию от России также выглядят, как минимум, недостаточно рациональными. Но, с другой стороны, было бы неверным трактовать все это только как сознательный переход армянских властей под «патронат» Запада. В отношениях Москвы и Еревана накопилось немало проблем, особенно в информационно-коммуникативной сфере. Но никто за Россию и за Армению не выполнит работу по разблокированию сложившейся ситуации.

Сергей Маркедонов

Тридцать лет назад, 3-4 октября 1993 года, один из главных расколов был по вопросу о том, как Россия должна действовать на постсоветском пространстве.

Без этого непонятно, почему люди, которые спокойно относятся к сталинским репрессиям (а только в период большого террора расстреляли 681 692 человека), испытывают сильнейшую боль по поводу неизмеримо меньшего числа жертв 4 октября 1993 года. И это нельзя объяснить только тем, что драма 1993-го была частью современности, а сталинские репрессии в 1993-м стали уже историей. Проблема в другом – после 1937-го был победный 1945-й, в результате которого сфера влияния СССР распространилась на Восточную Европу. Тогда как 1993-й означал крах планов восстановления Союза.

И среди идейных защитников Белого дома были сторонники разных взглядов на социально-экономические и политические вопросы. Были марксисты-антитоварники и рыночники-дирижисты. Выступавшие за представительную демократию и считавшие, что в России – по крайней мере, до решения первоочередных задач - должна быть военная диктатура. Но абсолютное большинство считали, что распад СССР – это трагедия, и надо как можно скорее восстанавливать единую страну. Даже шок от либерализации цен был для них относительно вторичен – эти люди были готовы согласиться с еще большими невзгодами, жила бы страна родная в советских границах.

Не менее важно и то, что с противоположной, «ельцинской», стороны приверженцы неукоснительного соблюдения принципа статус-кво на постсоветском пространстве составляли явное меньшинство. Делалось исключение для балтийских стран с учетом необходимости выстраивания отношений с Западом. Но преобладало представление о том, что три славянских страны должны идти по пути интеграции (конечно, на новой основе, принципиально отличающейся от СССР и походящей на только что созданный Евросоюз). Равно как именно Ельцин санкционировал поддержку Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии, а правовой статус российских войск в Армении был оформлен в 1992 и 1995 годах.

Понятно, что об этом задумывались два активных меньшинства. Большинство населения элементарно выживало, не думало о геополитике, а через пару месяцев на думских выборах по партийным спискам победила ЛДПР – ее избиратели голосовали по принципу «чума на оба ваших дома». Но большинство не может сформулировать, продвигать и защищать идеи – это задача активных меньшинств.

Принципиальная разница была в том, что ельцинская сторона исходила из того, что интеграция неизбежна в силу многочисленных причин - технологические цепочки, газовый фактор, общая история, культурные связи, а с рядом стран – и религиозная идентичность. А ее излишнее подталкивание, отказ от добровольности выглядит неразумным и опасным.

Противники же Ельцина исходили из того, что каждый год вне общей страны делает реальную интеграцию все менее реальной, так как новые государства укрепляются, а их элиты будут все более отталкиваться от России. О поколенческой проблеме и притягательной для новых поколений «мягкой силе» Запада речи всерьез еще не шло – тогда жители постсоветского пространства еще смотрели по телевизору одни и те же фильмы, а на Западе решали, как поступить с Восточной Европой.

И моральный реванш противников Ельцина связан с идейной эволюцией тех, кто в 1993 году был на другой стороне. Она проходила в основном в нулевые годы, особенно после первого Майдана, когда стало ясно, что и газ-батюшка, и каноническое православие проигрывают той самой «мягкой силе». С этого времени многие недавние «русские европейцы» стали с разной скоростью дрейфовать в сторону державной идеи, что вызывало у их оппонентов образца 1993 года весьма смешанные чувства. С одной стороны, удовлетворение, что их взгляды побеждают, хотя и через много лет. А с другой, обида, что тогдашние победители и тут оказались впереди.

Алексей Макаркин

Спикер Палаты представителей Конгресса США Кевин Маккарти потерял свой пост: за резолюцию об отстранении его от должности, внесенную членом Палаты Мэттом Гетцем (входит в крайне правый Freedom Causus), проголосовало 8 республиканцев, что вместе с 208 голосами демократов дало требуемое большинство: 216 (против – 210).

Случай беспрецедентный: такой шаг всегда считался нарушением неписаных правил. Трижды в истории такие инициативы выдвигались, но лишь первая из них, 113 лет назад дошла до голосования (провального), остальные две были отклонены еще легче. Почему сейчас?

Дело в продолжающейся поляризации американского политического класса. Во фракции республиканцев образовалось радикальное крыло – тот самый Freedom Caucus – небольшой, но в условиях минимального большинства «партии слонов» превратившийся в «делателей королей»: одна из уступок, на которые Маккарти пришлось пойти в начале работы Конгресса в 2022 г. – нововведенное правило, позволявшее даже одному члену Палаты ставить вопрос об отстранении спикера. Только эти компромиссы и позволили ему стать спикером – в 15ом раунде голосования.

И когда Гетц воспользовался этим правом, мало кто верил, что Маккарти проиграет. Во-первых, потому что поддержка его инициативы – в очевидных целях саморекламы – не пользовалась популярностью в собственной партии: она не хотела терять время и репутацию на избрание нового спикера (в американской традиции – фактического лидера партии в нижней палате). Гетц говорил то о дюжине, то двух десятках готовых его поддержать однопартийцев, в итоге таковых оказалось лишь 8. Но и этого хватило по второй причине: демократы не сразу определились, как будут голосовать (а если бы они уклонились от участия или проголосовали бы против – отставки бы не случилось).
Но события развивались стремительно. Маккарти быстро выдвинул инициативу на обсуждение, надеясь на легкую победу. Но сначала палата провалила попытку отложить рассмотрение (tabling the resolution), а затем демократы – решив не мешать оппонентам «выстрелить себе в ногу» - поддержали резолюцию.

Что теперь будет? Разброд в Республиканской партии уже очевиден. Инициативу Гетца уже осудили видные республиканцы – от умеренного бывшего вице-президента Майкла Пенса до весьма радикальных экс-спикера Ньюта Гингрича и самой «отвязанной» конгресс-вуман Марджори Тейлор-Грин (уже, кстати, исключенной из Freedom Caucus за отказ голосовать за отставку). Партии предстоят выборы нового спикера – первая попытка может состояться уже сегодня. Но главное – для американского общества произошедшее – сигнал слабости и беспорядка в партии.

Именно поэтому, как представляется, демократы и проголосовали за отставку Маккарти. Казалось, это не в их интересах. Маккарти сыграл ключевую роль в проведении законопроекта о временном (на 45 дней) финансировании правительства, разные версии существуют о том, была ли с ним договоренность об отдельном законе о финансировании помощи Украины (сам Маккарти это отрицает). А ведь демократам нужен – пусть и через полтора месяца – полноценный бюджет. Очевидно, они рассчитали, что моральный урон для республиканцев будет значительным, и что они в этих условиях побоятся дальше торпедировать бюджетный процесс – предстать в глазах общества неконструктивной силой – шаг проигрышный. Но в любом случае – следим за развитием событий.

Борис Макаренко

ЕС, кажется, готов пойти на компромиссы с вечным диссидентом Виктором Орбаном ради решения вопросов, связанных с Украиной. К концу года Евросоюзу предстоит принять два важных решения по Украине. Первое касается начала переговоров о вступлении в союз. Формально оно должно быть принято после рассмотрения ожидаемого в ноябре отчета Еврокомиссии о выполнении Киевом необходимых условий. Речь идет о прогрессе в обеспечении независимости судов, борьбе с коррупцией и влиянием олигархов, расширении прав национальных меньшинств. Но, по данным СМИ, даже если в отчете ЕК будут констатированы недоработки, в Брюсселе и ведущих столицах ЕС уже готовы дать добро на начало переговоров, которые продлятся не один год. Второе решение, которое Еврокомиссия планирует провести в декабре, касается увеличения общего бюджета ЕС (и соответственно взносов всех членов союза), что необходимо для продолжения выделения помощи Украине. Это решение становится тем более актуальным после того, как Конгресс США отказался одобрить выделение средств Киеву во временном бюджете на 45 дней и нет ясности, что будет после этого. Оба предстоящих решения ЕС требуют единогласного одобрения всех 27 стран-членов.

Однако серьезным препятствием на пути реализации этих планов может стать Будапешт. Орбан не раз заявлял, что Венгрия будет блокировать предоставление новой финансовой и военной помощи Киеву, ссылаясь на ущемление языковых прав венгерского меньшинства в Западной Украине. Другим предлогом для такой позиции стало майское решение украинского Национального агентства по предотвращению коррупции о включении крупнейшего в Венгрии банка OTP в список «международных спонсоров войны». Кроме того, венгерский лидер выражал крайний скептицизм по поводу начала переговоров о вступлении Украины в ЕС. Так, 29 сентября он заявил, что до этого необходимо ответить на «очень трудные вопросы». «Невозможно избежать вопроса, можем ли мы серьезно рассматривать членство для страны и даже начать переговоры о приеме со страной, которая находится в состоянии войны», – сказал Орбан.

Но у Брюсселя в политической торговле с Будапештом есть весомый козырь. В прошлом декабре Еврокомиссия в очередной раз заморозила 22 млрд евро, причитающихся Венгрии из фонда ЕС по развитию менее развитых стран, придя к выводу, что режим Орбана не соблюдает принципы верховенства права. Венгерское правительство, сталкивающееся с экономической стагнацией и растущим бюджетным дефицитом, крайне в этих деньгах заинтересовано. Вчера три авторитетных западных СМИ – Reuters, Financial Times и Politico – сообщили о том, что ЕК собирается разблокировать 13 млрд евро из общей замороженной суммы, чтобы добиться солидарного голосования Венгрии со всеми странами ЕС по украинским решениям. 2 октября Киев исключил банк OTP из списка «международных спонсоров войны», и вряд ли эти новости случайно совпали по времени. Правда, ЕК нуждается в обосновании разблокировки части денег, иначе это будет выглядеть слишком циничным нарушением собственных правил. Летом в Венгрии был принят ряд законов, направленных на усиление независимости судебной системы. На прошлой неделе ЕК направила Будапешту письмо с запросом об информации по имплементации этих законов. Ожидается, что к началу ноября ЕК рассмотрит полученную информацию. Если она будет сочтена удовлетворительной, то еврочиновники смогут оформить решение о выделении денег должным образом. А Орбан сможет подать эту историю как свою победу, когда нужно, он ведет себя вполне прагматично.

Александр Ивахник

Иран готов направить своих наблюдателей на границу между Армений и Азербайджаном. Данный тезис был озвучен в ходе встречи между секретарем армянского Совбеза Арменом Григоряном и начальником штаба иранских вооруженных сил Мохаммадом Багери. По словам высокопоставленного военачальника Исламской республики, «сохранение направленности на Южном Кавказе не в интересах не только Армении и Азербайджана, но и других стран региона». Конечно, под другими Багери имел в виду, прежде всего Иран.

Эта история весьма поучительна для понимания нового регионального порядка, формирующегося на Кавказе сегодня. Многие комментаторы склонны рассматривать его через очки «холодной войны». Есть Россия, есть Запад, их противостояние и формирует условия и правила игры. Но на Кавказе все намного сложнее. Слом карабахской сецессии не был выполнен под диктовку Запада или России. Более того, вновь открывшиеся обстоятельства по поводу контактов представителей стран, ранее составлявших трио сопредседателей Минской группы ОБСЕ, говорит о том, что для них игра, которая бы определялась в Анкаре или в Баку, представляет, как минимум, новый непростой набор проблем. Нельзя недооценивать и самостоятельность, и субъектность «средних держав». Они хотят вести собственную партию, примыкая к Москве или к Вашингтону с Брюсселем там и тогда, когда это выгодно ИМ, а не американским, российским или европейским политикам. Из этой же серии и интерес Ирана, и контакты с ним Армении.

Сколько раз в последние недели мы слышали тезисы про поворот Еревана на Запад. Но Иран- не член НАТО или ЕС, в нем армянские дипломаты видят альтернативу турецко-азербайджанскому тандему. Правильно или нет, обоснованно или не оченнь, другой вопрос. Но в нем, равно как и в Индии многие в Ереване пытаются обрести дополнительных союзников. Тот же Иран не приемлет вмешательство Запада или Израиля в кавказские дела. И возможности усиления альянса между Анкарой, Баку и Тель-Авивом Тегеран отпугивают. Но Иран в то же время не готов к поддержке де-факто государств, сепаратистских проектов. Даже тогда, когда таковые поддерживают в Москве (кейсы Абхазии и Южной Осетии).

Кавказский региональный порядок после 2023 - это не двухцветная картина, а буйство разных красок. Это и «истернизация»» наряду с «вестернизацией», то есть смычка кавказской и ближневосточной геополитики. Это и проблемы в парах Турция-США и Турция-Россия, и «соревновательное сотрудничество» Анкары и Тегерана.

Сергей Маркедонов

Подписание мирного договора между Азербайджаном и Арменией откладывается на неопределенный период. Между тем, этого события ждали уже в начале октября (обоснованно или нет- другой вопрос).

В испанской Гранаде 5 октября должна была состоятся встреча Ильхама Алиева и Никола Пашиняна на полях саммита Европейского политического сообщества. Ранее эта площадка уже была платформой для их переговоров. Формат гранадской встречи планировался как «2+3», то есть конфликтующие стороны, а также представители ЕС, ФРГ и Франции. Однако в последний момент официальный Баку отправил сигнал: в Гранаду Ильхам Алиев не поедет. В качестве причин были названы проармянские позиции Франции и ЕС в целом.

Баку и Париже не впервые входят в клинч по карабахскому вопросу. Можно вспомнить, как в декабре прошлого года Ильхам Алиев не приехал в Брюссель на переговоры при условии участия в них Эммануэля Макрона. Французский президент последователен в своей линии по отстаиванию прав Армении и карабахских армян. Никогда ранее это не конвертировалось в конкретные решения Парижа по обеспечению армянской национальной безопасности. Но в канун форума в Испании глава МИД Франции Катрин Колонна в ходе своего визита в Ереван заявила о готовности ее страны помочь Армении с поставками военной техники. Конечно, на карабахскую историю это никак не повлияет. Но армянские политики (и провластные, и оппозиционные) считают, что Алиев не остановится на самоликвидации НКР, и продолжит продвигаться уже вглубь территории уже собственно Армении. Отсюда и повышенное внимание к сотрудничеству с любыми внешними игроками.

Но дело не только в позиции Франции. Азербайджанская сторона была заинтересована в участии в переговорах Турции, но европейские страны оказались не готовы принять этот пас Баку. Азербайджан чувствует себя победителем, а его руководство искренне считает, что посредничество - это вчерашний день. Там убеждены, что пришло время диктовать правила, а не выслушивать озабоченность. Впрочем, этот демонстративный жест в адрес ЕС не должен вводить в заблуждение. Как только Москва выразит какую-либо озабоченность по теме конфликта, которая не согласуется с представлениями Баку об идеальном мире, последует негодование в адрес России. В свое время азербайджанская сторона критиковала даже Турцию за излишнее рвение в деле нормализации отношений с Ереваном. Политика на Кавказе делается не только и не столько в Вашингтоне и в Брюсселе. Это крайне важно понять в условиях формирования новых реалий в турбулентном регионе.

Сергей Маркедонов

В Британии широкие отклики получила неординарная речь премьера Риши Сунака, которая завершила вчера ежегодный съезд Консервативной партии. До этого Сунак воспринимался в стране как осторожный прагматик-технократ, озабоченный прежде всего финансово-бюджетными проблемами. После прошлогодних потрясений, связанных с Борисом Джонсоном и Лиз Трасс, новый премьер сумел пригасить противоречия в партии и успокоить рынки, но не смог увлечь избирателей, которые сильно устали от 13-летнего правления тори и при опросах в большинстве отдавали предпочтение лейбористам. На первом для себя съезде тори в качестве главы правительства Сунак предпринял попытку резко сменить образ, выступив в роли радикального лидера, решительного поборника перемен. Он заявил, что сложившийся в Британии после правления Тэтчер политический и экономический консенсус приводил к неудачам. «У нас уже 30 лет существует политическая система, которая стимулирует принятие легких решений, а не правильных. 30 лет групповых интересов, стоящих на пути перемен», – сказал Сунак делегатам. При этом премьер проигнорировал тот факт, что больше половины из этих 30 лет Британией управляли тори. «Наша миссия состоит в том, чтобы фундаментально изменить страну. Там, где консенсус является ложным, мы бросим ему вызов. Не сомневайтесь: пришло время перемен. И мы их представляем», – провозгласил Сунак. Он добавил, что не боится крупных решений, которые принесут долгосрочный успех.

Британский премьер озвучил на съезде тори три таких крупных решения. Сунак объявил об отмене строительства северной ветки высокоскоростной железнодорожной магистрали HS2 от Бирмингема до Манчестера. Он сделал это вопреки широкой критике предполагаемого усечения самого масштабного инфраструктурного проекта в партии и в обществе и несмотря на то, что съезд проходил как раз в Манчестере. Сунак заявил, что решение по ВСМ является доказательством его твердого намерения отказаться от старых консенсусных проектов, выявивших свою несостоятельность. Он обещал, что сэкономленные в результате 36 млрд ф.ст. будут направлены на другие железнодорожные и шоссейные проекты, связывающие города Северной Англии. Тем не менее, официальный отказ от достройки ВСМ вновь сразу вызвал осуждение экс-премьеров Кэмерона и Джонсона. Глава Конфедерации британской промышленности Ньютон-Смит заявил, что этот отказ «посылает разрушительный сигнал о статусе Великобритании как направления для глобальных инвестиций».

Второе громкое заявление Сунака касается его намерения принять закон об ежегодном повышении на один год возраста, с которого можно легально покупать сигареты (сейчас он составляет 18 лет). Таким образом, нынешний подросток никогда не сможет покупать сигареты. Голосование в парламенте по будущему законопроекту будет свободным. Либертарианская часть депутатов-тори, выступающая против «государства-няньки», возможно, будет голосовать против, но законопроект поддержат лейбористы, и он пройдет. Наконец, Сунак объявил о предстоящей реформе среднего образования. Сейчас в старших классах английских школ существуют два уровня: уровень А, нацеленный на академические предметы, и уровень Т, ориентированный на техническую подготовку. Реформа предусматривает слияние этих уровней в один «продвинутый британский стандарт». Однако новый стандарт будет введен только через 10 лет, которые уйдут на то, чтобы разработать соответствующие программы и нанять достаточное число учителей, которых и сейчас не хватает.

Попытка Риши Сунака позиционировать себя как решительного двигателя перемен, объявленные им на съезде необычные решения привлекли внимание и в правящей партии, и в обществе в целом. Они могут на время придать бодрости приунывшим партийным активистам. Однако их способность повлиять на волю избирателей на предстоящих через год всеобщих выборах вызывает большие сомнения. Три озвученных меры не тянут на последовательную и убедительную программу. Решение по усечению ВСМ скорее вызывает раскол в общественном мнении, чем энтузиазм. Но если Сунак закрепится в радикальном облике, это, несомненно, обострит предвыборную борьбу.

Александр Ивахник

Нобелевская премия мира присуждены иранской правозащитнице Наргиз Мохаммади.

1. Норвежский Нобелевский комитет демонстрирует, что кроме России и Украины есть и другие страны, находящиеся в сфере внимания правозащитного сообщества. Иран принадлежит к числу таких стран. Плюс фактор географического и гендерного разнообразия – по аналогии с другими премиями женщинам из исламских государств, таким как Тавакуль Карман и Малала Юсуфзай (а если посмотреть чуть дальше, то и Ширин Эбади).

2. Комитет продолжает свой курс последних лет, стараясь вручать премии не политикам, а правозащитникам и общественным деятелям. Премии политикам могут вызвать больше критики как сразу после присуждения (присуждение премии Обаме), так и в дальнейшем (казус Аун Сан Су Чжи). У правозащитников куда меньше возможностей, чем у политиков, прийти к власти и принимать популярные для своих сторонников, но неприемлемые для правозащитного сообщества решения.

3. Действующий политик может теперь получить премию лишь за конкретные экстраординарные миротворческие шаги и при этом имея репутацию демократа – так, в 2019-м премии был удостоен премьер Эфиопии Абий Ахмед Али, но не авторитарный президент Эритреи Исайяс Афеверки, хотя пограничный конфликт урегулировали они оба (как в 2000 году Нобелевскую премию за корейское миротворчество получил Ким Дэ Чжун, а кандидатура Ким Чен Ира всерьез не рассматривалась).

4. Премия Наргиз Мохаммади более конфликтна, чем предыдущая иранская «женская» премия, присужденная в 2003 году Ширин Эбади. Тогда Эбади была на свободе, а президентом являлся реформатор Мохаммад Хатами – премия Эбади на этом фоне выглядела поддержкой реформаторского течения против консерваторов. Сейчас ситуация принципиально иная – у власти консерваторы, а Мохаммади находится в печально известной тегеранской тюрьме Эвин.

5. Премия Наргиз Мохаммади – это прямая поддержка иранской оппозиции и ее повестки. Комитет прямо заявил, что решил посвятить премию 2023 года сотням тысяч иранцев, которые на протяжении прошедшего года протестовали в Иране против дискриминации женщин под лозунгом «Женщина - Жизнь - Свобода». Разумеется, иранские власти расценивают присуждение премии Наргиз Мохаммади как враждебный шаг - тем более что они ужесточают свою политику в отношении оппозиции и непокорных женщин. В прошлом месяце парламент принял закон об ужесточении наказания за «нарушение культуры целомудрия», то есть за отказ носить хиджаб. Но Нобелевский комитет позиция иранских властей совершенно не интересует.

6. Нобелевская премия мира остается одновременно «западной» и «глобальной». «Западной» - потому что учреждена и присуждается людьми западной культуры – и нового лауреата не будут приветствовать власти не только в Тегеране, но и в Москве, и в Пекине (тем более, что принято решение о вступлении Ирана в БРИКС). Но, во-первых, нет влиятельной незападной альтернативы этой премии – СССР пытался создать ее в виде Международной Сталинской (затем Ленинской) премии «За укрепление мира между народами», но эффект оказался ограниченным. А, во-вторых, тема защиты прав женщин или свободы слова значительно шире, чем территория «географического» Запада, чему способствует инфраструктура глобальных медиа и Интернет. То же иранское общество расколото – и если одни считают Наргиз Мохаммади предательницей, то для других она героиня.

Алексей Макаркин

Об атаке ХАМАС на Израиль.

1. Беспрецедентная атака ХАМАС на израильские города с ее демонстративной жестокостью является продуманной акцией, готовившейся в течение длительного времени. Понятно, что ХАМАС изначально не был ориентирован на удержание территорий – для этого у него нет достаточных ресурсов. Противостоять израильской армии в открытом бою ХАМАС не в состоянии. У него другие задачи.

2. Первая задача ХАМАС - посеять панику в израильском обществе в целом и среди поселенцев в первую очередь. Поселенцы являются одной из опор нынешнего правительства Беньямина Нетаньяху, самого правого кабинета в истории Израиля. Они привыкли жить на переднем краю, но населенные пункты Израиля никогда не подвергались непосредственным массированным атакам вооруженных боевиков, способных хотя бы ненадолго захватить часть территории страны. Теперь ХАМАС рассчитывает на бегство многих из них с обжитых земель.

3. Вторая задача - взять заложников и использовать их в своих интересах для шантажа правительства Израиля. В ХАМАС помнят историю с капралом Гиладом Шалитом, который был обменян на 1027 палестинских заключенных. Теперь в их руках намного больше израильтян – и военных (до генерал-майора, который был в числе поселенцев), и гражданских.

4. Третья задача – делегитимировать израильскую власть, представив ее слабой, неэффективной и неспособной справиться с ХАМАС. Война XXI века имеет мощную информационную составляющую, что в полной мере использует ХАМАС.

5. Четвертая задача – получить поддержку арабской улицы, которая ликует, видя кадры хамасовского террора. Арабские лидеры настроены осторожно, но они не могут не учитывать настроений масс, для которых хамасовцы – герои. Неизбежный жесткий ответ со стороны Израиля также предусмотрен планом – он может подорвать нормализацию отношений Израиля с арабскими странами (при Трампе были установлены дипломатические отношения с некоторыми из них, при Байдене продолжаются непростые переговоры с Саудовской Аравией). Дипломатические комбинации рушатся во время военных действий.

6. Пятая задача – укрепить и без того тесные связи с Ираном, который является бенефициаром атаки ХАМАС. Ливанская «Хезболла» уже угрожает вмешаться, если Израиль будет громить ХАМАС (а у него нет другого выбора). Одновременно Иран консолидирует общество внутри страны – теперь оппозиционеры, требующие смены режима, будут считаться «сионистскими агентами».

7. В израильском обществе работает эффект «консолидации вокруг флага», как и всегда в подобных случаях. Оппозиция поддерживает действия правительства вне зависимости от того, что она думает о его эффективности – общественный раскол в связи с судебной реформой Нетаньяху временно утратил актуальность. Но возникает вопрос о том, что делать дальше. Любые мощные удары по военной инфраструктуре ХАМАС в ходе уже объявленной наземной операции не разгромят организацию, использующую Газу как свой плацдарм. Если попытаться установить контроль над Газой, то можно столкнуться с многочисленными рисками – возобновления длительной интифады (причем и на Западном берегу), новыми потерями среди военных, полной деградацией отношений с арабскими странами. И все это без учета фактора заложников.

8. После окончания чрезвычайной ситуации (когда это произойдет, сейчас не знает никто), будет «разбор полетов» - как после войны Судного дня 1973 года, которая, несмотря на победу, выявила неготовность к ней израильских силовиков. Следствием стала отставка правительства Голды Меир. Нетаньяху и его министрам тоже придется отвечать на трудные вопросы относительно работы силовых структур, включая спецслужбы. А также почему министр национальной безопасности, лидер крайне правых Итамар Бен-Гвир демонстративно поднимался на Храмовую гору, несмотря на угрозы ХАМАС и понимая, что это неприемлемо не только для радикальных, но и для умеренных арабов – и при этом безопасность населения страны обеспечена не была.

Алексей Макаркин

Ровно через неделю в Польше состоятся парламентские выборы – вероятно, самые важные европейские выборы в этом году. Противоборствующие стороны подчеркивают экзистенциальный для поляков характер голосования 15 октября. В подаче правящей национал-популистской партии «Право и справедливость», оно должно решить, останется ли Польша суверенным государством с католической идентичностью и традиционными ценностями, с щедрой социальной заботой о детях и стариках или превратится в вассала евробюрократов и Берлина, а лучшие куски экономики будут проданы иностранцам. Главная оппозиционная сила – либеральная «Гражданская платформа» подчеркивает, что продолжение правления ПиС приведет к окончательному закреплению в стране авторитарного режима, перечеркнет шансы на свободное развитие и на восстановление хороших отношений с ЕС. При этом предвыборная борьба отличается предельной ожесточенностью.

Придя к власти в 2015 г., ПиС, жестко контролируемая своим лидером и фактическим правителем Польши Ярославом Качиньским, последовательно усиливала контроль над государственной машиной. Была проведена судебная реформа, поставившая назначение и отстранение судей под прямое влияние партийного руководства, что привело к острому конфликту с Брюсселем. Власти установили полный контроль над государственными СМИ, превратив их в рупор пропаганды, что и происходит в ходе нынешней избирательной кампании. Решения крупных госкомпаний нередко являются политически мотивированными. Например, сейчас нефтяная компания Orlen, владеющая большинством АЗС в стране, значительно снизила цены на бензин. Ориентируясь на свою социальную базу – более возрастных, менее обеспеченных людей, проживающих в небольших городах и сельской местности, ПиС продолжает проводить щедрую социальную политику. Недавно были увеличены пенсии, ежемесячные выплаты на каждого ребенка в семье с нового года будут повышены на 60% и составят 800 злотых (173 евро).

Однако не все меры правительства становились популярными, особенно когда они диктовались идеологией. В конце 2020 г. было запрещено осуществление почти всех абортов. Это привело к широким и многомесячным женским протестам и оттолкнуло от ПиС часть ее женского электората. На протяжении всего своего правления национал-популисты возносили на щит лозунг защиты страны от нашествия чуждых иммигрантов. Но сейчас не стихает громкий коррупционный скандал с выдачей консульствами Польши в Азии и Африке сотен тысяч временных рабочих виз за деньги, платившиеся посредникам. Оппозиция активно использует этот скандал, обвиняя ПиС в вопиющем лицемерии.

«Гражданская платформа» и ее лидер Дональд Туск, опирающиеся на модернистски ориентированных городских избирателей, проводят очень энергичную кампанию. Они обещают в сжатые сроки восстановить независимость судов и государственных СМИ и на этой основе оздоровить отношения с Брюсселем и добиться выплаты заблокированных сейчас 36 млрд евро из фонда ЕС по восстановлению экономики после пандемии. Также ГП обязуется либерализовать законодательство в отношении абортов и намерена разрешить регистрировать гражданские партнерства однополых пар (что, кстати, одобряется 2/3 избирателей).

Часто пропагандистские атаки национал-популистов персонифицируются на фигуре бывшего премьера и экс-главы Евросовета Дональда Туска, который является давним личным врагом для Качиньского. Последний называл его «воплощением чистого зла в Польше», национальным предателем, который хочет «установить в Польше германский порядок», как когда-то нацисты. Однако столь вопиющая демагогия, скорее, мобилизует противников власти. Последние опросы показывают, что рейтинг ПиС несколько снизился и составляет 34-37%, рейтинг ГП – 29-30%. При этом поддержать центристский блок «Третий путь» и Левую партию готовы по 10% поляков. Теоретически эти оппозиционные силы после выборов могут войти в коалицию с Туском. А вот поддержка праворадикального альянса «Конфедерация» снизилась до 8-9%. Если данные опросов отражают реальность, то ПиС может потерять власть. Но ясно, что польское общество останется расколотым примерно пополам.

Александр Ивахник

8 октября президент Азербайджана Ильхам Алиев прибыл в Грузию с рабочим визитом. Центральным элементом его программы были, конечно же, переговоры с главой грузинского кабмина Ираклием Гарибашвили. Однако визит азербайджанского лидера примечателен не только поэтому.

Ильхам Алиев в последний раз посещал Грузию в октябре прошлого года. За это время многое поменялось и для него лично, и для его страны. Азербайджан выиграл третью карабахскую войну и установил полный контроль над территорией непризнанной НКР. Сама де-факто республика заявила о самороспуске. Конечно же, это событие отразило не только триумф Баку, но укрепление тандема Азербайджана и Турции. Заметим, что фактор Турции для Грузии крайне важен. Тбилиси считает Анкару своим ведущим партнером в регионе, это определение закреплено в Концепции национальной безопасности страны. С 2016 года действует грузино-турецкий Совет по стратегическому сотрудничеству высокого уровня. По итогам первого полугодия 2023 года Турция стала основным торговым партнером Грузии, товарооборот между двумя государствами за этот период превысил на 12, 4% аналогичные показали первых шести месяцев прошлого года.

Заметим, что Анкара, Баку и Тбилиси вовлечены в множество трехсторонних проектов в разных сферах в спектре от безопасности до транспортных коммуникаций. При этом грузинская власть никогда не скрывала своего интереса к добрососедским отношениям с Арменией, а внутри Грузии проживают две многочисленные этнических общины армянская и азербайджанская.

На совместной пресс-конференции с президентом Азербайджана Ираклий Гарибашвили заявил, что верит в скорое подписание мира между Ереваном и Баку, а также предложил Тбилиси, как площадку для переговоров. Ильхам Алиев, отказавшийся незадолго до своего грузинского визита от поездки в Гранаду на переговоры с Николом Пашиняном под эгидой ЕС, также подчеркнул свой особый интерес к региональному формату. Тем паче, что имеется определенная традиция. 16 июля 2022 года в столице Грузии состоялась встреча министров иностранных дел Азербайджана и Армении Джейхуна Байрамова и Арарата Мирзояна, которая стала первым прямым общением глав МИД кавказских республик после «осенней войны» 2020 года.

События сентября 2023 года еще более актуализировали вопрос о мирном договоре между Баку и Ереваном. И Тбилиси крайне заинтересован в аккуратном балансировании между двумя соседними странами.

Сергей Маркедонов

В воскресенье в ФРГ прошли важные парламентские выборы в двух крупных и богатых землях – Баварии и Гессене, общее население которых составляет около четверти жителей страны. Поэтому их результаты рассматриваются как барометр общих политических настроений в Германии. В целом выборы не принесли неожиданностей. В обеих землях победили мейнстримные консерваторы, которые уже давно возглавляют местные правительства – в Баварии Христианско-социальный союз, в Гессене Христианско-демократический союз. При этом если в Баварии результат ХСС (37% голосов) примерно соответствует его показателю на выборах 2018 г., то в Гессене христианские демократы заметно прибавили, получив 34,6% вместо 27%.

Однако более детальная картина итогов голосования демонстрирует серьезные партийно-политические сдвиги и выглядит очень тревожно для федерального правительства Олафа Шольца. В обеих землях все три партии общенациональной правящей коалиции – СДПГ, «Зеленые» и Свободная демократическая партия – потерпели ощутимые поражения. В Гессене социал-демократы, которых вела на выборы глава федерального МВД Нэнси Фезер, получили 15,1% голосов, а в Баварии и вовсе 8,4%. Это наихудшие результаты СДПГ в этих землях за всю послевоенную историю. «Зеленые» в Гессене, где последние 10 лет они входили в правящую коалицию с ХДС, набрали 14,6%, в Баварии – 14,4%. А неолибералы из СвДП на обоих выборах вообще не преодолели 5-процентный барьер. Столь неутешительные итоги связаны с тем, что в обеих землях в ходе предвыборной борьбы на первом плане были не региональные темы, а общенациональные. Проведенный в Баварии и Гессене незадолго до выборов представительный опрос показал, что для трех четвертей респондентов главными являются такие проблемы, как экономическая рецессия и растущее число иммигрантов. Согласно недавно опубликованным данным, за январь – сентябрь этого года в Германии было подано около 250 тыс. прошений о предоставлении убежища – больше, чем за весь прошлый год. Теперь скорее всего правительство Шольца пойдет на серьезное ужесточение своей миграционной политики. Не исключено, что непопулярная в стране глава МВД Нэнси Фезер будет вынуждена уйти в отставку. Также ожидается, что болезненные для правительства итоги выборов еще больше обострят противоречия внутри правящей коалиции.

С другой стороны, сейчас все мейнстримные партии Германии выражают озабоченность крупным успехом на выборах крайне правой партии «Альтернатива для Германии». В Гессене, расположенном в центре ФРГ и включающем финансовую столицу страны Франкфурт, АдГ получила 18,4% голосов, увеличив свой показатель на 5,3 п.п., и стала второй партией в ландтаге. В Баварии праворадикалы также заметно прибавили, набрав 14,6% голосов. Это важно, поскольку прежде бастионами АдГ являлись восточногерманские земли, территория бывшей ГДР, а теперь она зримо расширяет базу своей поддержки. В ходе предвыборной кампании АдГ фокусировалась на вопросах миграции, прибегая к ксенофобской риторике и призывая к депортации из Германии и других стран ЕС миллионов людей, которым отказано в предоставлении убежища. Другой мишенью праворадикалов была партия «Зеленых», климатические инициативы которой, по их версии, противоречат интересам простых немцев.

Отдельно стоит сказать об особенностях нынешних выборов в Баварии. Там с 2018 г. в правительство входила небольшая правопопулистская партия «Свободные избиратели», выступающая за расширение региональной автономии. Ее лидер Хуберт Айвангер являлся замом премьера Маркуса Зёдера и министром экономики. В конце августа вокруг Айвангера разразился громкий общенациональный скандал. СМИ выяснили, что, когда тот был старшеклассником, в его портфеле были найдены копии грубой антисемитской листовки. Зёдер назвал листовку «человеконенавистнической и отвратительной», потребовал от Айвангера объяснений, но своего зама так и не уволил. Выборы показали, что баварцев эта история не взволновала. Партия «Свободные избиратели» получила 15,8%, заметно улучшив свой результат. И Зёдер уже заявил, что проведет переговоры с Айвангером о сохранении правящей коалиции.

Александр Ивахник

Израиль и Армения: проблема усталости.

Армения устала от 35-летнего противостояния с Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха – это стало главной причиной крушения НКР. Еще в 2020 году было видно, что страна не готова идти на новые жертвы во имя карабахской идеи – люди исходили из того, что им есть куда отступать. После проигранной войны на досрочных парламентских выборах вновь победила партия Пашиняна, а политические силы «карабахцев» Кочаряна и Саргсяна потерпели поражение. Развилка была простой – либо Азербайджан дожидается конца мандата российских миротворцев в 2025 году и устанавливает контроль над Карабахом, либо он делает это раньше. События развивались по более радикальному сценарию, но и более умеренный был способен лишь на пару лет оттянуть неизбежное.

Но усталость армянского общества сопровождалась и еще одним важным фактором – привлекательной альтернативой для более молодых граждан в виде евроинтеграции. С Карабахом в Европу было идти существенно сложнее, чем с Карабахом. «Мягкая сила» Европы остается сильной для возможных кандидатов.

С Израилем ситуация совершенно иная, несмотря на то что противостояние с палестинцами носит куда более длительный характер. Симптомы усталости в обществе есть, героический период становления и защиты независимости давно закончился (но, кстати, удары пропускали и люди этого времени – в 1973 году это были Голда Меир и Моше Даян). Но это не является решающим фактором для судьбы страны.

Во-первых, Израилю некуда отступать – речь идет о существовании государства, к тому же основанного на сильной и укоренившейся, эмоционально воспринимаемой идее. А ХАМАС ориентирован не на сосуществование, а на уничтожение Израиля – это тот случай, когда программные положения не являются политтехнологиями, а соответствуют реальным планам. Для террористов любая территория – это плацдарм для будущей экспансии – это относится и к сектору Газа. Поэтому если в Армении была демобилизация, то Израиль мобилизуется.

Во-вторых, арабский мир расколот, и его участники выстраивают отношения с Израилем на индивидуальной основе; можно сказать, что многие арабские страны устали от бесконечной палестинской проблемы и не могут отказаться от нее из-за настроений собственной «улицы». Никакого аналога стратегической связки Турция-Азербайджан, резко усилившей свою роль на Южном Кавказе, в израильской ситуации нет. Многими арабскими странами Иран воспринимается как опасный риск, а не как партнер на основе исламской идентичности. Тем более, что остается проблема взаимоотношений суннитов и шиитов – и сунниты из ХАМАС сблизились с Ираном вынужденно, в условиях, когда суннитские арабские страны стали договариваться с Израилем.

В-третьих, есть стратегические отношения с США и партнерство с европейскими странами, имеющие многолетнюю историю. В этих отношениях могут быть свои проблемы, в том числе связанные с политическими предпочтениями (для Байдена более удобным партнером был Лапид, а не Нетаньяху). Но когда речь идет о действительно серьезных вещах, то претензии откладываются в сторону.

Алексей Макаркин

Тигран Авинян стал новым мэром Еревана. Это событие прогнозировалось многими еще задолго до выборов в Совет старейшин армянской столицы. Сюрпризов не произошло, хотя итоги кампании давали на них определенный шанс. На фоне скоротечной третьей карабахской войны и новой эскалации на Ближнем Востоке выборы ереванского мэра как-то потерялись. Между тем, вся эта история весьма полезна для понимания внутриполитических раскладов в Армении. Оказывающих самое непосредственное влияние и на решения команды Пашиняна по Карабаху, и на выстраивание ею внешнеполитического курса страны.

17 сентября в Ереване прошли выборы в городской парламент, от итогов которого зависит распределение депутатских мандатов и определение кандидата на пост столичного головы. Итоги недавней кампании для власти были, как минимум, проблемными. Провластный «Гражданский договор» формально, хотя и пришел к финишу первым, значительного преимущества не получил. И «привез» с собой в Совет еще 4 объединения. Ряд политиков (в особенности экс-мэр, а ныне оппозиционер Айк Марутян и лидер блока «Мать Армения» Андраник Теванян) призывали не допустить прохождения в мэры креатуры Пашиняна Тиграна Авиняна. И побороться за столицу республики, сделав Ереван плацдармом для последующей атаки на премьера и его команду.

Прошло три недели. Это спрессованное время включило в себя карабахскую трагедию, попытки организации антиправительственных протестов, обострение отношений Еревана и Москвы. Но все призывы Марутяна и Теваняна не привели к каким-то выгодным для них результатам. Их фракции бойкотировали первое заседание Совета старейшин, но и без них нужный кворум (37 человек), хотя и со скрипом, но был достигнут. Авинян получил 32 мандата в свою поддержку. Снова оппозиции не удалось сомкнуть ряды в противостоянии власти. Объединение «Общественный голос», позиционировавшая себя в качестве оппонента правительства, в итоге стало той «гирькой», которая легла на весы в пользу провластной конфигурации («Гражданский договор» + «Республика»). Одним своим фактом участия в процедуре голосования!

Таким образом, система Пашиняна снова выдержала очередной политический тест. Пожалуй, самый серьезный с момента досрочных парламентских выборов 2021 года. В Армении есть протестные голоса, есть оппозиция, но нет единой линии и общего видения выхода из тупика. Не столько хороша власть, сколько неэффективны ее оппоненты. Но беря всякий раз новый барьер, команда премьера может позволить себе не учитывать широкий спектр мнений, не укладывающийся в ее представления об идеальной внутренней и внешней политике. Это не хорошо и не плохо, такова реальность. И изменить ее кроме армянской оппозиции некому.

Сергей Маркедонов

Об отношении россиян к нападению ХАМАС на Израиль.

Как обычно в таких случаях, три типа реакции.

Первая, преобладающая – людей жалко. Она была всегда – и когда клеймили израильскую военщину, и когда вдруг выяснилось, что Израиль – образец в борьбе с террором. Точно так же за несколько десятилетий до этого происходила трансформация образа маршала Тито. Поэтому россияне стараются не вдаваться в политические подробности, а просто сочувствуют обычным людям, оказавшимся в беде. Им трудно поставить себя на место политиков, принимающих решения – а вот представить себе своих детей, пошедших на концерт и не вернувшихся с него, они с ужасом могут.

Есть одна важная деталь – такую позицию нельзя назвать полностью пацифистской. У нее есть один, но важный ограничитель – «мы всегда правы». Но на Ближнем Востоке наших для большинства россиян нет - родственники и знакомые, переехавшие в разное время в Израиль, есть все же у меньшинства, в основном из мегаполисов. И, кстати, попытки отождествлять с «нами» палестинцев вызывали скепсис даже в советское время.

Вторая реакция – симпатия в отношении Израиля. Она существует с 1948 года, но носит в основном достаточно локальный, интеллигентский характер. Этот образ Израиля многогранен и включает в себя и восприятие его как страны народа, пережившего трагедию Холокоста, и как части западного демократического мира, и высокую оценку экономических успехов - от сельского хозяйства до стартапов. А уважение к военным успехам распространяется за пределы интеллигенции и свойственно силовикам, активно поддерживающим миф о крутой и безжалостной стране, представляющей собой идеальный военный лагерь. В него, правда, не вписывается история с обменом капрала Шалита (и вообще тема ценности жизни гражданина), но на частности в мифах внимания не обращают.

Третья реакция тоже привычная – вопрос о том, чего в ней больше, проявившегося в очередной раз антисемитизма (который стараются заметать под ковер, а он при удобном случае появляется снова) или вошедшего в мейнстрим антизападничества. Скорее все-таки второго, так как Израиль воспринимается как часть Запада - нетрудно заметить, что этот же аргумент свойственен и симпатизантам Израиля, но используется с противоположным знаком. Неприязнь к релокантам имеет советские корни – на фоне тогдашних уехавших или невозвращенцев, которым «государство много дало, а они оказались неблагодарными», советский человек, которому государство давало существенно меньше, поднимался в собственных глазах. «Меня царицей соблазняли, но не поддался я», - хотя бы никто на деле и не соблазнял ни царицей, ни даже заграницей.

Алексей Макаркин

На этой неделе в Ливерпуле прошел ежегодный съезд британской Лейбористской партии – возможно, последний перед очередными всеобщими выборами. Атмосфера здесь была совсем иной, чем на состоявшемся неделю назад в Манчестере довольно тусклом съезде правящих тори. Делегаты-лейбористы были настроены весьма оптимистично, и понятно почему. И многочисленные опросы популярности партий, и отсутствие зримых успехов в политике кабинета Риши Сунака сформировали в политическом классе и в обществе широкие ожидания, что на выборах в 2024 г. победу одержит Лейбористская партия – после четырех поражений подряд. Дополнительный заряд оптимизма был получен лейбористами в конце прошлой недели, когда их кандидат с большим отрывом победил соперника из Шотландской национальной партии на дополнительных выборах в Палату общин в избирательном округе близ Глазго. Не удивительно, что на съезд партии съехалось множество представителей бизнеса и иностранных дипломатов.

Во вторник ключевую речь на съезде произнес лидер партии Кир Стармер, который явно примеривает на себя роль будущего премьера. В начале речи случился символичный инцидент. На сцену взбежал молодой человек, выкрикивая лозунги о прямой демократии, и обсыпал Стармера сине-зелеными блестками. Тот невозмутимо отстранил протестующего, снял пиджак, закатал рукава и сказал: «Если он думает, что это беспокоит меня, то он меня не знает. Протест или власть, именно поэтому мы изменили нашу партию». Действительно, став весной 2020 г. лидером партии после левака Джереми Корбина, Стармер постепенно, но неуклонно изменял ее лицо. Крайне левые программные установки были сданы в архив, партия вернулась к политическому центру. Сторонники Корбина удалялись из руководства, в начале сентября в состав теневого кабинета был введен целый ряд лиц, которые были министрами в правительствах Тони Блэра и Гордона Брауна. Сам Корбин уже давно исключен из лейбористской парламентской фракции из-за попустительства проявлениям антисемитизма в партии и симпатий к сомнительным палестинским организациям. Показательно, что в своей речи на съезде Стармер решительно осудил «террористов из ХАМАС» за хладнокровные убийства жителей Израиля, и делегаты активно поддержали столь однозначную позицию.

В целом же речь Стармера была посвящена тому, чтобы убедить избирателей, что лишь Лейбористская партия может вернуть Британию, «разрушенную» 13 годами правления тори, на путь восстановления, добиться возобновления экономического роста и преодолеть кризис системы социальных услуг. Стармер подчеркнул, что Лейбористская партия изменилась, что она «больше не находится в плену политики жестов, больше не является партией протеста». При этом лидер лейбористов назвал депутатов-тори «поверхностными мужчинами и женщинами Вестминстера, которые не способны увидеть, услышать, понять, через что вы прошли». В противовес тому, что тори обычно называют его «сэр Кир Стармер», намекая на принадлежность к элите (он получил рыцарское звание, поскольку в 2008-13 гг. возглавлял Королевскую прокурорскую службу), Стармер в своей речи напомнил, что он происходит из простой рабочей семьи и потому может понять тревогу, которую испытывают люди из-за непомерного роста стоимости жизни.

Речь лидера лейбористов носила общий характер, в ней было не много конкретных программных обязательств. Наиболее заметным из них стало обещание в течение первого срока полномочий будущего правительства построить 1,5 млн новых домов и современное поколение новых городов. Также Стармер заявил о готовности больше инвестировать в Национальную систему здравоохранения и намерении провести ее реформу, без которой невозможно преодолеть ее глубокий кризис. Было заявлено о планах создания государственно-частного Фонда национального богатства для инвестирования в современные технологии и инфраструктуру. В целом Стармер вновь и вновь подчеркивал, что его партия готова управлять страной и имеет программу, рассчитанную на «десятилетие обновления». И по признанию даже консервативных СМИ, этот нарратив Риши Сунаку будет трудно разрушить.

Александр Ивахник

Грузию с официальным визитом посетил премьер-министр Венгрии Виктор Орбан. На встрече со своим грузинским коллегой Ираклием Гарибашвили он излучал оптимизм. Стороны заявили, что в текущем году товарооборот между Тбилиси и Будапештом увеличился почти на четверть и составил 46,62 миллиона долларов. Но можно ли говорить о Венгрии, как о важном игроке на Кавказе? Очевидно, что приоритеты Будапешта находятся далеко за пределами этого региона. Впрочем, есть свои нюансы. И на них стоит обратить внимание.

Виктор Орбан имеет устойчивую репутацию «диссидента внутри системы». Он последовательно критикует евробюрократию, сравнивает ЕС с СССР и оппонирует официальному курсу Брюсселя на украинском направлении. Он также заявляет о необходимости сохранения контактов с Москвой. Однако, несмотря на это, его страна сохраняет членство в Евросоюзе и в НАТО и не спешит сменить проевропейский внешнеполитический курс на евразийский.

В этом плане траектории нынешнего правительства Грузии и лично Ираклия Гарибашвили в чем-то напоминают подходы их венгерских партнеров. Официальный Тбилиси против антироссийского «второго фронта». Бизнес-влияние со стороны россиян оценивается там со знаком плюс, а не минус. И Орбан, и Гарибашвили не раз декларировали свою приверженность т.н. «традиционным ценностям». В мае нынешнего года грузинский премьер даже выступил на ежегодной конференции консервативных политических действий в Будапеште, где призвал народ Венгрии оценить, как ему повезло с лидером. За это внутри Грузии многие оппозиционеры подвергли Гарибашвили остракизму.

Но и венгерский, и грузинский лидеры, заметим, критикуя «отдельные недостатки» современной евросистемы, не предлагают отказаться от нее. На встрече с Орбаном Гарибашвили сказал, что его страна «необратимо следует по европейскому пути». Грузинский премьер и его соратники могут сколько угодно критиковать Брюссель за выдвижение не вполне обоснованных рекомендаций по обретению заветной «кандидатской степени» в ЕС. Однако это автоматически не делает Гарибашвили и «Грузинскую мечту» поборниками евразийской интеграции.

Сергей Маркедонов

О результатах заседания Священного Синода.

1. Основные кадровые решения имеют две составляющие – церковную и светскую. И их интерпретация важна с учетом как той, так и другой.

2. Перевод митрополита Тихона (Шевкунова) с псковской кафедры на крымскую в церковном контексте – перемещение по горизонтали. Более того, не очень выгодное, так как псковская кафедра древнее, ближе к Москве, в состав епархии входит никогда не закрывавшийся Псково-Печерский монастырь, а Тихон еще и открыл качественную духовную семинарию. Теперь псковской епархией будет управлять владыка Арсений (Перевалов), никак с Тихоном не связанный – он протеже новгородского митрополита Льва, который, как и патриарх Кирилл, является учеником покойного владыки Никодима (Ротова). А это совсем другая церковная традиция, чем та, которую представляет Тихон.
В то же время со светской точки зрения ситуация выглядит несколько иначе. С одной стороны, близость к столице и здесь играет свою роль. С другой же для государственной власти Крым был и остается одним из приоритетов. Если при митрополите Лазаре Крым в церковном отношении был в переходном состоянии (до 2022 года он формально состоял в юрисдикции УПЦ), то при митрополите Тихоне ситуация может быть иной, что может повлиять на престиж кафедры – с учетом как феномена «Корсунской купели» (крещения князя Владимира после взятия Херсонеса), так и проектов, которые Тихон уже реализует в Крыму. Напомним, что в марте 2023 года Владимир Путин посетил историко-археологический парк «Херсонес Таврический», которым ведает Тихон. И Крым может стать примером для тех епархий на новых территориях, которые пока еще формально состоят в УПЦ, но могут перейти в прямое подчинение Москве – как это произошло не только с Крымом, но и с Бердянской епархией. И это не только церковный, но и государственный вопрос.

3. Отставка митрополита Дионисия с поста управляющего делами РПЦ (церковного «премьер-министра») демонстрирует, что в церкви нет «человека номер 2», а кадровые вопросы находятся в исключительном ведении патриарха – Кирилл, в отличие от Алексия II, полностью контролирует ситуацию в Синоде. Таким образом любой архиерей может в силу аппаратных причин в любой момент не просто сменить кафедру, но и отправиться в дальнюю епархию. Предшественник Дионисия на посту управделами, митрополит Савва, теперь вологодский архиерей, что рассматривалось как понижение. Тем большим понижением является перевод Дионисия в Сибирь на Омскую кафедру.
Преемник Дионисия в качестве управделами, митрополит Григорий (Петров), ранее управлял екатеринодарской епархией. Он новый человек для церковной Москвы. И здесь тоже есть светский компонент – если многие архиереи стремятся по возможности дистанцироваться от политики, то владыка Григорий активно поддерживает СВО и призывает «противостоять губительным явлениям для нашей Родины - неонацизму, фашизму».

4. Отставку экзарха Африки митрополита Леонида (Горбачева) уже связали в публичном пространстве с проблемами «Вагнера», который также активно действует на этом же континенте. Хотя приоритетные африканские страны для экзархата иные, чем для «Вагнера» — это в основном территории присутствия Александрийского патриархата, с которым Московский патриархат сейчас жестко конкурирует (и в Александрии митрополита Леонида даже лишили сана, чего в Москве, разумеется, не признали). Но индикатором отношения государственных структур к Леониду могли стать проблемы на российской границе у африканских студентов, которые приезжали в Россию по линии экзархата. Митрополит вначале возмущался, а потом замолчал.

Но есть и церковный контекст. Митрополит Леонид проявлял несанкционированную гиперактивность в телеграмме, не только подчеркивая свой патриотизм, но и публично вмешиваясь (также под патриотическими лозунгами) в дела Западно-Европейского экзархата. В любой организации такое не любят – и церковь не является исключением.

Алексей Макаркин